— Если дело доходит до чрезвычайной ситуации и свержение невозможно предотвратить, сенаторы и все их верные сторонники спрячутся в бункере. Я не знаю, что будет дальше, но если народ не успокоится, члены правительства поселятся в одном из городов-побратимов. — Я медленно качаю головой. — Но я не знаю секретного места. Знать о нём могут только члены Сената.
Эндрю отпускает ругательство.
— И нет никакой возможности узнать местонахождение?
— Может, в отцовском компьютере что-то есть? Там хранятся основные принципы режима.
По улице пробегают люди, весь город бурлит.
— Где эти трусливые свиньи? — слышу я крик какого-то человека. — Мы больше не будем с этим мириться!
Я удивлённо моргаю. Его сопровождает Воин?
— Ника! — Эндрю сжимает мою руку. — Ты должна вернуться домой, слышишь! Нам нужны данные с компьютера. Раз твоего отца сейчас всё равно нет дома…
Да, вообще-то неплохая идея, может, я встречусь с ним. Тогда он убьёт и меня тоже. Надеюсь, это будет так же быстро, как в случае с Айсом. Казалось, он умер мгновенно и не испытывал боли, в то время как меня боль истязала, как мучитель, который доводит свою жертву до грани, но позволяет ей жить только для того, чтобы она пережила ещё большую агонию.
Нет, Вероника, хватит тонуть в жалости к себе! Жизнь продолжается, она всегда так или иначе продолжается, и у тебя есть жизни, которые нужно спасти! Я должна убить отца, в конце концов — он снова украл то, что я любила. Сначала он прогнал маму, теперь убил Айса. Пора бороться. Пора перестать мириться со всем!
Я выпрямляю спину и поднимаю голову.
— Что будет с Айсом?
— Его, как и положено, сожгут.
Ещё один укол в моё сердце.
— Могу я увидеть его ещё раз?
Воин, кажется, его зовут Дин, подходит к нам:
— Его увезли. У нас тоже нет больше времени, надо воспользоваться всеобщим беспорядком.
Да, мне нужно смотреть в будущее. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы положить этому конец. В Уайт-Сити и за его пределами, в Резуре, есть люди, у которых ещё есть жизнь. Есть дети и любимые. Люди, которые счастливы. Я буду бороться за их будущее.
Глава 11. Новая эра
Эндрю провожает меня через парк к высотке, где мы с отцом живём. Когда я смотрю на множество этажей стеклянного здания, тошнота снова усиливается.
Эндрю стоит со мной за деревом на краю парка и смотрит через улицу на главный вход. Я узнаю швейцара в его бордовом мундире. Пожилой мужчина стоит за стеклянной дверью и смотрит наружу, перед ним взад-вперёд бегают возбуждённые люди.
Я прислоняюсь к стволу и вглядываюсь в крону. Раньше я любила этот парк и гуляла здесь почти каждый день, но теперь крохотное зелёное пятно — всего лишь копия того, что меня ждёт за куполом. Там свобода, голубое небо, звёзды. Увижу ли я всё это снова?
— Мы встретимся снова, Эндрю?
Я протягиваю руку и провожу рукой по его щеке. Он выглядит напряжённым. Хотя он лишь немного старше меня, жизнь уже наложила отпечаток на его лицо. Морщинки, играющие вокруг глаз и выгравированные на лбу, рассказывают свои истории. Даже если моя любовь навсегда — Айс, я не хочу терять Эндрю как друга. Он значит для меня больше всех, кто у меня остался, сразу за ним Мираджа. Наравне с мамой и сестрой, конечно, но я не хочу сейчас о них думать. Или, вообще-то, я должна думать о них, чтобы оставаться сильной. Мама умерла бы от горя, если бы со мной что-то случилось. Она и без того будет за меня бояться, если отец расскажет ей, что меня похитили.
Эндрю прижимает мои пальцы к своей щеке:
— Конечно, мы ещё встретимся, Ника. Мы будем управлять городом вместе, бок о бок, когда всё это закончится. Мы добьёмся большего успеха, чем наши родители.
Улыбаясь, я смахиваю слезу и протягиваю ему пистолет.
— Ты всегда был идеалистом.
— Реалистом, — с усмешкой отвечает он.
Я обнимаю его, желая увидеть его снова в ближайшее время.
