А дальше – очередное почти суицидальное утро, пришедшее на смену клубной ночи, и выстывший троллейбус едет от метро до знакомой остановки. Расстояние до дома измеряется по тому, как костенеют от холода руки. Сложно приходится кошке на пустынной крыше… А где-то в мире скучных человеков все происходит запланированно и правильно. Просто потому, что они не такие существа, как поверженная хищница, ищущая любовь с привкусом рок-музыки. Хотя теперь я научилась гулять сама по себе и не нуждаюсь в алкоголе для этого. Лучше быть одной, чем с кем попало.
Неправильный человек
Порой я нуждаюсь в одиночестве, как в незаменимом лекарстве. Время летит со скоростью реактивного самолета, сменяя панораму календарных месяцев. А я, застряв в беспечном блаженстве кокосового острова, не тороплюсь покупать обратный билет, чтобы вернуться в реальность из своего придуманного рая. Даже когда на землю опять приходит май. И снова любуюсь на безоблачные закаты, смешно трепыхая крылышками и нелепо разинув клюв, как маленькая желтая ворона.
Каждому человеку иногда требуется время на то, чтобы разобраться в себе. После очередной ночи, проведенной без сна, меня тянет прогуляться, будто бессонница подзаряжает батарейки, на которых работает организм. Второпях сделав укладку, надеваю резаные джинсы, красный кожаный ошейник с шипами, гриндерсы и майку с изображением Статуи Свободы. Пожалуй, свободы мысли мне сейчас и не хватает. Сажусь в первый попавшийся автобус. Долго еду по незнакомому маршруту. Смотрю в окно. Слушаю плеер. Дорога успокаивает. Листаю свежий номер «Vogue». Впитываю каждой клеточкой восторг непринужденной глянцевой роскоши. Способ жить так, будто ты рождена для того, чтобы на тебя любовались… Я не умею так. Мне еще предстоит перекроить себя вдоль и поперек, чтобы перестать выискивать недостатки.
Сколько себя помню – я ненавижу себя, дрессирую, довожу до исступления. Что бы ни говорили, человеческая неуверенность искореняется по большей части кнутом, а не пряником. Хотя, надо признать, я больше никогда не одеваюсь в несовместимые цветовые сочетания – с тех пор, как опозорилась на школьном выпускном, явившись в дебильном наряде, от которого меня не смогла отговорить даже Ленка.
Случайно натыкаюсь на статью «Склонность замужних женщин к изменам». Естественно, тут же вспоминаю про Иру. Кусаю губы. Дергаю себя за ошейник. Ерзаю на сидении. Напоминаю себе, что не мешало бы научиться держать эмоции под контролем.
На следующей остановке вваливается бабка. Разумеется, злобно косится на меня и начинает орать, пугая единственным торчащим зубом:
– А если твоим детям будет стыдно за тебя, что ты будешь делать?
А вот действительно, что…?
Плетусь домой. Надо срочно поговорить с папой. А вдруг и ему бывает стыдно за меня?
Все эти мысли настолько не дают мне покоя, что пальцы с трудом попадают по клавишам, пока я пытаюсь отвлечься в спасительной паутине Интернета. Бесцельно брожу по сайтам, жизнь сосредоточилась вокруг неразберихи в голове… Не спасает даже срочная реанимация шоколадом. Потеряв надежду вернуть спокойствие самостоятельно, я звоню Ленке.
– Ленок, я как несчастный Гамлет скитаюсь в поисках ответа и не нахожу себе места, – жалуюсь я лучшей подруге.
– Слушай, а пошли на встречу выпускников нашей школы! – внезапно предлагает подруга.
– А ты уверена, что это хорошая мысль? – сомневаюсь я, припоминая обидные слова бабки в автобусе.
– А что? Ты не знаешь, куда себя деть, а я почти закончила работу над дипломом на сегодня. Обычно мне трудно найти время на подобные мероприятия, но сегодня все как-то само собой складывается…
– Ладно, чем черт не шутит. Пошли. Только мне надо собраться…
Белые розы пронзительно кричат своей красотой, ослепляя белизной с подоконника. Я дарю их себе сама. Ни один мужчина на свете не знает, как сильно я люблю эти цветы. Ледяная красота гипнотизирует, словно передавая сигналы на уровне подсознания. Маленькие белоснежные солнышки, созданные согревать сердце… Они звенят, как звезды в морозной высоте стратосферы.
