Значит, я ошибся?
Писк раздается, когда напарник поворачивает ее голову.
— Он у нее на затылке, — сообщает Стим, откладывая аппарат и доставая скальпель из аптечки.
— Подожди, — отвлекаю я его, — у тебя вообще ничего нет, чтобы обезболить?
В этот раз, боюсь, она придет в себя, и в самый неподходящий момент.
— У нас уже нет на это времени, — говорит Стим очевидное, — даже если бы у меня что-то и было.
Киваю ему и наваливаюсь Кире на грудь. Сжимаю ее ладони и одной рукой удерживаю ее голову. В тот момент, когда Стим делает на ее коже небольшой разрез, Кира ожидаемо приходит в себя. Ее крик навсегда останется у меня в ушах. Стим быстро вытаскивает передатчик и сжимает края ранки.
— Какого черта тут происходит? — ор Алекса на всю округу могли не услышать только мертвые.
— Неси ее, — говорит мне Стим. — У нас нет времени, — бросает он Алексу.
Подняв все еще хнычущую Малышку на руки, несу в машину, на которой приехал Алекс. Он заползает на заднее сидение и тянет руки к Кире. В тот момент, когда я решил его послать, я слышу характерный свист. Нас нашли. Становится не до этого. Сейчас главное — спасти Кире жизнь. Так что я быстро отдаю ее в руки Алекса и залезаю на место водителя.
— Главное, чтобы по колесам не пальнул, — кричу я, выруливая на еле заметную тропу.
В этот момент округу заливает ярким светом.
— Учтено, — сообщает Стим. — Парни прикроют.
Несемся на всех парах к лесополосе, за которой я резко выезжаю на дорогу.
— Давай прямо, — инструктирует Стим. — Там пересядем. Эта машина уже засвечена.
Согласен с ним, так что, проехав пару километров по его указке, съезжаю на новую едва заметную дорогу. Пересаживаемся в новый черный джип и, забросав засвеченную машину ветками, едем дальше.
— Куда мы? — спрашивает Алекс с заднего сиденья.
Ничего не могу с собой поделать, все время бросаю на них с Кирой взгляды в зеркало заднего вида. Пару раз пересекаюсь с Алексом взглядом, и мне не нравится то, что я вижу в его глазах, когда он смотрит на Киру.— План немного поменялся из-за ее ранения, — отвечаю я, — но в любом случае нужно тихое место, где она сможет прийти в себя, пока я не решу эту проблему, — последние слова я проталкиваю сквозь сжатые зубы.
— У моей бабки была хата недалеко отсюда, — радует нас Стим.
Хата оказалась добротным домом с огромным забором и хорошей охраной.
— Ничего не хочешь пояснить? — опережая меня, спрашивает Алекс за моей спиной.
Стим же просто пожимает плечами. В этом он весь. Никогда ничего не рассказывает, просто действует.
В этот раз я не позволяю Алексу отнять Малышку у меня и несу ее сам. Друг злится, вижу, но не настаивает.
— Наверху две спальни, внизу одна, — сообщает Стим, закидывая наши с Кирой сумки на столик в гостиной.
— Нижняя наша, — стразу решаю забить место и разъяснить некоторым непонятливым, что к чему.
Стим таращит удивленные глаза.
— И что это значит? — спрашивает непонятливый Алекс.
— То, что Малышке пора отдохнуть, ей и так сегодня хватило, — отрезаю я, направляясь в сторону, куда указал Стим. — У тебя здесь есть чем ее обезболить? — бросаю я вопрос за спину.
— Сейчас принесу, — раздается в ответ глухой голос Стима.
Кладу Малышку на кровать. Губы плотно сжаты и с синим отливом, лицо бледное. Кира открывает глаза, и в них столько боли, что меня самого скручивает спазмом.
— Еще совсем чуть-чуть, — шепчу ей, целуя ее в висок. — Прости меня за это.
— Сава, — зовет меня голос Алекса за спиной. Похоже, он пошел за мной и все видел, но мне сейчас все равно. Главное — Малышка.
— Стим, — кричу я, не обращая на Алекса внимания, — где ты, черт тебя дери?!
— Да здесь я, — отвечает друг, появляясь в дверях. — Ты уколешь или я? — спрашивает он, протягивая мне шприц.
— Я сам, — забираю у него лекарство и киваю им обоим на выход.
Как только за ними закрывается дверь, подхожу к Кире. Делать нечего, придется снова причинить ей боль.
