К Геолу тоже периодически подсаживался кто-нибудь и заводил разговор о несправедливости полученных плетей. «А все из-за нее, из-за этой девки!».
Если поначалу Геол прерывал подобные разговоры, уходил в сторону, то вскоре начал прислушиваться, а потом и поддакивать. Вскоре он уже был убежден в том, что именно Алеона корень его бед. Из-за ее упрямства он заключил то злополучное пари. Из-за нее он пострадал от кнута. К тому же она его прилюдно унизила, прося у короля снисхождения. И хоть спина болела и от пяти ударов, ему морально было бы легче, если бы их было все десять. В конце концов, Геол созрел для решительных действий.
План злоумышленников был прост и непритязателен: Геол должен выстрелить в спину Алеоне, когда она будет проходить через пустырь по дороге из дворца в таверну. К сожалению, ни во дворце, ни в гвардейском замке ее не тронуть. Там охранные чары королевского мага. Да и сами гвардейцы чуть ли не боготворят свою наставницу. Уважают безмерно.
Им удалось сыграть на профессиональной ревности старого начальника дворцовой гвардии. Попросив всего лишь сообщить день, когда девушка отправится домой. Уже почти две недели она почти безвылазно гоняет гвардейцев и в хвост, и в гриву. Ни отдыха, ни продыху им не дает. Это все, что они смогли вызнать от прислуги.
Иногда Алеона ненадолго выскакивала из ворот замка, убегала куда-то. Но никто не мог предугадать такой момент. И вот от служаки пришла весть: завтра девушка отправится к себе. И не будет ее два дня.
Заговорщики решили заранее обустроить место засады. Каково же было их удивление и досада, когда Алеона в сопровождении пары гвардейцев появилась в воротах замка и направилась по дороге к пустырю! Вечером, а собиралась утром… Может, вояка и ни при чем?
Решено было оставить засаду, а возле таверны кому-то следить за девчонкой. Подслушав разговоры возвращающихся гвардейцев, заговорщики решили у таверны не появляться. Они узнали точный срок возврата девушки в замок. Теперь они могли неспеша подготовить ей «теплую» встречу.
Глава 21
Тренировки незаметно так меня увлекли, что я принялась и за начальника дворцовой стражи. Как ни выпытывала я его имя, но он ни в какую не хотел идти на контакт. Все обращались к нему по его должности. Маг и король обзывали «старым воякой» или «служака». Но я ведь не могу к нему так обратиться. Заметила, что он не всегда правильно держит меч, когда показывает подчиненным приемы. Пришлось наступить на гордость.
Расспросила слуг, велела отмыть небольшой зал и пригласила этого «вояку» туда. Без лишних глаз объяснила его ошибки на примере нашего спарринга. Он так кипел, думала, взорвется. Но после нескольких часов отработки приема, когда у него это стало получаться на автомате, предложила провести бой еще раз. Он оценил мою помощь. Хотя и не признал этого. Да он и самому себе, по-моему, боится в этом признаться. Мужчина.
Мне не давали покоя мысли о мажоре. Неужели это он оказался на Гелиосе? Но почему? Зачем? Вопросы плодились в голове, а ответ получить не было возможности. Я, соглашаясь на королевское предложение, и представить не могла, что мне придется несколько дней провести безвылазно в замке, где размещены казармы дворцовой гвардии. Об этом меня почему-то забыли предупредить. А я еще удивлялась, когда Гая подала мне сумку со сменными вещами.
Я ж рассчитывала вскоре вернуться и поговорить, наконец-то с землянином, прояснить некоторые моменты… Но, как говорится, мало ли чего мы предполагаем. Дела идут своим чередом. Одно порадовало — мне пообещали в скором времени предоставить длинный выходной. Аж на целых два дня. Ни в чем себе не отказывай!
Смех, да и только. Правда, этот смех сквозь слезы. Но я же доказывала всем, что я воин, настоящий рыцарь, а не домашняя клуша. Вот мне и дали возможность показать, что победа на турнире не была случайной.
