Приснилось, что он пришел в некую больницу, что-то оформить. В руках была пластиковая карточка с его фотографией. Он заполнял какие-то бумаги, говорил. Сон был переполнен реализмом, обилием мелких деталей, деловитостью. Наконец, он протянул в стеклянное окошко эту свою карточку. Сидевший там молодой доктор с бородой удовлетворенно что-то записал, а потом протянул Егору фото. Кто был на нем изображен - не запомнилось, но он в ответ кинул его назад в окошко и сказал: «Это Максим (и назвал фамилию Макса). Он умер».
Потом перед глазами понеслись чудовищные подробности о лежавшем здесь теле неопознанного Максима, и что его ударили ножом, и что умер он только в больнице, а может и не умер бы, но о нем никто не заботился.
Перед глазами оказалась фотография с тремя задумчивыми людьми в военной форме с полковничьими погонами. Посередине был Максим.
Было очень тревожно, и физически Егор чувствовал себя нехорошо, а от выкуренной сигареты стало еще хуже.
Посидел еще немного на столе, пережидая накатившую тошноту, пошел в ванну на всякий случай. Стоило увидеть унитаз - сразу вырвало, еле успел попасть.
Вот распереживался. Все же нормально. Успокоить себя не получалось. Логика не помогала.
Посидел на диване. Что-то надо было сделать.
Дверь закрыта.
Подошел и начал дубасить по ней. В голове неуместно пронеслось - дубасить, потому что двери дубовые. Открыли нескоро. Там стоял этот, с жвачкой.
- Где мой друг?
- Какой друг?! - грубый наглый голос, тяжелые мутные глазки.
- С которым мы приехали. Где он? Где живет? С ним все в порядке? - взволнованно забросал верзилу вопросами.
Не положено! - и закрывает дверь.
- Подожди! Ну где он? Недалеко? Здесь, да?
- Сказал не положено! - опять закрывает.
- Да подожди! - Егор придержал створку.
- Руку убрал!
Поборолись за дверь, но тот был сильнее. Егор посмотрел в эти мутные не желающие видеть глазки и коротко ударил в горло.
Громила захрипел, оседая на колени. Егор рванулся в дверь. Черт. Халат еще этот. Но неожиданно, откинув его назад, дубовая створка резко захлопнулась. Кто-то еще там был.
Он нервно заходил по комнате.
Дурацки все получилось.
И Максу не помог, если тому помощь нужна, и делу наверно навредил. Теперь жди последствий. Наконец, устав ходить, забрался на диван и завернулся в одеяло. Надо успокоиться. Последствия все не приходили, постепенно удалось даже задремать.
Сон вспомнился уже в щадящем режиме, смазано, но тревога осталась.
Открылась дверь, и вчерашняя девушка, глядящая уже испуганно, вкатила столик. В дверях стоял угрюмый плотный парень с автоматом.
- Я хочу поговорить с Вадимом. - сказал ему Егор.
Тот кивнул. Они вышли, и Егор пошел умываться. На умывальнике лежала запечатанная зубная щетка, но он сходил, вытащил свою из кармана куртки. Надо рюкзак попросить вернуть. Хотелось свежее надеть. Красная пластиковая рукоять торчала изо рта и немного оживляла незнакомое лицо в зеркале.
Позавтракал сырными бутербродами с чаем.
Появилась девушка и укатила столик.
Кроме этих двоих за весь день больше никто не появлялся. Егор повторил просьбу - угрюмый сказал, что передал.
Трудный вышел день. Занять себя не получалось, так и промаялся до темноты. А потом и после, потому что заснуть тоже не удавалось. А потом, наконец, уставшая голова не выдержала и отключилась.
Вадим появился вместе с утренней тележкой. Отпустил девушку и попросил разрешения позавтракать вместе. Егор сдержался и не стал сразу лезть с расспросами, а вначале понаблюдал за бутербродами, исчезавшими с фантастической скоростью. Леннон сказал, что с утра уж на ногах, все у него дела, дела.
- А где Максим? - не выдержал Егор на пятом.
- А ты шего ношью буянил? - с набитым ртом поинтересовался Вадим.
- Так где он?
- Ты из- за него, что ли?
- Сон плохой приснился.
Вадим, глядя испытующе, ждал продолжения. Егор ждал ответа.
- Нормально все с ним. - прервал затянувшуюся паузу Леннон. - Здесь недалеко живет. Веселится. К девушке пристает. А что?
- Да так. - тревога еще полностью не отпустила, но побороться за оставшиеся бутерброды уже было можно.
- У нас, знаешь, - сказал Вадим, протягивая руку за шестым. - Как-то не принято охранников бить.
- Я был не прав. Хоть он и свинья, но я мог сдержаться.