— Я очень боюсь.
Он целует меня в щёку и шепчет мне на ухо:
— Я знаю. Но тебе не стоит. Ты не одна.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Что ты имеешь в виду? — шепчу я ему в шею.
— Всё будет хорошо, по крайней мере, для тебя. Просто поверь мне.
Кажется, он хочет сказать что-то ещё, но затем поспешно отводит взгляд.
Вздохнув, я пробегаю пальцами по его волосам, прежде чем отпустить его и пробормотать:
— Я же говорю, идеалист.
* * *
Через три минуты я стучу в стеклянную дверь небоскрёба.
Швейцар качает головой и говорит по переговорному устройству:
— Я не могу впустить никого, кто здесь не живёт.
— Но я живу здесь!
Я убираю волосы с лица.
Глаза старика расширяются:
— Мисс Мурано! — Он немедленно открывает дверь и поспешно запирает её за мной. — Вы живы?! Я думал, вас похитили?
В вестибюле стоит мёртвая тишина, никого нет, но я прикладываю палец к губам:
— Тсс, никто не должен знать, что я вернулась.
Швейцар поспешно кивает.
— С вами всё в порядке? Повстанцы что-то сделали с вами?
— Я в порядке, но сейчас не могу говорить, мне нужно увидеться с отцом. Он здесь?
— Он прибыл несколько минут назад. Сказал никого к нему не пускать, но он определённо имел в виду не вас. — Он ведёт меня к лифту и нажимает кнопку. — Могу я сопроводить вас?
Я тяжело сглатываю. Отец здесь…
— Нет, спасибо, оставайтесь здесь.
— Что-то там назревает, — говорит он с мрачным лицом, когда двери лифта открываются. — Возможно, вам стоит уехать из города, пока можете.
Я знаю, что старик любит меня, он тепло улыбался мне каждый раз, когда я проходила мимо него, чтобы пойти на пробежку в парке.
«Я здесь, чтобы предотвратить катастрофу», — хочу я сказать, но сомневаюсь, что смогу это сделать.
* * *
Я прикладываю большой палец к сканеру на входной двери. Она открывается, и я собираю всё своё мужество перед тем, как войти. Но я не успеваю пройти далеко — на меня бросается огромный монстр, погребая под своим телом и выдавливая весь воздух из моих лёгких. Чудовище — это телохранитель отца, бывший Воин с орлиным носом! Узнав его, я произношу:
— Что это значит? Я хочу пойти к отцу!
— Итан! — слышу я его голос. — Кто наш незваный гость?
Шкаф слезает с меня, и я наконец снова могу дышать. Стоная, я растягиваюсь на спине.
— Это ваша дочь, сэр, — в голосе звучит нотка раскаяния.
— Вероника?
Отец немедленно становится на колени рядом со мной и срывает парик с моей головы. Я и забыла, что он всё ещё на мне. Теперь я чувствую себя голой и уязвимой, когда отец смотрит на меня сверху вниз, и смотрит скептически.
— Что ты здесь делаешь?
Моё сердце бешено стучит о грудную клетку.
— Я-я-я смогла сбежать.
Когда он приседает, внезапно тянет меня к себе на руки и обнимает, это застаёт меня врасплох.
— Я так счастлив, что ты снова здесь, — бормочет он.
Отец и счастлив? Он действительно проявляет чувства или это всего лишь игра, чтобы заставить меня чувствовать себя неуверенно?
Я осторожно обнимаю его. Он убийца моего любимого, он позволил убить Айса! Хотя я знаю это и хочу ненавидеть отца, его объятия сбивают меня с толку. Я ждала этого годами. Почему именно сейчас? Неужели он действительно рад меня видеть?
— Как тебе удалось сбежать?
Я придумала идеальный текст, сотню раз перебирала его в голове, но теперь всё летит кувырком.
— Сделала вид, что серьёзно больна, и попала в больницу. Там меня уже не охраняли так тщательно, и когда мой надзиратель заснул, я сбежала и…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Отец помогает мне встать на ноги, но потом его глаза снова остывают, и он отпускает меня так быстро, как будто у меня заразная болезнь:
— Давай поговорим позже.
Позже, когда он приведёт меня к другим сенаторам. Меня точно раскусят. Может, даже подключат к полиграфу. О боже, об этом я не подумала!
