— Скоро будешь бороздить свои болота. Может, и найдешь дорогу в новый мир. Ты хоть доволен?
— Да, да. По стопам отца, бросая все, уходить на поиски.
— Может, двинешься заранее. Без спешки оно вернее, ходить в Гнилье.
— Я посижу, подожду еще немного.
— Чего ждать? Зубы все себе забирай, я еще сделаю. И намного больше, — глянул он на куски золота. — Если бы ты не спешил, половина твоя была бы.
— Треть.
— Погоди, ты не пришил паренька?
— Думаю, схватили его.
— Схватили, — повторил Фогур. — Схватили, чтоб тебя? Парня схватили а мы сидим тут?
— Нам нужно было обработать золото.
Кузнец подскочил и схватил саблю со стены. Заткнул за пояс. Потом передумал и взял тонкий меч. Его оставил, но в придачу еще кинжалов набрал. Наконец Фогур ответил:
— Я бы нашел где! Ладно, пора. Собирайся. Уходим, пока сюда не пришла стража. Дорогу по катакомбам помнишь?
— Нет, да и на выходе теперь стража.
— Тогда придется с женой прощаться. Ладно.
Фогур собрал золотые зубы в два мешочка, один вручил Писарю. Он спешно оглядывал свое убежище, проверяя, может еще чего захочется взять.
— Талли не выдаст, — сказал Писарь.
— Да? А я бы выдал. Под пытками под серой башней.
— Я бы тоже. А он не выдаст.
— Тебя, может, и нет, протерпит, но когда пройдет время твоего ухода, меня он сдаст. Может Ирмаку и все равно на эту купель, а может, и нет. Так что кто знает, что парня ждет. А нас путь. В дорогу. Веди.
Жене кузнец сказал, что скоро вернется. Они пошли по уже знакомым Писарю улочкам Гнилья. Оба в бесформенных плащах, с покрытой головой, они походили на двух платяных молей. Никем не узнанные добрались до притона. Клювоносый старик даже не взглянул на них. Обычные посетители. Внутри притона жизнь резко стала куда приятнее. Манхар и Дунхар стояли на том же месте. Манхар скосил голову.
— А где Талли?
— Если захочешь пойти один, заплатишь как за двоих, — сказал Дунхар
— Все по договору. Я привел другого взамен Талли.
— Что ж, тогда пойдем.
С этими словами Манхар и Дунхар провели их вглубь притона к неприметной дверце. За ней расположился огромный склад черного сахара. Тысячи мешков и корзин были полны черных осколков. Рядом с мешками лежали поленья и какие-то сухие ветки.
— Не опасно так хранить? — спросил Писарь.
— Опасно, — ответил Манхар.
— Боишься за сахар?
— Не слишком. Кристаллы жалко будет.
Писарь показал на бежевые светящиеся камни.
— О, они будут рады, если смогут сгореть. Показывайте золото.
Писарь протянул Дунхару горсть золотых зубов. Тот усмехнулся, пересчитал, потряс и удовлетворенно кивнул. В тот же момент Манхар отпер еще люк. Удобная лестница вела вниз. Дунхар слез первый, за ним Фогур. Манхар показал и Писарю спускаться.
— Слушай, ты спросил меня про Талли, а сам ты ничего не знаешь?
— Вы сделали шуму на весь город. Хотя никто и не знает что это ты. Говорят мальчик, который участвовал в краже купели сидит под серой башней и скоро станет рабом с веслом в руке.
Писарь долго смотрел в темноту подземного прохода. Там раскинулись топи, а за ними неведомый мир.
— Я остаюсь, — наконец сказал Писарь.
Манхар хмыкнул, высек искру над трутом и бросил огненный комочек в гущу веток. Пламя занялось.
— Если тебя поймает Крул, будь добр, передай поклон от утопленников. Он поймет.
Братья спустились, Фогур следом. Языки быстро лезли вверх и в стороны. Треск нарастал. Сахар кипел, щелкал, горел синими всполохами.
— Дверь не закрывай, пусть поддувает, — послышалось из люка, перед тем как крышка захопнулась.
Вместе с дымом Писарь выбежал из двери. Некоторые обитатели притона уже почуяли неладное и слезали с лежбищ. С собой они забирали остатки сахара. Другие, одурманенные, не чуяли гари.
— Бегите, бегите живо, — закричал Писарь.
