— Вот и займись, — сказала Марина совершенно серьезно, — а то так и будет у нас в тылу какой-то партизан шарить, зачем такой риск?
— Ну хорошо, я займусь, допустим, — прищурился Женька, — а ты? Кто тебя прикроет?
— За меня не волнуйся.
— Да если бы! Ты ж и шагу сделать не можешь, чтоб не влипнуть.
— Все, я сказала, — чуть повысив голос, подытожила Марина, и Женька умолк, недовольно сверкнув в сторону жены глазами. — Поезжайте прямо сейчас, трясите всех, но выясните, кто мог зайти в гараж и застрелить водителя. И еще… где сейчас генерал? Ну, в смысле, его повезли на встречу или нет?
— Встречу пришлось отменить, — отрапортовал Леон.
— Ты откуда знаешь? — спросил Ворон, нервно покусывая костяшку пальца.
— Мне позвонила его пресс-атташе. Там, похоже, паника.
— У кого — у генерала? — насмешливо поинтересовалась Марина, возвращаясь на диван.
— И у него тоже.
— Отлично. Пусть немного повибрирует, ему полезно. Так, а чего сидим-то? — обернувшись к Хохлу, спросила она. — Вы двое — снялись, и в поселок, а мы поедем пообедаем, да, Мишаня?
— Офигела совсем?! — выпучился Ворон, не ожидавший такого предложения после информации об убитом прямо во дворе его собственного дома водителе. — Хочешь тоже «маслину» в башку словить?
— Ты от страха совсем поплыл, Мишаня? Сегодня гарантированно ничего вокруг тебя больше не случится — можешь голым у мэрии скакать, даже в ментовку не заберут. Бес же не дурак.
— А ты думаешь?..
— Ну, можно подумать, ты думаешь иначе. Кому еще надо убивать твоего водителя? Это точно Гриня, и это значит, что он нашел здесь себе помощничков. А вот это совсем нехорошо. Кстати, это явно кто-то из моих бывших, потому что только им Гриня мог нажевать про наше родство и кровную месть. Хохол, ты слышал?
— Слышал. Буду думать.
— Надо Мирзу потрясти, — подал голос Леон, — у него до сих пор осталась неплохая бригада. Пардон, служба безопасности, конечно.
— Ну, вот с Мирзы и начните. Чего стоим-то? Бегом!
Леон и Хохол вышли, но Женька задержался на пороге и выразительно посмотрел на жену. Та поняла и кивнула:
— Не волнуйся. Я в порядке, — и, когда дверь за ним закрылась, повернулась к Ворону: — А мы с тобой в «Шар» поедем.
— Совсем сдурела баба, — вздохнул Ворон, но встал и позвонил охране, чтобы встречали.
Глава 21
Урал. Ветка
Ничто не причиняет нам больше страданий, чем сожаление.
Ямамото Цунэтомо, самурай
— Язадыхаюсь в этом доме, — пожаловалась она утром, едва проснувшись. — Более дурацкой идеи, чем поселиться здесь, и быть не могло.
— Твоей, кстати, идеи, — переворачиваясь на бок, недовольно пробурчал муж, стараясь не проснуться. — Будь добра — заткнись еще хоть на час.
— Сволочь, — пробормотала Виола, спуская ноги с кровати.
Набросив тонкий голубой халатик на ночную рубашку, она вышла из спальни и спустилась на первый этаж в кухню. Жара уже неспешно забиралась в дом, но кондиционер пока еще спасал, а вот через пару часов будет совершенно невыносимо — старая техника не справлялась с мощным напором солнечных лучей. Не хотелось даже кофе, потому что от него станет только жарче, а бодрости не прибавится. Поразмыслив, она отставила джезву и взяла из вазы два больших апельсина. За спиной раздалось покашливание, и Виола от неожиданности подпрыгнула:
— Бармалей, ты придурок?! Просила же — не подкрадывайся!
— Так я это… старался погромче вроде, а вы задумались и не слышали, — виновато проговорил огромный мужик с глуповатым лицом, входя в кухню.
— «Задумались»! — передразнила Виола, доставая простенькую соковыжималку. — Вечно ты бродишь тут, как хромое привидение!
— Я виноват, что ли, что мне ногу прострелили? Хорошо еще, что вообще хожу! — огрызнулся Бармалей, открывая холодильник. — Завтракать будете?
— Нет. Соку выпью вот… Ты в городе был вчера?
— Был.
— Ну что там?
— А что? — не понял Бармалей, выставляя на стол масленку, упаковки с нарезанными ветчиной и сыром, свежий огурец в целлофане и банку горчицы.
— Господи! — закатив глаза, прокомментировала Виола. — Ты куда ездил-то?
— Ну, к дому этого… генерала, короче.
— Так я про то и спрашиваю — что там?
— Дом как дом, ничего особенного.
