- Так мы на особом положении?
- Да. Вам пока роли не придумали. Вам пока придумали турнир. Ну ладно. - поднялся он. - Все. Вас больше не закрывают, можете гулять. Гулять вы можете вот по этому коридору, вниз по лестнице и в подвал, там у нас гимнастический зал. На улицу вам пока выходить запрещено.
- Ну хоть воздухом подышать? Мы же присягу приняли?
- Вот. - показал Вадим на окно. - Дыши. Личное распоряжение М. И… Осторожнее, в общем. Он протянул руку и Егор ее с удовольствием пожал.
Надо же, и начальник контрразведки может быть симпатичным парнем. Или казаться таким.
На пороге симпатичный парень обернулся и показал на рюкзак, сиротливо прибившийся к стене.
- Вещи позже заберут. Тебе они больше не понадобятся.
- И белье?
- Извини, товарищ. У нас тотальная унификация.
Больше не понадобятся.
Егор задумчиво погулял по комнате в халате и в свежеобретенных бутсах. Взял мяч - не стой с мячом. Как с родными расставаясь, упаковал вещи в рюкзак, оставив только блокнот с ручкой и любимую красную майку, давнюю, уже дырявую на плече, с головой индейского вождя на груди и надписью «Black Hawks». Пошли они со своей унификацией.
Теперь перечень в «Завещании» стал историей. Эх, фонарик жалко, надо было подарить его Шурику, хотел ведь.
Поморщился и, решительно вздохнув, переоделся в униформу.
Открыл дверцу шкафа и рассмотрел себя в закрепленном на ней зеркале. Ничего особенно не изменилось. Просто Егор в черном. Ах да.
Сходил за звездочкой и перед зеркалом приколол ее на грудь. Вот теперь разница была. Зеркало отразило нового адепта новой веры.
Пошел проведать старину Макса. Снова мысли совпали - встретились в коридоре. Два адепта.
Максим выглядел хорошо, все ему вечно было к лицу. В своем прежнем облике он напоминал героя японских комиксов, а после адептации - героя комиксов будущего. Капитан Алая Звезда - освободитель человечества.
Постояли, разглядывая друг друга.
Макс скептически покачал головой.
- Ты бы причесался, что ли?
В конце коридора, за столом возле лестницы, сидел охранник. Тот, угрюмый. Проходя мимо, Егор поинтересовался где другой, здоровяк.
- Нету - проворчал, глядя косо.
- Как нету? - испугался Егор.
- Перевели… В два часа обед принесут.
- Зачем он тебе? - спросил Максим на лестнице.
- Так… Не знаю. Может извинился бы… Я же первый его ударил.
- В смысле? Когда ты его ударил? - удивился Макс.
- Да так. Ночью. Поспорили, я не сдержался.
- Да ладно. - Максим недоверчиво покачал головой.
- Ты так просто… Наверно было за что. Егор жалел, что затеял этот разговор - былая тревога полоснула по животу.
Он обнял рукой Макса за плечи, подтолкнул вперед и, опершись на него, хищным коршуном перелетел через пролет.
- Все фигня! - крикнул снизу и застучал каблуками вниз по лестнице.
В гимнастическом зале были тренажеры, зеркала, сауна и прочая дребедень, но больше всего порадовал теннисный стол. И ракетки. И шарик. Именно в этой последовательности.
Все вспомнилось. Все детские навыки. А на второй партии (первую продул 11: 21) вспомнилось как резать. Вначале «лопатой», а потом по-настоящему, с оттяжкой, главное в стол попасть. На третьей партии шарик не выдержал воспоминаний - пришлось искать другой.
Пока Максим припоминал изобретенные в детстве способы хитрых подач, счет по партиям удалось сравнять.
После обеда Егор решил, наконец, поговорить о делах насущных. Для гарантии от прослушивания и для удовольствия выбрал местом беседы сауну.
Включили печку и, пока она грелась, лениво потыкали киями в шары обнаруженного в соседнем отсеке бильярда. Тут никаких детских навыков не было и шары не лезли в лузы даже прямой наводкой.
- Ну так что ты думаешь о нем?
- О ком? - Максим блаженно размазывал пот по груди.
- О Цезаре.
- О Цезаре. - повторил и мечтательно улыбнулся.
Егор очень хорошо понимал его. У него самого сладко ныло в груди при упоминании слова «Цезарь». Морок какой-то.
- О Цезаре! - настойчиво повторил он, болезненно поморщившись.
- Я не знаю. - Макс повернулся и заглянул в глаза.
- Правда не знаю… Только… Он будто золотой. Чудесный такой. Понимаешь? - вздохнул и опять улыбнулся.
- Ну хорошо. А об этом? О Марагоне? Максим не сразу переключился, задумался.
- А ты знаешь… Он на тебя чем то похож… Внешне.
