Лена выглянула из-за угла как раз в тот момент, когда Волохов подталкивал бедолагу автоматом к машине. Ничего себе! Вот гады! Человек никому ничего не сделал, ел себе печенье, ну, запивал пивом. Так ведь не хулиганил, ни к кому не приставал… «Бедный», — пожалела его Лена. Она проводила взглядом машину и отправилась домой. «Вот сейчас все дяде Володе расскажу», — с угрозой думала Лена. Хотя понимала, что он тоже ничего не сможет сделать. Дядя Володя уже давно наплевал на беззаконие станичной милиции и даже слышать не хотел о своих бывших коллегах.
Она быстро крутила педали, рассеянно отвечая на приветствия своих учеников и их родителей. Народ копошился во дворах и на огородах, благо сегодня суббота, день солнечный, а в середине сентября работы по хозяйству полно. Как говаривает соседка тетка Варвара: осенью один день весь год кормит. Ребятня, понукаемая родителями, помогала, а сама поглядывала на улицу. По субботам в школе уроков нет, после выполнения домашних обязанностей можно было вырваться на волю и набегаться всласть.
Лена подкатила к калитке и потащила за собой велосипед прямо к навесу, где дядя Володя ошкуривал распиленную доску.
— Ты чего так запыхалась? За тобой шо, женихи бежали? — улыбнулся он племяннице.
— Ой, дядя Володя, какие там женихи! — отмахнулась Лена. — Я сейчас видела, как одного человека Волохов ни за что арестовал и в машину затолкал. Автоматом!
— Ну и шо это за человек? — невозмутимо спросил дядя Володя, не прерывая работу.
— Да один бедолага к нам в станицу забрел. Весь избитый — смотреть жалко. У него в поезде документы и деньги украли. — Лена понизила голос и закончила почти шепотом: — Спрашивал про Олега! Показал, что у того пальца нет. Это же точно Куренной! Я думаю, дядя Володя, это он ограбил того человека. Может, и избил его.
Володя отложил инструмент, внимательно посмотрел на Лену:
— Ты такие выводы не делай. Даже если оно так и на самом деле, молчи себе в тряпочку. Говорил тебе — в дела станицы нос свой не встромляй. А то откусят. А человек этот — какой с виду? Ну бомж там, или бандюга какой, или городской?..
— Да городской, приличный, только грязный, я ж говорю — избитый. А говорит культурно, интеллигентный.
— Интеллигентный, говоришь? Так чего же он к нам забрел, а не обратился в милицию на станции? Оттуда же идти и идти… Очень мне странно, Ленуся.
— Дядя Володя, он мне тоже показался не обычным интеллигентом. С одной стороны, вежливый, культурный, а с другой — глаза внимательные, вопросы как бы невзначай задает, а со смыслом.
— Слухай, племяшка, ну его до биса. Еще неизвестно, шо это за человек такой. Но раз его Волохов забрал, это уже поганое дело. Для этого человека поганое. Ты никому ничего не говори. Я тебя уже не раз предупреждал — лучше молчать. А то и до беды недалеко.
Лена сняла корзинку с велосипеда и пошла в дом с разочарованным видом. Конечно, она не ждала от дяди, что он немедленно бросится на выручку незнакомцу. Но мог бы хоть возмутиться, выругаться, посочувствовать ему как-то более убедительно…
Володя опять приступил к работе, размышляя над тем, что ему рассказала Лена. Если мужика ограбили в поезде и он даже знает имя грабителя, ему несдобровать. И принесла же его нелегкая прямо в берлогу Куренного. В милиции он свой человек, водит дружбу с Дмитрием Ивановичем и всей его продажной кодлой. А если этот несчастный без документов, его могут держать в кутузке бесконечно. Для местной милиции правил по задержанию не существует. Для них вообще никаких законов не существует.
Володя внутренне начал закипать, вспоминая беспредел в отделении милиции, невозможность что-то изменить, потому он и ушел оттуда. Его тогда не остановило ни звание, ни уважение жителей станицы. Просто в один, не самый прекрасный момент он понял, что больше не хочет служить в милиции, которая даже не скрывала своих связей с бандой Кудри. Он совершенно точно знал, что и среди казаков были пособники банды. И не зря его заместитель привечал и тех и других, не гнушаясь подношениями с обеих сторон. Тут даже доказательств не требовалось. С каких таких денег Дмитрий Иванович, став начальником милиции, за два года отгрохал себе настоящий дворец? Он же и Володю убеждал, что надо на многое закрывать глаза. Тогда и он не будет в обиде…
А о проделках Олега Куренного не знали разве что ленивые. Этот бравый казак, который любил пронестись галопом по станице со своей командой, бряцая кинжалами и саблями, в свободное время оттачивал свое мастерство вора в поездах. Опять же за руку его никто не схватил. Но он сам любил прихвастнуть своими успехами после удачной поездки. Да и жил на широкую ногу. Старший брат Куренного — в недавнем прошлом известный бандит, вдруг увлекся восстановлением казачества и возглавил местных казаков. Он даже учредил особый свод правил, где первым пунктом было обозначено, что первостатейная обязанность казаков — почитать старших. Старики станицы порадовались, одобрили устав, повытаскивали дедовскую форму и тоже стали принимать участие в смотрах казаков. Сами уже не гарцевали на конях, возраст не позволял, но с важным видом стояли в парадной казачьей форме, траченной молью, принимая смотр, как при Брежневе на первомайском параде. Старший Куренной относился к старикам с особым уважением, и это их очень подкупало. Все это было похоже на театральное представление, но народу нравилось и отвлекало от мыслей о небогатой жизни, в то время как сам Куренной и его приспешники откровенно жировали.
