Жизнь банковского клерка не была тягостной. Его рабочий день продолжался с 9 утра до 15.30 либо до 17 с полуторачасовым перерывом на обед. В 1834 году восемнадцать «нерабочих дней», прежде полагавшихся клеркам, были по новому закону урезаны до Страстной пятницы и Рождества, a 1 мая и 1 ноября Банк был закрыт для ежегодного «переназначения» клерков и составления сводных отчетов. Подобное решение возмутило служащих. Они оспаривали его, всячески выражали недовольство, конфликтовали по малейшему поводу, например, за право пользоваться именно этим стулом или этой чернильницей. В 1845 году обеспокоенное руководство Банка решило предоставить клеркам ежегодный оплачиваемый отпуск от 6 до 18 дней, в зависимости от стажа работы, и позволить некоторым из них приходить на работу к 9.30–10 утра. Банк закрывался в 16 часов.
Постепенно деятельность банка и его персонала попала под строгий контроль. В 1846 году было запрещено курение сигар в помещении банка. В 1850 году по новым правилам запрещалось получать «какие бы то ни было подношения от клиентов и государственных учреждений», прежде дававшие банку вполне приличный побочный доход. В 1852 году ужесточили требования при приеме на работу: на экзамене нужно было «писать под диктовку, записывать и складывать колонки цифр, решать простые арифметические задачи на деление и определение процента». Спустя три года клеркам запретили носить усы. «Если данный запрет не будет соблюден, будут приняты соответствующие меры, которые могут иметь неприятные последствия». Чтобы утихомирить недовольных, руководство Банка открыло для служащих библиотеку. Клерки даже отважились потребовать у банка оплаты недавно введенного подоходного налога. Требование не было удовлетворено, но в 1855–1865 годах довольно регулярно выплачивалась ежегодная «премия», была введена усовершенствованная шкала заработной платы, и выплаты производились ежемесячно, а не ежеквартально.
Новая политика послаблений, видимо, была свойственна директорам, избавленным впредь от лицезрения усатых, курящих сигары клерков. Одного достаточно неосмотрительного молодого человека застигли «наблюдающим с парохода за гребными гонками» в то время, когда он должен был быть на работе. Ему объявили выговор, но не уволили. С другой стороны, мужчина, который в течение двух лет отсутствовал на службе 190 дней, «сказываясь больным», в то время как, будучи заядлым болельщиком, пропадал на соревнованиях гребцов, был вынужден оставить должность. Молодой клерк Уильям Берджесс, который нагло пренебрег принятыми нормами порядочности и честности, в 1844 году совершил манипуляции со счетом клиента в размере 8000 фунтов стерлингов золотом — по тем временам огромная сумма. Он с сообщником бежал в Бостон на корабле «Британия», однако оба были пойманы и арестованы. Сообщник повесился в тюрьме, а Берджесса приговорили к пожизненной каторге.
В Сити на улице Ломбард-стрит и поблизости от нее было много частных банков со своим контингентом клерков. В 1866 году банкротство одного из них — «Оуверенд, Герни и компания» — вызвало в Сити панику, получившую название «черной пятницы». Но в целом во всем мире лондонский Сити пользовался уважением за честность и надежность. В 1851 году прибывший с континента герр Фишер отправился в один из банков Сити получить деньги по чеку. Он пришел незадолго до 9 часов — времени официального открытия, и вынужден был подождать. В 8.55 «за кассой появился банковский служащий». Герр Фишер показал ему чек, но тот никак не отреагировал. Служащий неторопливо высыпал несколько мешочков золотых монет в выдвижной ящик, «вынул маленькую лопатку, которая используется для монет в банках. Потом немного выждал и ровно в 9 обратился ко мне с вопросом, в чем мне выдать требуемую сумму — золотыми монетами или банкнотами». Герр Фишер вышел из банка под большим впечатлением.[279]
