— Вообще-то нет.
Джек прошел мимо нее и, сгорбившись, уселся за компьютер.
— Я думаю, что она очень храбрая, если решилась поселиться здесь, завести тебя и не поддаться желаниям.
Гай поднял голову, отвлекшись от отжиманий из положения стоя на коленях.
— Я бы сказал: трахни ее по-быстрому и покончи с этим.
— Ни в коем случае.
— Брось, приятель, никто не узнает.
— Я буду знать.
— О, да кому какое дело, — сказала Примроуз. — Сделай это и выбрось ее из головы.
— Да нет ничего в моей голове. Просто она мена шокирует.
— Да, у тебя слово «шок» на лбу написано.
Джек оглянулся:
— Почему ты говоришь как лондонская оборванка? Ты же аристократка, Примроуз.
Примроуз вскинула руки:
— Не вини нас. Твой словесный портрет очень расплывчатый.
Джек глубоко вздохнул, занес пальцы над клавиатурой и снова углубился в работу.
Примроуз шептала у настойчивых губ Гая:
— Не надо, давай, не надо…
Джек подался вперед и ударил пальцами по клавиатуре.
— О, я больше не могу!
Примроуз подскочила:
— Что?
— Да разве тебя от этого не тошнит? Давай жалуйся. Посмотри правде в лицо. Он дерьмо. Брось его, и дело с концом.
Примроуз схватилась за грудь:
— Но я люблю его!
— Он обращается с тобой как с грязью.
— Да, но в глубине души он меня любит.
— Любит?
Гай оторвал взгляд от спортивной страницы газеты, которую читал, пристроив ее у Примроуз на плече. Он пожал плечами:
— Конечно.
— Гай! — всхлипнула Примроуз.
— Я бы хотел, чтобы ты поместил меня в современность, где они отдаются легко и просто. Мне все это начинает надоедать. — Гай вернулся к чтению.
Джек смотрел на Гая во все глаза:
— Господи, вот оно!
Гай встрепенулся:
— Что?
— Зачем тебе все время бить копытом?
— Что?
— Зачем тебе насиловать и мародерствовать? Я был так слеп. Слезай с нее!
Гай попятился. Примроуз вопросительно приподняла бровь.
Джек провел рукой по волосам.
— Почему я раньше до этого не додумался? Романтика в чистом виде. Вот что я намерен писать. Такой роман — нежный и невинный — изменит мир. — Он принялся нервно ходить по комнате. — Ладно, ладно. Другие имена. Так, надо подумать. Бью. Точно! И… Честити.[13] — Он вновь уселся за компьютер. — Ну а теперь я хочу, чтобы вы взялись за руки.
— Взяться за руки?
— Подождите, подождите. Я только сейчас удалю все ненужное. Ладно. Начну все заново. Вы только что повстречались, и вы говорите, что собираетесь узнать друг друга получше…
— О, я поняла! — Примроуз с ходу вошла в тему. — И она узнает, что это его отец изнасиловал ее мать, и поэтому они не могут встречаться.
— Нет, нет, — сказал Джек. — Они узнают друг друга, и Джек просит Честити…
— Отдать ему все деньги ее отца, — закричал Гай, — потому что иначе он соблазнит плод их любви, который она родила, когда ей было всего тринадцать.
— Нет, — покачал головой Джек. — Он просит ее руки.
— И получает отказ, — сказала Примроуз. — И ему приходится ее похитить!
— И заключить в свою подземную темницу, — добавил Гай.
— Нет, нет, — настаивал на своем Джек, — она принимает его предложение, и они…
— Они уже собираются пожениться, но тут она выясняет, что он на самом деле близнец ее настоящего жениха и подлец, какого свет не видывал!
— Нет! И они жили долго и счастливо после свадьбы. Конец. — Джек смотрел на них, тяжело дыша.
Гай и Примроуз молчали.
— Разве вы не видите? Мой герой будет хорошим парнем. Это будет революция в любовном романе. Любовь, брак, секс и вечная преданность… хорошему парню.
Гай и Примроуз переглянулись. Джек улыбнулся Примроуз:
— Он будет любить тебя вечно. С самого начала. Что ты думаешь?
Примроуз подавила зевок.
К тому времени как подошла Рита, почти все стулья в комнате, где играли в лото и в карты, были заняты. Три помешанные на кроссвордах дамочки уселись рядом с автоматом пепси, уткнувшись подслеповатым взглядом в газетные листы.
— Сегодня пятница, — жизнерадостно сообщила им Рита, проходя мимо. — У вас нет ни единого шанса.
Посол уже собрал вокруг себя кружок за бильярдным столом. Он окинул проходящую мимо Риту долгим нахальным взглядом, после чего вернулся к общению со Стеллой, которая делала вид, что читает по его ладони.
— Я вижу, что вас ждут большие перемены. Большие перемены!
— Насколько большие?
Стелла поднесла его ладонь к своей щеке.
— Я вижу, что рынок акций подскочит на семьдесят процентов. Я вижу, что будет найдено лекарство от старения. Я вижу вас на пляже с коктейлем «Пинаколада» в руках.
Посол высвободил свою руку.
— «Пиммс». Не «Пинаколада», а «Пиммс».
Он снова посмотрел на Риту, которая уселась в углу напротив и принялась делать наброски с трех женщин, которым давали урок хороших манер при игре в бильярд. Одна из них наклонилась над столом, при этом очки ее слегка съехали набок, и загнала восьмой шар в дальнюю лузу.
Работая карандашом, Рита прислушивалась к тому, о чем болтала Стелла.
— Дом, в котором я жила ребенком, был большим. Большой холл, вешалки для пальто на стене. И у мамы было большое кресло-качалка у двери…
Посол молчал. Глаза его были прикованы к лицу рисующей Риты.
— У нас в то время жили две кошки, Туичет и Бесс. Ах, Бесс, ее переехал молочный фургон! Никогда у меня не было кошки, которую я любила бы сильнее. Мама сказала…
Посол забарабанил пальцами по подлокотнику кресла. Он резко встал. По комнате пронесся шепоток. Рита продолжала рисовать, сконцентрировавшись на том, чтобы контур кия получился идеально ровным.
Он подошел и остановился у ее стула.
— Я буду пить чай у себя в комнате в пять. Вы не хотите составить мне компанию?
Рита подняла глаза, оценивающе окинув взглядом его голубые глаза, белые кустистые брови, его уши, удерживающие в равновесии его голову, словно два больших колеса. И все же она не станет, словно марионетка, плясать под его дудку. Ему придется потрудиться.
— Сегодня меня навещает внучка. Возможно, как-нибудь в другой раз.
Он сдержанно поклонился.
Она смотрела, как он уходит, слегка шаркая. Стелла продолжала сидеть, как сидела, уставившись на свои сложенные на коленях руки.
Рита взглянула на нее и принялась рисовать ее руки.
— Леда хочет устроить оргию на свой день рождения. Ты можешь поработать распорядителем?
Джек зевнул. Сестра звонила ему по утрам все раньше.