Бледные больные туши потягивались и улыбались. Проходя, Писарь скидывал их на пол. Когда дышать стало невмоготу, пришлось схватить одного из многих и бежать наружу. Клювоносый старик отбежал, от притона и с немым ужасом смотрел на пожар. Писарь бросил свою ношу поодаль от входа и закричал
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Горим! Пожар!
Старик тут же опомнился и подхватил. Писарю пора было убираться.
Писарь выбрал крышу у серой башни, и видел как вспыхивают и гаснут дома. Когда весть только добралась до центра, несколько отрядов стражи выдвинулись к пожару, но вопреки надеждам Писаря, постовые остались у ворот. Пепел черными хлопьями летел в свете фонарей и огня. Оседал на скатах и стенах, устилал улицы. Гнилье боролось с огнем до самого рассвета. Но Писарь уже давно оторвался от огненного зрелища. Он не отводил глаз от серой башни.
Терри
Раскинувшийся на многие мили лиственный лес разрезала река Златоводная — мать всех потоков, что питали некогда единые земли. Сама река не имела ясного начала, у южных топей ручейки выбирались на поверхность и рождали внезапно мощный поток. Многие благодарили великие подземные воды, другие полагали, что непроходимые смрадные топи сами себя очищают и река сочится прямо из болот. Именно Златоводную выбрали чертой, когда делили страну меж двумя первенцами, Йорданом и Раргом. Лес по обе стороны реки называли просто — Двулесьем. Деревья исполинского рода подпирали небеса, широкие стволы как густой плавленый камень втекали в почву. Кора с длинными чешуйками, цедила множество капель текучей смолы.
Рой и Даскал двигались вдоль леса к реке. Еще утром с холма они приметили двух конных Красных, что явно гнались за ними. Рой уже освоился и не падал из седла. Пришлось немного заглубиться в лес, скрыться от глаз преследователей и продолжить путь светлой ночью при полной луне, чтобы успеть оторваться. Широкая тропа обещала быстрый путь к реке, но привела в западню. Между деревьев зажглись пристальные глаза, лошади перепугались и заржали. Гнедая кобыла Роя перестала чувствовать всадника и завертелась. Темные силуэты вышли из покрова деревьев, волчьи зрачки воткнулись в путников. Волки обходили кругами, рычали и завывали. Лошадь Даскала взбрыкнула, чуть не убив копытами одного из самых напористых волков. Даскал спешился и приказал Рою держаться ближе. Несколько хищников отделились от стаи, обогнули Даскала и бросились на Роя. Земля вздыбилась и отбросила к дереву одного из волков. Даскал отчеканил, будто пытался втолковать глухому:
— Я не хочу вас убивать!
Волки попятились, зарычали громче прежнего, и тут кобыла Роя рванула в лесную гущу. Ноги вылетели из стремян, Рой лежал, держась лишь руками за гриву, а снизу зубы, пасти, глаза смерти из кровавой яшмы. Копыта все чаще спотыкалась о корни. Волки в своей стихии настигли уставшую кобылу. Прежде чем она упала, Рой успел спрыгнуть и зацепиться за вилку дерева. Волки перекусили горло лошади, и лакали густую кровь, а Рой поднимался выше, перелезал с одного ствола на другой, пока кожа на спине не перестала ежиться от хищного взгляда. Снова эти собаки, вспомнился праздник Гебы. Ночью спуститься вниз, и искать путь назад опасно, к тому же от частых поворотов Рой перестал соображать, где он, шума реки не слышно, значит, лошадь унесла глубоко в лес. Даскал не отзывался. Главное продержаться до утра и не свалиться на кровожадную землю. Рой устроился на одной из грузных ветвей, правда, отдохнуть в светлую ночь ему не дали. В ствол прямо у виска воткнулась и задрожала стрела.
— Кто такой? — спросил голос.
— В лесу всегда есть таинственный хозяин?
— Что? Это за тобой волки гнались?
— Да загрызли лошадь, я с запада, не здешний, не знаю порядков, но никого не потревожу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Так ты уже! Только собрался кусок жареной перепелки зажевать, так нет, послали проверить, но вижу ты не из солдат. Переночевать тебе нужно. Упадешь с ветки, волки сожрут. Пошли со мной, меня Терри зовут.
Терри зажег факел, и Рой увидел парня своих лет с мелкими вспененными кудрями. Освещая натянутые дощатые мостики между деревьями, Терри повел за собой. Бесконечная паутина веревок и переходов оплетала надземный лагерь, скрытый в листве.