Духовному лицу, конечно же, не требовалось доказывать, что он — джентльмен, «часто по рождению и состоянию, почти неизменно по образованию. Средний доход [жалованье священника] составлял 140 фунтов в год. Содержание священника [должность оплачивал приход] — 200–300 фунтов в год. Самый меньший доход — 80 фунтов».[280] Офицеры, несомненно, являлись джентльменами, но они не относились к среднему классу, поскольку обычно происходили из аристократических семей. Барристеры считались джентльменами даже при отсутствии денег. И хотя юристам зачастую приходилось жить впроголодь, перед ними все же маячила возможность продвинуться и занять пусть незначительное место в системе государственной службы, которая обеспечивала джентльмена средствами к существованию. Педагогические кадры состояли как из малоуважаемых, невежественных людей, которые относились к своей деятельности как тяжелой, нудной работе, так и высокообразованных специалистов (см. главу «Образование»). Один мальчик, обучавшийся в «школе для бедных», достиг таких успехов, что сам начал преподавать в этом заведении, а затем стал настоящим учителем, членом среднего класса, хотя вряд ли поверил бы в детстве в такой поворот судьбы.[281] Карл Маркс, несомненно, относился к среднему классу, хотя, когда он разорился и попытался получить деньги под залог фамильного серебра жены, служитель ломбарда прогнал его, заподозрив в краже, настолько у него был потрепанный вид. Помощь верного друга Фридриха Энгельса и неоднократное получение наследства — Марксу никогда не приходилось трудом зарабатывать себе на жизнь, — позволили ему в конце концов обосноваться в северном Лондоне и устроить дочерей учиться в Институт благородных девиц.[282]
Большая часть среднего класса уехала из центральной части Лондона. Между предместьями существовало четкое разграничение. Богатые переселились в Сиднем, Барнс и Ричмонд. Высший слой среднего класса переехал не так далеко, в Хэмпстед. Пенг и Илинг, где не было прямого железнодорожного сообщения, занял средний класс. Камберуэлл, Хаммерсмит, Лейтон и Болам, куда ходили поезда, заселили низшие слои среднего класса. «Люди из Сити» стремились в Бейсуотер, Брикстон и Клапам, куда ходили омнибусы.[283] Клерк мог выбрать для жилья район Хакни, откуда в Сити можно было добраться пешком. «Служащие с небольшим доходом нередко предпочитали селиться в милях двух-трех от Банка, чтобы проезд обошелся в 6 пенсов. Если расстояние до места службы было менее трех миль, путь в один конец проделывали пешком, а при сидячей работе, как у клерка, в оба конца, если позволяла погода; это было весьма полезно для здоровья».[284] Люди викторианской эпохи ходили пешком на поразительно большие расстояния.
Леди, не состоявшие в браке, но пользовавшиеся покровительством какого-либо джентльмена, облюбовали Сент-Джон-Вуд, где к большинству премиленьких коттеджей от улицы до самых дверей вели укрытые зарослями дорожки; это не позволяло любопытному постороннему хорошенько рассмотреть человека в цилиндре, подъехавшему на кэбе и вошедшему в дом.[285] Писатели и художники, стремившиеся обрести покой, выбирали Челси. Томас Карлейль тоже надеялся найти здесь столь необходимую ему для работы тишину. Вполне возможно, он не поехал бы так далеко, если бы не его жена Джейн. Но здесь ему досаждали соседские петухи, куры и собаки. Джейн даже бесплатно занималась английским языком с сыном хозяина особо неугомонного пса, чтобы хозяева попытались унять его лай.[286] Число проживавших в Сити уменьшилось со 129 000 в 1851 году до 76 000 двадцатью годами позже.[287]
* * *
Для женщины, надеявшейся выйти замуж за представителя среднего класса, существовали разные источники полезных советов. Их такое множество, что я попыталась свести их воедино.[288]
Во-первых, мы исходим из вероятности, что вы случайно можете неправильно произнести то или иное слово. От простонародного выговора следует избавиться еще до того, как вы вздумаете выдавать себя за леди. На этот предмет существуют разнообразные пособия, и я настоятельно рекомендую ими воспользоваться. Ничего нет губительней для ваших планов, чем неправильность речи.
Будем считать, что с этим недостатком вы справились, а потому перехожу к рекомендациям более общего характера. Конечно же, в ваших манерах не должно быть и намека на ваше происхождение. Добиться этого трудно, если свободное время, которое вы собираетесь использовать на то, чтобы стать леди, финансируется за счет вашего отца-лавочника. Но ничего не поделаешь. Вы должны быть достаточно начитаны, чтобы в случае необходимости поддержать беседу, умело вводя темы, почерпнутые из новейших журналов. Это позволит вам блеснуть перед не столь просвещенным собеседником. Но никоим образом не следует выставлять себя умной женщиной. Если в вашем присутствии отпущена двусмысленная шутка, вам предстоит решить, как на нее отреагировать. Вы можете выразить свое неодобрение, бросив ледяной взгляд, но это будет свидетельствовать о том, что вы поняли содержащийся в ней неприличный намек; проще не обратить внимания на сказанное, продемонстрировав ваше простодушие.
