— И это хорошо, — пробормотал Женька.
— Думаешь, она туда его потащит?
— Могу глаз на кон поставить. Это ж ее любимый кабак, знал бы ты, чего он ей стоил, — со вздохом отозвался Женька. — Если б было можно, я б его и не продал тогда… Но ты же понимаешь…
— Как ты, Жека, живешь с ней? Она же шалая, с ней ничего невозможно предугадать.
— А вот так и живу — как на вулкане. Но за столько лет привык, знаешь. Лучше женщины у меня не было.
— Она красивая была, — произнес вдруг Леон, и Хохол от неожиданности вздрогнул:
— Ты чего мелешь-то?! Как это «была»?! А по куполу если?!
— Да остынь ты, Жека, я не про то, — сказал Леон, поморщившись. — Я говорю о том, что до пластики было, раньше. Может, сказал неудачно.
— А-а, — немного успокаиваясь, буркнул Хохол. — Это да… Погоди, а ты ж ее не знал в то время. Не было тебя около Мишки-то.
На обезображенном лице Леона не дрогнул ни один мускул.
— Ты чего сразу напрягаешься так? На кладбище я фотографию видел, на памятнике. Там ведь старое фото, до того, как она все это с собой сделала.
Хохол мрачно кивнул и отвернулся было в окно, но потом глянул на Леона:
— А ты с чего вдруг на ее могиле оказался-то?
— Случайно. К другу ходил, а дорога мимо как раз. Кстати, Жека… пресс-секретарь генерала — сестра моего погибшего друга. И, кажется, не только пресс-секретарь, — сказал Леон, сморщившись снова, как от зубной боли.
— Опа! — оживился Хохол, разворачиваясь к нему всем корпусом. — А вот отсюда подробнее. Ты с чего это взял?
— Я ее домой провожал после кладбища. Выезжаю из двора — а тут его тачка. А день выходной — с чего бы ему приезжать?
— И ты, значит, решил, что девочка не только работу работает, но еще и в нерабочее время кое-какие услуги генералу оказывает?
— Жека… я тебя уважаю очень, ты сам знаешь, — с трудом сдерживаясь, произнес Леон, — но сейчас сделай одолжение — не говори лишнего, ладно? Она сестра моего друга, я ее с детства знаю…
— Подозреваю, не только это, — сочувственно сказал Хохол. — Ладно, Леон, я понял. Одно могу сказать — поскольку кровь водичкой не разбавишь, то шансов против генерала у тебя минимум. Они в этом смысле с моей Мариной Викторовной очень похожи — люди на них, как на наркоту, подсаживаются. Я вот сколько лет сижу… и самое страшное для меня — разорвать эту зависимость. Думаю, с твоей девочкой та же фигня приключилась.
— Посмотрим, — сквозь зубы процедил Леон, заруливая во двор вороновского особняка.
— Погоди, — попросил Хохол, вдруг сообразив что-то, — а ментов твои архаровцы вызвали?
— Полицейских, — привычно уже поправил Леон. — Пока нет, я распорядился меня подождать. Не волнуйся, Жека, я же не первый день в этом доме. Кстати, ты ж Серега вроде?
Хохол кивнул, успокоенный его словами — все-таки Леон отлично соображал, знал, на кого работает и с чем приходится иметь дело. Возня с полицейскими в этой ситуации не самое безопасное — документы, конечно, непробиваемые, но мало ли, что и как пойдет.
Ворота за машиной закрылись, и только после этого Хохол решился взяться за ручку двери. Леон сказал, что никого из тех, кто видел его в прошлый приезд, в охране уже нет, да и этих в ближайшее время он сменит, так что быть узнанным Женька не боялся. Но неприятное ощущение все равно не покидало. Леон уже направлялся к распахнутым настежь воротам гаража, возле которого стояли несколько человек. Женька последовал за ним, провожаемый удивленным взглядом охранника в сторожке у ворот.
— Пойдем, Серега, глянем, что тут, — бросил Леон и громко добавил: — Это Сергей, мой старый приятель.
Охранники расступились, и взору Хохла открылась неприглядная картина. У переднего колеса черного «БМВ» виднелось тело, верхняя часть которого была накрыта чем-то темным. Под колесо натекла приличная лужа крови, и теперь, на жаре, по гаражу распространялся неприятный запах с металлическим оттенком. Женька обошел машину с другой стороны и присел у головы трупа, огляделся вокруг и, вынув из кармана платок, обмотал им пальцы и приподнял закрывавшую голову материю. Затылок водителя был разворочен выстрелом в упор, пистолет с навинченным глушителем лежал рядом, у самого колеса, и рукоятка утонула в кровавой луже. Поморщившись, Хохол убрал платок в карман и поднялся.
— Что думаешь? — спросил Леон.
— Что тут думать? «Макар» с глушаком, один выстрел — наверняка, без контроля. Стреляли с близкого расстояния, значит, кто-то свой, — пожав плечами, сказал Женька.
— Почему обязательно свой? — спросил кто-то из охранников, и Хохол обвел собравшихся недобрым взглядом исподлобья:
— А что — тут все такие смелые, что легко повернутся спиной к незнакомому человеку?