Она даже не пикает, когда я быстро вкалываю ей лекарство, но мне все равно от этого не по себе. Я бы лучше себе вскрыл рану и покопошился в ней, чем вот так с ней.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Малышка прикрывает глаза, но с уголка стекает слеза, которая бьет меня получше, чем самый крутой хук Алекса.
Не могу смотреть на то, как она плачет.
— Прости, — шепчу я, утыкаясь в ее макушку, — прости.
— Ты не виноват, — ее слова вместо облегчения приносят еще больше боли.
Это я недоглядел, не учел. Черт, меня этому обучали. Я должен был ее проверить, как только ее нашли у нас в части. Это же не абы какое место. О его существовании знают немногие, и еще меньше тех, кто мог бы предположить, что девчонку спрячут там. А я слепой идиот, который дальше своего носа не видит. Совсем голову потерял из-за нее. Никого не видел, ничего не слышал и соображать разучился, как только наткнулся на стену по имени Кира в приемной Виктора.
Да и сейчас переживания за нее не дают мыслям собраться. А ведь я должен сделать все, чтобы ее защитить.
Скорее всего, ее передатчик не мог посылать сигнал из дома Игоря, из-за гор и леса. Сейчас это уже неважно.
Через некоторое время Малышка засыпает, и я облегченно выдыхаю. Обезболивающее сработало.
Поцеловав ее в лоб, проверяю ее рану. Вроде все нормально, натянув на нее одеяло, спускаюсь в низ.
Парни сидят в гостиной и что-то тихо обсуждают.
— Думаю, ты не прав, — слышу голос Стима. — Ты видел, как он на нее смотрел? Так на простую работу не смотрят.
Кажется, это была самая длинная речь, которую я слышал от Стима за все время нашего знакомства.
— Мне плевать, что ты думаешь, — говорю, как только встречаюсь взглядом с Алексом. — Кира моя, — чеканю, садясь напротив него и смотря ему в глаза, — и останется моей.
— Она не вещь, Сав, — возмущается он. — И мне показалось или она была ранена? — ёрничает товарищ. — Так-то ты следишь за той, кого гордо называешь своей? — бросает он мне в лицо.
— Ты прав, — отвечаю я. — Я был идиотом и долго не мог понять, что нашел. Но с этого момента я сделаю все, чтобы она была в безопасности. — Перевожу взгляд на Стима. — И мне нужна будет ваша помощь.
Стим кивает, но Алекс не спешит последовать его примеру.
— Ты уверен в том, что говоришь? — спрашивает он. — Она мне родная, и я не хочу наблюдать за тем, как ей будет больно.
— Я уверен, — я знаю, чего теперь хочу, и сделаю все, чтобы это получить. — Сейчас я должен понять, с чем я имею дело, и разработать наиболее действенный план.
— Мы, — говорит Алекс, а встретившись с мои недоуменным взглядом, продолжает: — Мы должны понять, с чем имеем дело, и разработать план, как спасти Кирушу.
— Хорошо, — киваю я его словам. — И не смей называть ее так, если тебе дороги твои зубы, — требую я, на что Алекс только усмехается. — И я не шучу.
— Ревность — это хорошо, — говорит Алекс, и я понимаю, что да, я ревную.
Мне не нравится, как он на нее смотрит и как Малышка улыбается ему, в то время как мне она такие улыбки не раздает.
— Алекс, — предупреждающе рычу я, на что он только поднимает руки вверх.
— Я понял, — кивает он. — Так и с чего начнем?
— С документов, которые распечатала Кира, — отвечаю я, подтаскивая к себе рюкзак, в который я запихнул листы, и бросаю их на стол. — Здесь информация, после которой генерал Лебедев бросился в бега и спрятал Киру у нас, — сообщаю я парням. — Только вот ее нашли по передатчику, вшитому в ее шею, который ты обнаружил, — киваю Стиму. — Пока непонятно, откуда на ней этот сюрприз, но главное, что других сюрпризов не ожидается.
— Мог ли генерал пометить свою внучку? — озвучивает Стим вопрос, которым задаюсь и я.
— Не уверен, — отвечает Алекс. — Он мужик суровый, но не настолько.
— Если это он, то как именно наш стрелок мог отслеживать Киру? Ведь, по идее, только Лебедев мог определить местоположение своей внучки. Не думаю, что он сообщал об этом всем, кому ни попадя, — размышляю я.