Ничего, неделя пролетела незаметно. Обратила внимание, что наш начальник стал часто задумываться о чем-то, иногда кидал в мою сторону оценивающие взгляды. Думал, что никто не заметит. Но заметила я, заметил и Леокардиан. О чем-то пошушукались втихаря, думали, что я не слышу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В результате на выходной отправилась не с утра, как было запланировано, а под вечер накануне. И не одна, в сопровождении нескольких гвардейцев. Под предлогом, что им кое-что надо в городе забрать, для нужд казармы. Ага, я такая наивная, во все поверила сразу и безоговорочно…
Напряжение вокруг дороги через пустырь ощущалось буквально кожей. Сам воздух был пропитан каким-то тревожным ожиданием. И еще злостью. Она чуть ли не вязла на зубах. Но почему-то никто, кроме меня, этого не ощущал.
Пройдя через пустырь, наконец-то избавилась от ощущения чужих взглядов. Не по себе как-то, так и хочется побыстрее отмыться от этой липкости чужой злобы. Неприятно… Радовало, что наконец-то побеседую с земляком. И поем вкуснейшей стряпни Гаи. Пожалуй, у нее я бы взяла парочку уроков по кулинарии. Из простых продуктов готовит шедевры, достойные гурмана.
Мажор
Сколько себя помню, отец всегда готов был купить мне все, что ни попрошу. Но играли со мной няньки, гувернантка, подручные отца. Мать рано умерла, я ее почти не помню, а отец был вечно на работе.
Чем старше становился, тем дороже становились игрушки. Тепло семьи заменили друзья. Точнее, приятели-прилипалы. Они всегда готовы были составить мне компанию, мы вместе тусили в клубах, зависали с какими-то девицами. Я платил за все щедрой рукой.
В тот памятный день я впервые попробовал «взрослый расслабон». Был уже очень хорошо так подвыпивший, когда «друг» предложил конкретно оттянуться. Я и съел-то всего одну таблетку, но очень скоро меня развезло не по детски. Потянуло на подвиги. Лишь один человек пытался меня остановить, отговорить, но куда там! Я отпихнул своего единственного настоящего друга и помчался по улицам города, в каком-то кураже, даже толком не видя дорогу. Саму аварию я не помню, лишь ощутил удар. Но решил, что раз подушки безопасности не сработали, то и ничего страшного не произошло. Уже поворачивая, краем глаза заметил толпу людей и одну фигуру, лежащую на асфальте в крови.
Сразу весь угар и кураж куда-то испарились. Вместо того, чтобы остановиться, трусливо вдавил педаль газа до упора. «Лишь бы никого больше не сбить!» — металась в тот момент одна-единственная мысль.
Проехав пару кварталов, вспомнил об отце. Вот кто мог решить любой вопрос! С трудом достал телефон из кармана, кое-как дозвонился до отца. В такой ярости он еще никогда не был. Он на меня так орал! Чуть барабанные перепонки в ухе не лопнули. Но отец не был бы «папой», если бы позволял чувствам брать над собой верх. Четко и твердо мне было сказано, чтобы я возвращался в клуб, машину бросив где-нибудь по дороге. Руль и ручку двери протер, вызвонил одного из своих собутыльников, вместе мы вернулись в клуб с черного хода. А спустя полчаса устроили спектакль.
Полиция проверила камеры клуба, приняли мое заявление об угоне машины. Администрация клуба лебезила передо мной с извинениями, а мне было впервые в жизни мерзко от всего этого. Но в тот момент я думал, что это я так реагирую на их лизоблюдство перед отцом. Лишь позже, много раз вспоминая события тех нескольких часов, разделивших мою жизнь на до и после, я осознал, что противно и мерзко мне было от самого себя.
Несколько раз я сталкивался с дочерью того человека, что погиб по моей вине. Красивая девушка, целеустремленная, она постоянно теребила полицейских, требуя от них хоть каких-то результатов. Пыталась сама что-то разузнать, опрашивала свидетелей. Об этом узнал отец. Он был очень не доволен этим. Приказал своим подручным следить за ней.
Я не настолько наивен, чтобы поверить в то, что он все это делает по доброте душевной, из любви к своему единственному сыну. Нет, он беспокоится лишь о своей репутации. Ведь я его непутевый сын.
Вскоре соглядатаи донесли, что девушка наняла детектива, чтобы он помогал полиции в поисках угонщика моей машины. Сама она никуда больше не лезла.
