Обычно откровенные разговоры ведутся за рюмкой чая, вернее за рюмкой совсем не этого напитка. Я сейчас была бы безмерно рада этой столь необходимой моей измученной и разбитой душе рюмке. Но интересное положение собеседницы не позволяло прием алкоголя. И мне приходилось за компанию с ней, морщась от отвращения прихлебывать чай с жирными сливками. Выбирая между ромашковым чаем который пила Злата и элитным, черным чаем я выбрала последний. Но не учла, что вечером его оказывается полагается пить с молоком или сливками.
Хозяйка огромного замка была одета очень просто. Она куталась в тонкую шаль густого, вишневого цвета, которая выгодно подчеркивала алебастровую белизну ее кожи, черные, ведьминские очи, темные и завивающиеся тугими колечками на висках волосы. Я мимо воли любовалась ее лицом и наслажалась атмосферой уюта и откровенной, дружеской беседой.
Вдруг меня пронзает внезапная и забавная мысль и я тихонько хихикаю.
Хозяйка настороженно смотрит на меня своими агатовыми глазищами и вопросительно поднимает соболиную бровь.
- Знаете Злата Львовна...
Меня мягко перебивают.
- Знаешь и просто Злата! Мы же договаривались! Ты Танюша, уже почти неделю у нас живешь, мы с тобой столько всего переговорили, столько секретов друг о друге узнали, что воспринимаю тебя младшей сестрой! - она улыбается мне и осторожно прихлебывает ромашковый чай из белой, фарфоровой чашки.
- Хорошо, хорошо! - поднимаю я руки сдаваясь. - Знаешь Злата, мне сейчас смешно вдруг стало. Вот сидим сейчас, чай пьем. Ты, бывшая жена Клима Сокола. Я, все еще его жена, которая сильно в этом сомневается в последнюю неделю... Мы с тобой так не похожи. У нас с тобой разный тип внешности. Ты, счастливая, многодетная мать. Я, пустоцвет вечный. Но есть у нас нечто общее, которое не вычеркнуть и не забыть. Мы любили... - на этом слове я спотыкаюсь, так как не уверенна, что лично для меня чувства к Климу уже в прошлом. Но сглатываю комок в горле и продолжаю.
- Мы любили одного и того же человека!
Злата задумчиво шуршит яркой оберткой конфеты, откусывает маленький кусочек и слизывает с пухлой, нижней губы шоколадную крошку.
- Нет Танюша! Я любила молоденького, сельского парнишку которого знала с детства. Синеглазого, худого и длинного. Искреннего и немного наивного. Ты же повстречала и полюбила совсем другого Клима Сокола. Заматеревшего, избалованного женским вниманием, славой и богатством. Честно признаться, я совсем не знаю теперешнего Клима Сокола, это наверное совсем уже другой человек...
Я тоже тянусь к вазе с конфетами и захватываю сразу горсть. В последнее время меня неудержимо тянет на сладкое, видимо так я пытаюсь подсластить свое разочарование и боль.
- Нет Злата, это ты не права! Вот вроде бы сельский паренек и маститый авиатор люди разные, а поступки совершают одинаковые! Лишний раз убеждаюсь, что сущность человека на все времена одна! - я бросаю в рот сразу две конфеты и вдруг опять замираю от мысли о том, что мне ли рассуждать о целостности человеческой личности. Я более десяти лет живу в этом мире и являюсь ярким примером раздвоения! Молодая, красивая оболочка и старая душа... Возможно Клим иногда это остро чувствовал. Вспомнились его иногда изумленные взгляды. Вспомнились упреки в моей периодической холодности, в том, что всегда ставила дело и свои заводы выше чем семейное гнездышко и постель. А ведь иногда он мне так и говорорил: " Танюша, ты иногда мне старушку напоминаешь." Я хмыкнула, успокаивая себя тем, что сочетание молодого тела и старой души наверное гораздо лучше, чем сочетание старой, морщинистой оболочки и пылкой наивности. Этот вариант намного безнадежней. Я фыркаю пытаясь удержать смех.
- Танюша? - голос Златы звучит встревоженно и я выныриваю из своих мыслей.
- Злата, как ты думаешь он меня сейчас ищет? - я с трудом размыкаю сладкие от конфет губы и спешу глотнуть горячего чая.
Женщина сидящая напротив меня кутается в вишневый шелк шали и нежно гладит выступающий под ней круглый живот.