- Похвальное самобичевание. Только у нас оно, знаешь ли, тоже не принято и не приветствуется. Лучше охранников бить.
Он, наконец, насытился и, вытащив тонкую коричневую сигарету, блаженно закурил, поблескивая очками. Посмотрел на часы.
- Ну готовься. Сегодня в три ты увидишь Цезаря.
- Так уж и Цезаря? - улыбнулся Егор.
- Цезаря. - серьезно повторил Вадим.
6. Цезарь.
Ради Цезаря Егор принял душ и надел последнюю чистую майку, трусы и носки, достав их из принесенного по приказу Вадима рюкзака.
Ради Цезаря решил сочинить еще одну страшную историю, но в этот раз получилось нечто забавное. Рука - вот правда, сама собой - вывела слово «Завещание».
Дальше последовало перечисление личного имущества Егора, как-то:
- рюкзак синий - 1 шт.;
- куртка непонятного цвета, ношеная - 1 шт.;
- ботинки зеленые, ношеные - 2 шт.; И так далее. Все это завещалось Максиму. Несколько раз перечитывал - все смеялся. Потом задумался.
В полтретьего появился Вадим в черной кепке с длинным козырьком. В этот раз Егор повнимательнее рассмотрел звездочку у него на груди слева. Большая такая красная звезда, а в середине золотое изображение, херувим какой-то. Он кивнул на звезду.
- Цезарь?
Вадим посмотрел себе на грудь и ничего не ответил. Егор узнал ее - это была октябрятская звездочка.
У подъезда уже курил Макс в сопровождении автоматчика. Вадим отпустил охрану и они втроем отправились куда-то вглубь Кремля. В недра. Егор был так рад видеть друга целым и невредимым, что на радостях приотстал и двинул его коленом по попе. Максим, видимо, оценил его скупые мужские чувства, только головой покачал.
Стены огромного зала были наглухо закрыты голубыми портьерами с нашитыми на них разнокалиберными красными звездами. В дальнем конце блестящего в свете огромной хрустальной люстры паркетного пола на возвышении стояло нечто, напоминавшее трон. На нем восседал маленький человек. Рядом стоял еще один, положив руку на спинку.
Вадим, войдя, снял кепку левой рукой, правую приложил к звезде на груди и затем вскинул ее хорошо знакомым по фильмам жестом.
- Подойдите. - сказал глубокий мелодичный голос.
Ребята двинулись за Вадимом, который остановился у лежащей на полу обнаженной сверкающей шашки с витой желтой кистью на рукояти. Шашка лежала метрах в десяти от ступеней возвышения. Отсюда находившихся в зале можно было рассмотреть довольно хорошо.
В первую очередь Егор с удивлением обнаружил, что это действительно трон, именно такой как положено, царский.
А на троне восседал херувим с октябрятского значка.
Только постарше. Лет 12-13. Белокурые локоны, ярко-синие глаза. Но не это главное. Мальчик был невозможно, вызывающе красив. Будто сиял. Черты лица казались идеальными и вместе с тем не оставляли ощущения безликости. Нет. Лицо запоминалось будто навек. Его красота подчеркивалась белоснежными одеждами и чернотой стоявшего рядом. Егор не обратил на него внимания, потому что был буквально зачарован сиявшим мальчиком.
- Марагон! - неожиданно и звонко воскликнул херувим. - Мне надоело это приветствие! Хочу другое! Не нравится!
Тон его не был капризен, в нем чувствовалась сила и уверенность. Он порывисто соскочил с трона и, повернувшись к ним спиной, остановился, задумавшись.
- Может как-нибудь вот так?
Он приложил руку к груди и слегка поклонился.
- А? Хотя нет, нет. Сейчас…
- Выпрямился, приложил руку к груди, а затем раскинул руки в стороны.
- А? Как бы открываешь сердце, а? Хорошо, правда?
- Цезарь… - сказал тот же мелодичный голос, что позвал ребят.
Обладателем его был высокий парень, стоявший, положив руку на спинку трона. Помимо красивого голоса, он обладал также горделивой осанкой, резко очерченными немного хищными чертами вытянутого лица и уверенным взглядом глубокосидящих глаз. Егор почувствовал, что Максим на него смотрит и вопросительно покосился в ответ. Тот отрицательно качнул головой.
- Ваша воля, Цезарь. Только смею заметить, что приветствие разучено всеми и замена его неблагоприятно скажется на становлении нашего, смею заметить, развивающегося государства. Люди будут думать, что вы сами не знаете чего хотите.
- Да ведь это ты же предложил, а я послушал…
- Простите, Цезарь… Я хотел как лучше. Этот жест первым пришел мне в голову. Ваше приветствие безусловно нравится мне гораздо больше, но боюсь, что сейчас вводить его будет очень сложно и неблагоразумно. Может быть позже? Мы выберем подходящий момент.
