– Загадочная женская душа, – с видом знатока покачал головой чародей. – Магия тут бессильна.
– И наука тоже, – признал первый раз поражение ученый.
Не успели путники отойти от деревни на полкилометра, как из придорожных кустов, еще покрытых редкой желто-коричневой листвой, на них неожиданно выскочил боярин Геннадий.
– Что случилось? – подозрительно покосился на него Агафон, готовый, на всякий случай, и к дискуссии, и к потасовке.
– Я… вспомнил, – тяжело переводя дыхание, проговорил он. – Вспомнил. Вам же торопиться надо, я правильно понял?
– Ну, да, – подтвердил несколько настороженно чародей.
– Так я вспомнил, что недалеко отсюда от большой дороги отходит тропинка, ведущая сразу в горы. И конч… то есть, проходит она через пещеры. Они пронизывают эту гору насквозь. Там, конечно, темно и местами сыро, но это сократит ваш путь дня на два, не меньше. Если вы решитесь.
– На два дня? – загорелся Иван. – Где эта тропинка?
– Вон там, шагов через пятьдесят, слева. Идемте, я вам покажу. До самых пещер я
вас провожать не стану – график экспериментов у нас очень жесткий, времени нет –
но до начала тропинки я доведу. Извольте, – и он махнул рукой, указывая вперед…
– Большое вам спасибо! – радостно тряс его руку Иванушка у едва заметной дорожки, присыпанной к тому же опавшей листвой. – Если бы вы только знали, как нам эти два дня важны! Спасибо! Спасибо!
На то ли смущенном, то ли испуганном лице молодого боярина отразились нерешительность, сомнение, паника…
– А что у вас за… срочное дело?.. – промолвил, чуть заикаясь, он.
– Тс-с-с! – заговорщицки озираясь по сторонам, прошипел Агафон. – Мы идем по следу одной царевны!
– Царевны. Понятно, – лицо Геннадия помертвело, закаменело, взгляд остановился.
– Понятно. Значит, я правильно сделал. Счастливого пути.
И, не дожидаясь более ответа, он развернулся и побежал по дороге обратно к деревне.
– Странный он какой-то, – провожая его взглядом, пожал слегка плечами царевич.
– Белые маги, – насмешливо поморщился чародей. – Чего с них взять.
– Белые маги? – непонимающе повторил Иван. – А я думал – белые маги – это вроде… добрых волшебников?.. В отличие от черных?..
Агафон снисходительно похлопал Иванушку по плечу.
– Магия всего одна, царевич. И ни в какие цвета она не окрашена. Это все равно, что воду, которой ты поливаешь огород, называть хорошей, а воду, в которой тебя утопят – плохой. Вода остается одной и той же. Меняются люди. Нам это в школе
разъясняли. А этих мухлежников – так называемых ученых, мы, настоящие маги, «белыми
магами» называем в насмешку. Потому что они всегда ходят в белых балахонах. А мы
– в черных.
– Наверное, это объединяет вас в одну общность, придает оттенок кастовости, таинственности, элитарности?.. Или это стильно? Или древняя традиция профессии?
– немедленно стал строить предположения заинтригованный Иванушка. – Почему?
Агафон задумался.
– Ну, может, потому, что мы не любим стирать?
До входа в пещеру – кривой широкой дыры, в полтора человеческих роста – они добрались уже через несколько минут. Поверх него изъеденной очень большой и очень голодной молью портьерой свисал высохший вьюнок, летом, судя по всему, закрывавший его полностью от непосвященных глаз. Теперь же он чернел затхлым провалом, из которого тянуло холодом и сыростью.
Агафон, хоть и был, наконец-то, тепло одет, поежился.
– Иван, ты уверен, что хочешь туда лезть? – болезненно покосившись на пещеру, потом на приятеля, спросил он. – Если принимать во внимание, что мы этого Геннадия вообще первый раз видим, и что если мы там сгинем, что лишние два дня уже играть никакой роли не будут, может, ты передумаешь? Прислушайся к своим ощущениям. Что они тебе говорят?
– Что ты, если бо… опаса… не хочешь, – тактичный Иванушка все же выбрал подходящее слово, позволяющее чародею спасти лицо, – можешь не ходить. А я тороплюсь. И, к тому же, ты просто предубежден против боярина Геннадия потому что он – ваш противник. На меня же он произвел впечатление вполне разумного, искреннего и добродушного человека.
«Кроме нашей последней встречи,» – мысленно признал он, но не стал озвучивать свои выводы, чтобы Агафон не лелеял ложной надежды.
Его отговорить не удастся. Ведь речь идет о лишних двух днях – двух днях, которые, может, могут оказаться решающими для жизни Серафимы.
– И у него нет абсолютно никакой причины заманивать нас в ловушку или обманывать нас, – продолжил он вслух.
– Нет, с чего ты взял, что я бо… опаса… не хочу с тобой туда идти? – с не очень искусно деланным возмущением тут же отреагировал маг. – К тому же, если там действительно окажется какой-нибудь неприятный сюрприз, без профессионального волшебника тебе будет просто не обойтись!.. Конечно, над сложными заклинаниями мне еще надо немножко поработать, но простые я могу применять вполне эффективно!
– Н-ну, да. Конечно. Я тоже об этом подумал, – не очень убедительно соврал в ответ царевич, и вопрос был решен. – Вот только…
– Что?
– Там же темно. Надо придумать какое-то освещение, – и Иванушка многозначительно склонил голову в сторону Агафона.
– Легко! – снисходительно хмыкнул тот.
– Что ты предлагаешь?
– Самое простое – факелы. Для этого надо сделать заготовку – на толстую ветку намотать жгут из сухой травы.
– Но они буду гореть от силы десять минут! – разочарованно поднял брови Иван.
– Они будут гореть столько, сколько надо! – самодовольно усмехнулся Агафон и потер руки. – Потому что тут вступаю в дело Я.
Факелы были готовы через двадцать минут, и Иванушка с восхищенным интересом протянул первый чародею и стал ожидать чуда.
– Нет-нет, держи ты, – покачал головой тот. – У меня руки должны быть свободными.
– А… Это…
– Ну, если ты бо… опаса… не хочешь… – пожал плечами маг.
– Я готов, – обреченно выдохнул царевич, приготовившись, на всякий случай, отпрыгнуть, отбежать и быстро спрятаться в случае чего.
– Внимание, – Агафон закрыл глаза, сосредоточился и сделал несколько резких взмахов руками в такт беззвучно зашевелившимся губам.
И не успел Иван и глазом моргнуть, как обнаружил, что держит в руках самое огромное из когда-либо виденных им…
– Мороженое? – не веря своим вновь открывшимся глазам сморщился Агафон. – Это… откуда?
– Может, ты заклинание перепутал? – расточительно упустив шанс сказать горе-чародею все, что о нем думает, участливо предположил Иванушка и занялся осмотром шоколадной брони их неудавшегося факела, раздумывая, не будет ли откушенный кусочек последним в его жизни.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