- Знаю. Мне сказали уже. Ну, Макс. Соберись. Мы же здесь не на отдыхе!
- Марагон… Он… Опасный…
- Да уж… А тебе не кажется, что все это… государство. Это воплощенная идея не Цезаря (опять екнуло), а Марагона? Вся эта форма, весь орднунг? Все.
- Ну… Ты думаешь?… Ну да… Цезарь он… Хороший…
- А Марагон плохой. С другой стороны, я пока ничего плохого не увидел. Форма, порядок - ну это в любом государстве, тем более сейчас, когда все заново… Не знаю, Макс… Пока что мне все странно и непонятно… Еще турнир этот дурацкий.
- Почему дурацкий?! - вскинулся Максим. - Чего ты?… Порубимся. Это же не война!… Просто…
- Просто… Хорошо, если просто.
- Знаешь, - сказал Максим уже потом, в душе, запрокинув лицо с закрытыми глазами под ледяные струи. - А я что-то почувствовал… Когда он саблю мне на плечо положил.
7. Турнир.
Турнир проходил в непонятно каким боком втиснувшейся в историю стекляшке так называемого Дворца. Здание настолько дисгармонировало с окружающим, что даже казалось первобытно-панковски красивым, мрамор в этом случае выполнял роль засахаренного ирокеза.
Прошлый день был занят настольным теннисом и размышлениями. Теннисом занимались вдвоем, а размышлял Егор в одиночестве. Максим отдался воле волн и жил сегодняшним днем, надеясь на будущие подсказки. Весело резался в теннис, пробежался по тренажеру-дорожке, покрутил педали велотренажера и чуть не раскокал зеркало, задумав поднять штангу явно не своего формата.
А Егор становился все более задумчивым. Хоть головой и понимал, что сейчас ничего не сделаешь, нужно подождать, а потом уже решать, но что-то все же тревожило.
И турнира он не хотел.
Не было в нем максова задора, лихости и желания испытать себя. Он достаточно трезво оценивал свои силы и понимал, что далеко в этом состязании, каким бы оно ни было, не пройдет, а значит придется испытать боль, сплюсованную с прилюдным унижением проигрыша в физической борьбе - одним из самых обидных видов проигрыша. Ну и вообще не хотелось лишний раз лицо подставлять, тем более не ради дела.
В итоге он все же убедил себя, что ради дела, но спал беспокойно и даже ночью вставал и курил, что делал крайне редко.
Когда Вадим зашел за ними, было уже глубокое утро.
Они давно позавтракали и развлекались игрой в «виселицу». Загадывали то, что было в комнате. Егор как раз приготовился «повесить» Макса. Он загадал слово из четырех букв, начинающееся на «п», заканчивающееся на «ь». Максим перебрал уже, как ему казалось, все гласные, так что палка-палка-огуречик уже болтались, до комплекта только ручек не доставало. В другой ситуации он бы давно уже отгадал, но сейчас в голове у него все было набекрень.
Ну точно есть в комнате? - допытывался невнимательно.
- Старик. Точно есть. Я тебе даже больше того скажу. Это очень интересное слово… Значимое. - Егора несло. - Я тут вспомнил. Правда, не помню кто сказал, ну как говорят в таких случаях - один восточный мудрец. «Есть те, кто проснутся, а все остальное…» Ну? Ну что ты тупишь? Забудь ты пока об этом дурацком турнире! Ну?
Дверь в комнату открылась и вошел Вадим, прервав своим приходом расфилософстовавшегося Егора. Максим вскочил и облегченно-оживленно засуетился, собираясь.
Он посмеялся про себя и, как Макс ни допытывался по дороге, слова ему не сказал, чувствовал, что допытывается тот просто чтобы не обидеть.
Зашли с черного хода и прошли коридорами в гримерку. Там уже расхаживали молодцы разного вида и калибра.
- Ну знакомьтесь. - сказал Вадим и исчез.
Знакомиться тут никто не собирался. Все посматривали друг на друга озабоченно и подозрительно. Размахивали руками, приседали, растягивались.
Только одна группка была на вид сплоченной, там шутили и смеялись чему-то своему, изредка презрительно поглядывая на остальных. Сплотились они вокруг невысокого худого парня, беззаботно поглядывающего на посыпавшийся за окном мелкий снежок, непонятно откуда берущийся, наверно с крыши - небо сегодня было на редкость ясным, будто весенним.
- Это из «Черного взвода». - шепнул появившийся Вадим и деловито блеснул очками. - Скоро начнется. Товарищи! - громко обратился он ко всем. - Выходим!
Коридорами, лестницами прошли на завешенную пока сцену. Там их выстроил в линию, следуя какомуто своему плану, суетливый смазливый парень, затем прошелся по ряду со списком, опять кого-то переставляя.
