Открываю ее на парковке возле кафе. Лила сразу вцепляется в ладонь зубами, а потом начинает урчать.
Мама уверена, что благодаря своему дару может читать мысли. Говорит, будь я мастером — тоже бы смог. Наверное, из-за магии появляется склонность к мистике, но думаю, все гораздо проще: на самом деле мама следит за лицами. На них появляются такие выражения, микровыражения, которые длятся меньше секунды и выдают человека с головой. Она их замечает, хотя и бессознательно. И я тоже.
Вот и сейчас, когда мы шли обратно к кафе, точно знал, что Сэм бесится из-за аферы, из-за моего точного расчета и сыгранной им самим роли. Знал наверняка, хоть он и улыбался во весь рот.
Но я не мама, с эмоциями не работаю, поэтому повлиять на его чувства никак не могу.
Сажаю кошку прямо на столик и тянусь за салфетками — надо стереть кровь. Рука дрожит. Даника сияет так, словно перед ней не животное, а золотой самородок.
Лила громко мяукает и принимается слизывать молочную пену из кружки. Из-за кофейной машины тут же выглядывает бармен.
Смотрю на нее, а у самого из горла рвется тоскливый сдавленный вой.
— Не надо. — Даника отодвигает от Лилы кофе. Та шипит, а потом чинно усаживается и начинает вылизывать лапу.
— Ты себе не представляешь, что он там провернул, — наклоняется вперед Сэм.
Перевожу взгляд с него на бармена. Другие посетители тоже явно обратили на нас внимание. Кошка покусывает коготь.
— Сэм, — говорю я предостерегающим тоном.
Он оглядывается вокруг.
— Знаешь, Шарп, у тебя странная паранойя и, как выяснилось, весьма своеобразные таланты.
Самодовольно улыбаюсь, но слышать такое не очень приятно. Столько работал, чтобы скрыть от одноклассников темное прошлое, свою суть, а теперь вот пустил все прахом за какие-то полчаса.
— И вся суета из-за маленькой киски. Так трогательно. — Даника наклоняет голову и чешет Лилу за ухом.
В кармане вибрирует телефон. Встаю, выбрасываю окровавленные салфетки в корзину и отвечаю на звонок:
— Привет.
— Давай-ка возвращай машину, пока я не позвонил копам и не заявил ее в угон, — говорит дед.
— Прости, пожалуйста, — отвечаю я сокрушенно, а потом до меня доходит смысл его слов. — Ну-ка, ну-ка, позвонишь в полицию? С удовольствием на это посмотрю.
Старик фыркает, самому небось смешно.
— Езжай к Филипу. Он нас вроде как позвал на ужин. Маура стряпает. Она хоть готовить умеет, не знаешь?
Кошка трется о Данику.
— Может, я лучше пиццу закажу? Посидим дома спокойно.
Что-то не хочется встречаться с Филипом, как бы ненароком не плюнуть ему в лицо.
— Поздно, халявщик несчастный. Он меня уже забрал, а ты должен отвезти старого дедушку обратно домой. Так что быстро дуй сюда.
Не успеваю ответить — повесил трубку.
— Неприятности? — спрашивает Сэм озабоченно.
А если да? Он уже готов сбежать из кафе? Качаю головой.
— Семейный ужин. Опаздываю.
Сказать, как я чертовски благодарен, как жалею, что втянул их во все это? Но ведь получится вранье: на самом деле я жалею только себя из-за того, что пришлось раскрыться. Вот бы они все забыли. Идея об уничтожении воспоминаний кажется в эту минуту не такой мерзкой.
— Ох. А может кто-нибудь из вас приютить кошку на ближайшие несколько часов?
— Шарп, что ты затеял? — тяжело вздыхает Сэм.
— Я возьму, — вмешивается Даника, — но при одном условии.
— Может, закрыть ее в машине?
Остаться с ней наедине, смотреть в разноцветные кошачьи глаза и спрашивать снова и снова, Лила она или нет. Я вроде все для себя решил, но не помешает еще раз обдумать ситуацию.
— Нельзя запирать ее в машине, слишком жарко.
— Ты права. — Улыбка получается натянутая. Качаю головой, словно стряхивая оцепенение.
Я слишком выбит из колеи, чересчур волнуюсь.
— А на ночь сможешь ее взять?
Кошка утробно рычит, но я говорю ей:
— Спокойно, у меня есть план.
Друзья изумленно таращатся.
Не хочу оставлять ее одну, но нужно время — забрать деньги из библиотеки и раздобыть машину. Потом мы уедем из города, и Лила наконец будет в безопасности.
Даника пожимает плечами.
— Наверное. Сегодня я сплю в общежитии. После ужина родители отправляются на конференцию в Вермонт. У соседки по комнате аллергии нет. Мы сумеем ее спрятать. Да, думаю, справимся.
Лила шипит, но я все равно поднимаюсь из-за стола. Да уж, будет у них сегодня вечеринка в пижамах. Интересно, что приснится Данике? Благодарю ее на автомате, голова занята расчетами.
— Погоди, не забудь про условие.
— Да, конечно.
— Подвези меня домой.
— Но я же… — встревает Сэм.
Даника не дает ему закончить:
— Мне нужен Кассель. И чтобы он зашел к нам на минуту.
Вздыхаю. Наверное, миссис Вассерман хочет со мной поговорить, все думает, я мастер.
— Времени нет, опаздываю к брату.
— Всего минута.
— Ладно, ладно.
Семья Вассерман живет в Принстоне, совсем рядом с центром, в красивом кирпичном доме. На газонах цветут зеленые и желтые гортензии. Сразу видно: богатое семейство, старинный род, наследство, престижное образование, все дела — элита, одним словом. В такой особняк я никогда не вламывался.
Даника заходит как ни в чем не бывало, бросает в прихожей сумку и ставит кошачью переноску на паркет. Коридор увешан гравюрами, изображающими человеческий мозг.
Лила тихо мяукает.
— Мама, мама! — зовет Даника.
В гостиной на блестящем отполированном столе бело-голубая ваза с чуть увядшими цветами и два серебряных подсвечника. Руки так и чешутся запихать их к себе в рюкзак. Оборачиваюсь. На лестнице стоит светловолосый мальчишка лет двенадцати, пялится на меня подозрительно, словно зная, что перед ним вор.
— Привет, ты брат Даники?
— Пошел к черту, — отзывается пацан.
— Добрый день, — доносится откуда-то.
Я отправляюсь на голос. Дверь в библиотеку приоткрыта. Возле стола сидит на кушетке миссис Вассерман, Даника ждет на пороге:
— Заблудился?
— Дом-то немаленький.
— Пригласи его, — говорит миссис Вассерман.
Даника вталкивает меня внутрь, а сама плюхается на вращающийся стул возле письменного стола и принимается крутиться. Аккуратно присаживаюсь на краешек кожаной оттоманки.
— Очень приятно с вами познакомиться.
— Да ну? Рада слышать, мне говорили, что вы не очень-то жалуете наше семейство.
У мамы Даники по плечам в беспорядке рассыпалась целая копна мелких русых кудряшек, босые ноги укрыты мягким бежевым покрывалом.
— Не хочу вас разочаровывать, но я не мастер. Ни над кем не работаю, так что тут, наверное, вышло недоразумение.