Теряя терпение, Виола шмякнула в мусорное ведро остатки апельсинов и, перелив сок в стакан, уселась за стол. Бармалей, не понимая причины гнева хозяйки, продолжил приготовление бутерброда.
— Мне из тебя клещами тащить? — поинтересовалась Виола, отхлебнув сок и поморщившись от кислого вкуса.
— Там ничего интересного, говорю же. Он живет один, но вчера приехал с букетом и с этим же букетом через час уехал куда-то.
— Надо же, завел кого-то, — пробормотала Виола, глядя в стакан. — Интересно — из местных, что ли? Или с собой притащил?
— С собой, — тут же откликнулся Бармалей, и она вздрогнула:
— Ты откуда знаешь?
— Пробил. Молодая телка, работает в его штабе кем-то, живет одна в жилом комплексе, хата съемная тоже. Кстати, она из этих мест, но давно уехала в Москву. И есть одна фишка — я ее на днях срисовал с Леоном, телохранителем Мишки Ворона.
— А вот это уже интересно, — промурлыкала Виола, становясь похожей на белокурую кошку. — Расскажи-ка подробнее, дорогой, — и ее холодные голубые глаза впились в лицо Бармалея.
Тот почувствовал легкое головокружение и даже ухватился пальцами за край стола.
— Нечего там рассказывать… Ездили они на кладбище, но к кому, я не смог узнать, народа совсем не было, боялся, что засвечусь, Леон же меня в лицо знает…
— А после кладбища?
— Он ее до дома довез… и тут же генерал приехал. Леон его вроде не видел.
— Заба-а-авно, — протянула Виола, постукивая тонкими пальцами по стакану, — значит, генеральская любовница с Леоном встречается… очень хорошо… Осталось дождаться главную героиню…
— Вы про Марину Викторовну? — бухнул вдруг уже стряхнувший с себя оторопь Бармалей, и Виола вздрогнула:
— Про кого?!
— Да перестаньте, Виола Викторовна… я же знаю, о чем вы думаете. И знаю, почему Григорий Андреевич велел за генералом наблюдать. Он же родной брат Марины Викторовны.
— Ну и что? — недовольным тоном спросила Виола. — При чем тут Марина?
— Ну как? Разве она не поможет брату-то, если вдруг чего начнется?
— Ты дурак? Он считает ее мертвой.
Бармалей захлопал ресницами:
— Опа… я и не знал.
— Что тут знать? Для всех Наковальня мертва уже несколько лет. Но круг тех, кто в курсе, что это не так, сильно разросся. Не думаю, что она рискнет при этом раскладе сюда ехать. Хотя… Это ж Маринка, ее не просчитаешь.
— Это что тут за совет в Филях? — громыхнул за их спинами голос Беса, входящего в кухню.
Виола мгновенно сменила озабоченное выражение лица на мягкое и улыбчивое, встала и подошла к мужу:
— Прости, я тебя разбудила… думала, что ты еще подремлешь немного…
Он отстранил ее и отрывисто сказал:
— Кофе лучше свари, башка разваливается.
Не обращая больше на жену никакого внимания, Бес сел за стол и уставился в лицо Бармалея:
— Ну, рассказывай.
— Все сделали. Шухер поднялся только через час. Но самое странное, что вместе с Леоном приехал Жека Хохол.
— Что?! — взвился как ужаленный Бес. — Хохол?! Ты не обознался?
— Что я, мальчик? — обиженно спросил Бармалей. — Я Жеку Хохла в темноте с закрытыми глазами узнаю. Он это.
— Ну, сука, завертелось! — возбужденно проговорил Бес, потирая руки. — Хохол сюда один бы не полетел, значит, и эта тварина здесь. Вот я их вместе с Вороном-то и хлопну… Обоих сразу и отморозка ее заодно. Достали — во! — Он чиркнул ребром ладони по горлу.
«Больно ты раздухарился, супружник, — подумала Виола, переливая кофе из джезвы в чашку, — так разошелся, что забыл, кого собираешься подписать под эту «мокруху». Мирза ни за что не пойдет против Наковальни, просто никогда. Главное — успеть донести до него эту информацию и самой не спалиться. На этот раз я вас всех переиграю — и тебя, и Маринку».
Мило улыбаясь, она поставила чашку перед мужем, но тот, бросив на напиток подозрительный взгляд, вдруг потребовал:
— Глотни.
— Что? — удивленно переспросила Виола, и Бес повторил:
— Отхлебни, говорю.
— Ну, ты идиот, — расхохоталась она опасным русалочьим смехом, не обращая внимания на присутствие Бармалея, и отпила кофе. — Если я решу от тебя избавиться — поверь, ты даже не почувствуешь.
— Но, но! — предостерегающе сказал Бес, убедившись, что с кофе все в порядке. — Ты не зарывайся сильно-то. Распустила язык.
Ветка вдруг наклонилась и обняла мужа за шею, пробежала холодными губами по коже, заставив вздрогнуть.