Поречный ушел из милиции, с треском захлопнув за собой дверь. Сначала его бывшие сотрудники посмеивались и даже радовались. Не было теперь над ними строгого надзора, поскольку только он и следил за порядком в рядах милиции. А вот когда бандиты разгулялись, да не только свои, а стали появляться и залетные, стало не до шуток. Оказалось, что относительный порядок в станице существовал только благодаря строгому надзору бывшего начальника милиции и преданных ему людей. Но одних постреляли в бандитских разборках еще при Поречном, а он сам отказался помогать ныне коррумпированной милиции. Так что теперь Володя был уверен — в милиции царил полный беспредел.
Во двор выглянула Лена и позвала обедать. Только она и есть его утешение. Никогда словом не попрекнет, когда он, бывает, выпьет чарочку. Но он старался не огорчать ее. Золотая девушка. И в школе сразу вписалась в учительский коллектив, и дома успевает по хозяйству. Вот только жениха нету. А это плохо. В двадцать два девушки уже должны обзаводиться семьями, рожать детей. На их улице, почитай, все ее ровесницы уже нянькаются с детишками. А Лена, как строгая учительница, никого к себе не подпускает. Какой-то Женя со странной фамилией Штейн ей пишет. Еврей, ясное дело. Володя видел его фотографию — кудрявый, глаза, как те блюдца — с поволокой, усики маленькие. Но он ей не нравится. Да и на кой он ей сдался — двоечник, хоть и учитель. До сих пор диплом получить не может. А еще детей учит. И чему он их учит? Володя из личного опыта знал, что евреи бывают либо хитрые, либо умные. А особо удачливые обладают и тем и другим качеством. А этот — ни рыба ни мясо, ни Богу свечка, ни черту кочерга. Так он и сказал племяшке из боязни, что вдруг она скрывает свои истинные чувства. Мало ли что может быть на душе у одинокой девушки? Ведь сидит вечерами, пишет ему письма и его стихи перечитывает, задумчивая становится…
Володя мыл руки, раздумывая над судьбой племянницы. Годы все-таки у нее еще не такие большие, чтобы паниковать. Но найти бы ей хорошего хлопца. Только что-то вокруг нее вьются все не те. Хоть бы скорее приехал из армии Игнат, племянник Ефросиньи Никитичны. Вот кто был бы хорошей парой Лене. Высокий, крепкий, хозяин хороший, неглупый. И на лицо ничего. Не страшный.
— Ну, дядя Володя, борщ уже стынет, — покричала она из окошка.
— Та вже йду, моя хозяюшка, — заторопился Володя, предвкушая вкусную стряпню своей любимицы.
14
Турецкий сидел на жесткой полке в камере и внутренне кипел от негодования. Сейчас бы снести им эту дверь, но она железная. Он бессильно сжимал и разжимал кулаки. Ничего, вот выберется отсюда, они еще пожалеют, что вообще его встретили. Интересно, откуда милиционеры узнали о нем? Ведь подъехали прямо к магазину, за ним. Если бы о нем не донесли, «уазик» проехал бы мимо — мало ли кто сидит на ступеньках магазина. Ничего такого, что привлекло бы их внимание, он не делал. Ну, сидит мужик на ступеньках магазина, ест что-то, пивом запивает. И не в таком виде местные жители являлись зоркому взгляду работников милиции. Что-то он сомневался, чтобы местная милиция рьяно принималась собирать всех встречных алкашей на своем пути. А эти приехали именно за ним. И видели его до этого всего-то три человека. Бабка с ведром у колодца, но, судя по ее виду, телефон для нее был немыслимой роскошью. Продавщица — противная баба с неприятным взглядом. Сказала, что телефона в магазине нет. Девушка вообще не в счет. Во-первых, очень милая, такая не станет закладывать. Во-вторых, она только отъехала, как появились менты. Точно, продавщица заложила, у нее на морде написано, что она готова доложить о каждом, кто появится на горизонте местного секретного объекта под названием Новоорлянский. А говорила, телефона нет. Конечно, есть. Какой магазин может обойтись без телефона? Как же без него заказывать очередную партию продуктов?