— И то верно, — отозвался самый старший из охранников, — Саня осторожный парень был, а раз спиной повернулся, значит, знал убийцу.
— Ну что, ребятки, я вас всех поздравляю — в доме у вас завелась крыса, — подвел итоги Хохол, направляясь к выходу из гаража, — и, скорее всего, унесла она ноги далеко, потому что это кто-то из тех, кто ночью работал.
— Логично, — отозвался Леон, которому эта мысль пришла в голову почти сразу, как только он узнал об убийстве. — Выяснить это просто, но, боюсь, уже бессмысленно. Если он не дурак, то поехал не домой, а в аэропорт.
— Можно попробовать перехватить — до аэропорта ехать не пять минут, да и рейсов не так много, и вылетают они не так часто.
— Кстати, да — на утренний он не успел бы, они все до половины девятого уже вылетели. А ближайший будет только к пяти вечера, — вдруг сказал тот же возрастной охранник, и Хохол резко остановился и повернулся к нему:
— Ну-ка, подробнее отсюда.
— Давай, Степаныч, не скромничай, — подстегнул Леон, и охранник продолжил:
— До пяти вечера никаких вылетов из нашего аэропорта не бывает, я знаю это точно. Если тот, кто Саню уложил, в аэропорт поехал, то он там сейчас и подвиснет — до пяти. А потом вылетит в Екатеринбург — больше некуда, один рейс. Следующие будут только в семь и позже.
Хохол приобнял его за плечи и с чувством проговорил:
— Степаныч, ты великий человек. Осталось прикинуть, кто из охраны мог, и в путь.
— А чего прикидывать? — возразил Степаныч. — Надо просто ехать, и все. Хотите, я метнусь, я же всю охрану в лицо знаю.
— Это мысль. Но вдруг все-таки не аэропорт? — с сомнением спросил Леон.
— Себя поставь на место убийцы, — посоветовал Женька. — Тебе надо было бы убраться из города как можно скорее — что б ты сделал?
— В аэропорт поехал, — вздохнул Леон, соглашаясь.
— Ну, правильно. И тут то же самое. Степаныч, бери пацанов пошустрее, и по коням, — распорядился Хохол, уверенный в том, что его не ослушаются. — Только аккуратно там, не нашумите особо. И, когда возьмете, позвони Леону, мы подготовимся. А пока надо все-таки ментов вызвать, чтоб все четко.
— Полицию, — опять поправил Леон, но Женька только отмахнулся:
— Да поровну! Их как ни назови — один черт, только проблемы от их визита.
— Это да… — протянул Леон неопределенно. — Короче, все разошлись по своим местам, Степаныч взял пару человек, и в порт, а я тут сам с полицией разберусь. Серега, может, ты… — Леон запнулся, понимая, что не может при посторонних обнаружить явное нежелание Хохла встречаться с полицейскими, и надо срочно придумать повод, чтобы убрать его из дома.
— А я вот с пацанами до города подскочу, — отозвался Женька, крайне довольный тем, что сможет быстро добраться до «Стеклянного шара» и проконтролировать обед Марины и Ворона, — а потом вернусь с хозяином вашим, если что.
— Годится, — облегченно выдохнул Леон, — все, разошлись, куда кому сказал.
Пока охрана разбиралась, кто именно поедет в аэропорт ловить неведомого убийцу, Хохол с Леоном, закурив, отошли к воротам.
— Ты в ресторан поедешь? — негромко спросил Леон, отлично понимавший, с чего вдруг Хохол с таким энтузиазмом собрался в город.
— Да. Не хочу ее без присмотра оставлять, а ваша охрана, смотрю, годится только кое-чем груши околачивать.
— Возле хозяина хорошие пацаны, надежные.
— Они все надежные, поверь, Леон, пока им перед носом пачкой красивых бумажек не помашут, — со вздохом отозвался Хохол, затягиваясь сигаретным дымом. — Не знаю, слышал ли ты, но Марину продал как раз один из самых верных, из тех, кто в дом вхож был и на ком чужой крови не было ни капли. А все бабло, оно, родимое… Столько лет сидел — зад в тепле, руки не замараны, работенка не пыльная — живи и радуйся, а нет — поманили баблом, он и дернулся, баран…
— И как? — поинтересовался Леон в паузе, хотя прекрасно знал ответ.
— Что как? Кончили мы его с Вилли, был у нас такой чувак — живодер натуральный, мороз по коже. С ним только Маринка могла управиться, он ее любил нежно, аж дрожал весь, и за нее мог любого в фарш превратить, — мрачно договорил Женька, не особенно любивший вспоминать прошлые «боевые заслуги», как свои, так и чужие. — Но что толку? Именно с подачи Кота, падлы, мы теперь и живем так, как живем. А он лежит в чьей-то чужой могиле, идиот, и никакие бабки его не спасли. Ладно, дело прошлое. Это я тебе к тому рассказал, чтобы ты не обольщался особенно по поводу близких и надежных. Только на себя можно рассчитывать, запомни это, Леон.
