— Вам она явно нравится, могу я предложить сделку? Мы отдаем каравану этот ценный мех, а вы пустите в повозку, довезете до земель, где потеплее.
— Знаете же, и без всяких шкур вам рады, тем более у нас, ввиду одной неприятности в Калиноре, много свободного места. Сейчас время тяжелое, бойцов развелось как людей. Птичнику совсем туго, а шкура хороший платок для слез. Он потерял всех певунов, клетки проданы. В его повозке расположитесь с большим удобством.
К гостям подошел усатый отец Эни. Он радостно приветствовал Роя:
— И ты здесь!
— Да, решили к вам податься. А где Эни? — спросил Рой.
— Отдыхают с матерью. Пойду, разбужу!
— Погодите. Нам бы тоже поспать после тяжелой дороги.
— Просим, повозка Птичника в конце плетется, — сказал Глава.
Глава поправил шляпу и хлестнул поводьями. Рой с Даскалом двинулись против течения каравана.
Как и говорил Глава, в самом хвосте сидел на повозке Птичник и вяло подергивал вожжи — маленькие ниточки для огромного зубра. Рой показал на него пальцем.
— В голове каравана сказали, что мы можем занять место в вашей повозке, конечно с вашего согласия, — поклонился Даскал.
— Без разницы, залезайте, раз сказали.
— Мы не с пустыми руками, посмотрите, эту шкуру мы отдаем вам, как плату за радушие.
Вопреки ожиданиям Роя, глаза Птичника не загорелись как у других торговцев при виде густого меха.
— Чтож, наверное, это прокормит меня, если удастся подать ее подороже. Я помню тебя, мальчик, ты смотрел мое выступление, помнишь птиц? Какие они красивые, и как пели.
— Да, у вас очень красивые птицы, что с ними стало? — спросил Рой.
— Разыгрался этот ветер, и опрокинул мой шатер. Птицы вылетели из клеток, да померли.
— С чего бы им умирать? Они ведь не сгорели?
— Это пташки из теплых краев, на холоде они и дня не протянули. Помню, с каким восторгом вы с той девочкой смотрели на птиц, знаю, ты меня поймешь. Я столько лет собирал редчайшие породы. Клювики пели, чтобы дарить радость, в своих золоченых клетках они служили счастью, такие прекрасные.
Птичник отвернулся и махнул им рукой, мол, залезайте. Повозка со скрипом прогнулась под весом странников. Рой принял жгучую прозрачную жидкость, и она вновь поборола Эль бегунов. Рой без сил упал на голые доски.
Проснулся он от того, что Птичник, залезая в повозку, споткнулся, о шкуру, что гости неосторожно кинули поперек входа. Через минуту зажглась свеча, и повозка наполнилась теплым светом. Снаружи безлунная ночь, но Птичник не лег сразу спать, он сел и достал клетку с маленькой пичугой. Увидев, как Рой разглядывает ее, Птичник заговорил:
— Последнее утешение. Птичка не из лучших, раньше не ценил, но теперь это все что осталось. Помнишь тот фокус с исчезновением? На самом деле одна птица умирает, а взамен из рукава появляется другая. Мои первые и вторые актеры. Для зрителя разница не заметна, но смотри, даже при маленьком свете видны ее огрехи. Клюв, кривоват, и слишком длинный, закрывается с небольшим нахлестом, а видишь эту крапинку на голове, красная, крохотная, но портит красоту. Вторые птицы совершенны, сплошной цвет, перышко к перышку, чистые глазки, именно такие и составляли ценность моей коллекции певунов. Раньше когда рождался птенец с изъяном, я выкидывал его, некрасивую птичку видно сразу. Потом я подумал, а разве они не должны тоже приносить радость людям? Тогда я и придумал тот фокус.
— Убивали птиц, чтобы веселить людей?
— Я коллекционер и ценю чистую породу, посмотри на нее. — Он потряс клетку, и пищащий комок перьев забился о прутья. — Разве она приносит радость? Разве она по-настоящему красива? Нет! Только участвуя в представлении, эти птицы могут стать частью прекрасного! Дрянная порода, и это все что у меня осталось.
Птичник бросил клетку, откинулся и закрыл глаза. Птичка выпорхнула в открытую ударом дверцу и перелетела на его костлявый палец.
Духи наши меньшие
Окончательно путники отоспались только к следующему дню. Снаружи купцы распрягли зубров, и грубыми щетками вычесывали из шерсти мелкие веточки и непонятно как собранную грязь. Эни спрыгнула с широкой белой спины и обняла Роя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Все-таки решил присоединиться? В Калиноре что-то случилось?