- Ищет, еще как ищет! Но не найдет, ведь ты порталом ушла. Вчера с Лилей по переговорной птичке общалась. Клим Сокол с ума сошел от тревоги и страха за тебя. Ему сейчас не сладко. Жена пропала, от репортеров спасения нет. Еще и полиция подключилась. Хорошо, что ты письма и распоряжения оставила. Не то Клима Сокола собирались объявить виновным в исчезновении жены и арестовать! - Злата улыбнулась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я хотела спросить ее про Лизу, но вовремя опомнилась. Навряд ли Лилия Львовна о моей сестрице что-либо знает. Даже если Лизаветта и спит сейчас в нашей с Климом спальне, то все делается тайно. Вон какая шумиха вокруг нашего семейства поднялась.
Дверь безшумно отворилась и комнату наполнил приятный баритон герцога Эндрианского.
- Дорогая, уже поздно, может быть вам с дочкой пора отдыхать? А нам с Татьяной, надо обсудить последние штрихи по организации и отправке спасательной экспедиции.
Злата невзирая на внушительный живот поднимается со стула легко и даже изящно. Она с любовью смотрит на своего мужа и улыбается ему мягко, нежно. Я даже немного завидую. Женщина словно светится изнутри, ее лицом не возможно не любоваться, а ведь она дохаживает последние дни своей беременности.
- Ты прав, нам с ней, - она кивает на задрапированный шелком вишневых складок живот. - Действительно уже пора отдыхать.
Проходя мимо герцога Злата касается кончиками пальцев его плеча.
- Только не долго! - ворчит она нахмурив черные, красиво изогнутые брови.
Лицо мужчины светлеет от улыбки, неожиданные и милые ямочки делают его по мальчишески озорным и юным. Взгляд прозрачных, наглых глаз следит за женой, а тонкие губы глупо улыбаются и вдруг вытягиваются трубочкой целуя воздух.
Мне становится неловко, все же глупая улыбка, воздушный поцелуй и герцог - вещи не совсем совместимые. Я деликатно отворачиваюсь. Рука опять тянется к вазе с конфетами. Но развернуть обертку очередного шоколадного шедевра я не успеваю.
Дверь закрывается с мягким стуком за герцогиней Эндрианской и улыбка тухнет на лице мужчины. Он становится по деловому сосредоточенным и даже жестким. Присаживается за круглый столик и доливает чай в чашку Златы. Выпивает его залпом и морщится.
- Ох, не люблю я этот ромашковый!
Затем поднимает на меня прозрачные глаза. Теперь их взгляд блестит стальным блеском, они больше похожи на острые кинжалы.
- Татьяна, вам придется возглавить экспедицию. К сожалению я не смогу покинуть Злату в такой сложный период, я просто потом не прощу себе если что-то пойдет не так. Но время буквально наступает нам на пятки! - он с досадой хлопнул ладонью по белоснежной скатерти, заставляя покачнуться фарфоровые чашки и мелодично звякнуть серебряные ложечки.
Я сидела не шелохнувшись и сосредоточенно жевала ванильный кекс.
- Татьяна, я долго думал и считаю, что вы можете блестяще справиться и с организацией экспедиции по месту и с поиском Адама Петровича. Он пропал три года назад. Мы искали затерянную, легендарную страну Караруму с источником молодости и силы. Она по древнему преданию находится на расстоянии трех горных перевалов от столицы ланголии и открывается один раз в три года, озаряя путь аркой из трех радуг. Когда мы достигли цели, то в положенное время над горной вершиной Канчирана встали три огромные радуги, а сама гора сдвинулась с места и образовался узкий проход. Лошадь Адама Петровича от испуга понесла прямо в этот проход, следом успела проскочить верная, старая Хлоя. И все! Гора стала на место, радуги потухли, Адам Петрович исчез! Пошло три года, я не знаю жив ли Адам Петрович, я не представляю, что там вообще за этими тремя радугами! Но через месяц они опять появятся над вершиной Канчинара и можно будет пройти через проход. Но! Выйти от туда можно будет только через три года! Ведь надо будет найти Адама Петровича, я не думаю, что он сидит и ждет нас под горой с той стороны.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Герцог Эндрианский замолчал, машинально пригубил уже давно остывший чай в чашке и тут же его шумно выплюнул в накрахмаленную салфетку.