В колонках играет «Rolling Stones», задавая хулиганское настроение. За окном приветливо улыбается майский день, напоминая о последнем звонке. Я в замешательстве нарезаю круги по комнате, не понимая, как одеться на этот ежегодный праздник жизни, на котором не появлялась с того момента, как закончила одиннадцатый класс. Все равно у меня не было в школе близких друзей, кроме Ленки, а с ней мы видимся часто…
Конечно, мне найдется, чем поделиться с теми, с кем судьба раскидала меня по разные стороны реальности. Интересно, как отреагируют мои одноклассники на то, что я теперь фрик? Все-таки среди сверстников я слыла вечной выдумщицей и непоседой в школьные годы. Они, скорей всего, не удивятся моему сумасшедшему образу жизни.
Я смотрю на свои эпатажные наряды глазами обычного человека, понимая, что в кругу непосвященных буду выглядеть, мягко говоря, смело… Скорее всего, сегодня не избежать самых неожиданных вопросов, поэтому, завершая образ ярким макияжем, я готова ко всему…
– Ну как, ты оделась? – торопит Ленка.
– Еще десять минут – и можно будет выходить. Осталось только поставить ирокез…
Встретившись на углу моего дома, мы идем в нашу старую школу при балетном училище. Дружеский поцелуй в щечку, улыбка старой подруги, иллюзия радуги над головой. Деревья растут вместе с нашими успехами. Все такое родное и знакомое… Но что-то бесповоротно изменилось, доказывая, что детство никогда не вернется… Все чаще приходит противное ощущение того, что ты – иностранка в родном городе. Все труднее становится выживать здесь… Современная Москва имеет лицо кавказской национальности. Чужеземцы перекрикиваются на своем нечеловеческом диалекте, расположившись во дворе, где прошло наше детство. Страшно выходить на улицу, ожидая опасности в любой момент.
– Вай, это что за разноцветный женщинъ?
– Это не женщинъ, а павлинъ!
– Вай, шайтан! – оживились двое чурок при виде моего ирокеза и бирюзовой майки с лимонными полосками.
– Дикие люди, – возмущается Ленка.
– Тоже мне, гости столицы. Обнаглели до предела, будто у себя дома, – злюсь я.
Так больно видеть родной город, наводненный полчищами иногородних, наполняющих Москву, как черви – гнойную рану. В городе уже давно разрастается самый настоящий элитарный фашизм. Националистские тенденции все увереннее разрушают миф о дружбе народов, внушаемый в школе с начальных классов…
Чертовы приезжие гастарбайтеры! Из-за них даже бабуля-одуванчик станет настоящей фашисткой. Чужие народности постепенно вытесняют представителей белой расы с нашей родной земли. Среди бесконечных приезжих едва ли можно встретить коренного москвича. А родной двор плотно застраивается многоэтажками, которые скоро заселятся нерусскими. Новые хозяева будущего с погаными лицами врагов и гнетущая новизна облика Москвы двадцать первого века разрушают связь с прошлым. Мне изо всех сил хочется верить в то, что Россия для русских, но…
Облака в виде лошадок – это единственное, что всегда будет неизменным. Солнце, как малиновое яблоко, – это последнее, на что можно смотреть и понимать, что ты – у себя дома… Мы идем в нашу старую школу. Знакомый с детских лет маршрут сейчас вызывает совсем другие ассоциации, нежели трепет и ужас перед новым днем трудных побед. Какая-то ностальгическая нежность встает комком в горле. Вспоминаются уроки балета, белые отглаженные юбочки, изящные пуанты, наша строгая Мегера… И вот мы переступаем порог балетного училища. И как много лет назад, под ребрами проливается кипяток волнения, когда мы входим в знакомый класс.
Там, где раньше проходили наши занятия по танцу, стоит накрытый стол и слышится музыка. Какие-то важные люди общаются между собой и оценивающе смотрят друг на друга. Глядя на них будто впервые, я вижу тех, с кем раньше вместе училась, абсолютно другими людьми.
– Дела, бизнес, все серьезно, а как еще? – утверждает мужчина, в равнодушном облике которого с трудом узнается бывший мечтатель.
– Я купила машину, родила ребенка и развелась, – хвалится своими достижениями другая наша бывшая одноклассница.
– Работа, дом, жена, пиво с мужиками по выходным – все, как у людей, – доносится монолог еще одного человека, который запомнился мне как любимец всех девчонок школы. Сейчас бывший герой-любовник полысел, сильно расплылся, а в его голосе слышен неприкрытый цинизм.
Те, с кем я раньше училась, сегодня стали бизнесменами, менеджерами и офисными работниками. А ведь когда мы были детьми, то все мечтали о сцене, приходя в балетный класс. Невольно услышав чужие разговоры, я прихожу к жуткому выводу, что все мои сверстники ужасно постарели. Подумать только, эти люди одного возраста со мной, а мыслят так, будто их молодость давно прошла. И мне становится так страшно, глядя на их располневшие тела, заплывшие жиром лица и потухшие глаза. Вот, что бывает, когда слишком долго занимаешься «серьезными делами»…