— Да, дезертиры напали на деревню. Пришлось защищаться, но мы здесь не из-за этого. — Забрал у нее щетку Рой и принялся чесать шерсть.
— Вы сражались? Как там Гудри, с ним все хорошо?
— Гудри? Он выжил, но потерял деда. Хотя и отомстил за него. Старик Кабан храбро дрался. — Рой перехватил щетку здоровой рукой.
— Бедняга. Но конечно, вам всем досталось, чего это я.
Показался усатый отец Эни.
— Наконец-то нормальный жених!
— Отец!
— Что? Тот твой дуболом занимал полповозки! Рой тебя старейшина ищет, говорит нужно поупражняться, пока остановка.
— Вернусь, расскажу историю, — пообещал Рой.
Соленая вода морская
Даскал нашелся далеко от каравана за снежным бугром.
— Рука болит? — взял он Роя за запястье.
— Терпимо.
— Зря ты пошел за мной тогда. Даже не пойму как, я ведь и следов не оставил.
— Я не следил за тобой, случайно вышло, я пошел за человеком с оленьими рогами…
— Геба! Что ты несешь Рой? — Даскал выдохнул. — Из-за общения с духами погиб твой отец. А ты заключаешь с ними сделки, хотя еще и бороды не отрастил. Это и моя вина. Когда он умер, я поклялся что окажусь от связи с духами. Твой отец хотел обычной, спокойной жизни для тебя. Что уж теперь сделаешь.
Даскал завалился в сугроб.
— Какой он был?
— Я расскажу тебе. Расскажу когда ты исполнишь свою часть сделки с Ветреном. Пока что сосредоточимся на ней.
— Я бы возразил, да что толку?
— Рой ты посмотрел через щель в запретный мир, он не принесет тебе счастья, это мутный осколок стекла, ты можешь отрезать им кусок хлеба, но скорее поранишь пальцы. Чужие, противные земной жизни создания, вплелись в вещи нашего мира и не хотят отпускать. Приложи руку к телу, прощупай ребра, и теплый стук внутри, что ты без этого? Бесплотный ветер, без опоры и места, эту часть тебя нельзя тронуть, воля, желание, твоя душа. Если разорвать пуповину меж едиными частями, тело умрет, а что с другой половиной?
— Она вернется к Гебе! — сказал Рой.
— Кто знает, но иногда сознание не может смириться с потерей, и хватается, тянется к земле. Такие обрубленные обитатели роятся в леса и реках, почве и воздухе, пустые и голые. Будто нищие дети они смотрят сквозь окна на пир в богатом людском доме. Но мы не оставили их в покое, едва увидев поманили к себе, и духи пришли на зов.
— И это очень сложно?
— Таких духов как Ветрен, немногие могут призвать. Духам вроде него безразлична форма, их больше волнует утраченное содержание. Природа мудра, зачем нам после смерти земная память? Те знания о жизни, которой никогда больше с нами не случится? Пережитое здесь на сыпучий засов запирает могила, и остается лишь чистый сгусток твоей души, настоящий ты.
— Значит, я не вспомню никого после смерти?
— Все равно жизнь оставит вмятины на тебе. Помнишь представления в шатрах каравана? После действия исчезает персонаж, но остается актер. Правда, никто не говорил с теми, кто умер по-настоящему, все, что я знаю — от духов вроде Ветрена. Они не помнят своего прошлого.
— И что от меня останется? Кто такой настоящий я?
— Тот, кто задает этот вопрос.
— Но Ветрен не выглядит пустым, он похож на человека, очень могущественного человека.
— Что-то пошло не так. Эти призрачные калеки толком не смогли умереть, и вместо памяти или вечного забытья получили обрывки души. Они завидуют людям, жаждут чувств, что мы испытываем. Хотят быть счастливы или страдать, любить и ненавидеть. Все это можно получить, забрав твои воспоминания. Именно так делал Ветрен и ему подобные еще до моего рождения. Память, это не просто предметы, что кладешь по шкатулкам в голове, она срастается с тобой, из-за нее Рой это Рой. Отдавая память духу, ты становишься подобен ему при жизни, с клочком вместо души, и пустота жжется, ее нечем потушить. Не знаю, научишься ли ты звать таких могущественных духов, но придется попытаться. Мы начнем с малого, что некоторым под силу. Существует множество других сущностей, без мыслей и разума, они — простое стремление, неразвитая воля, что желает получить очертание. Думаю, до смерти они были животными, а теперь обрели новое тело. Смотри.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
