— Погоди, Гиви! — вскочил Нико. — Ты даёшь слово тем, кто молчит о его проступках. Ну-ка, пусть Залико Лачашвили выступит!..
— Не могут же все говорить одновременно! — обиделся Гиви. — Залико, у тебя есть что сказать?
— Я с места…
Звено Бучукуртели насторожилось.
У Сандро пропала последняя надежда. Теперь Залико «заведётся» и выложит всё. Жаль, нет Снайпера — этот чёрт придумал бы что-нибудь. Надо же — накануне собрания приволок в класс петуха! А позавчера разбил окно в клубе и ругал завклубом за то, что его в кино не пустили. День без кино у Снайпера — траурный день… И такой парнишка шатается где-то как неприкаянный, а Залико тут разглагольствует. Но погоди, что это он говорит?..
— Сначала мы были в плохих отношениях, — говорил Лачашвили, — во всём соперничали друг с другом…
— То же мне Кучук-Караман!
Сандро коленкой толкнул друга.
— Помолчи, Гоги, пусть говорит.
— Ну, он взял и исключил меня из звена.
Нико улыбнулся и кивнул на Залико с видом фокусника, которому удался фокус.
— Говори, Залико! И никого не бойся.
— А за что он меня исключил? За то, что я наябедничал на Вахтанга Мрелашвили, когда тот докторову курицу камнем пристукнул.
У Нико от удивления отвисла нижняя челюсть.
Залико умолк и стал пальцем что-то чертить на столе, но, видно, чертёж не получился, он поднял голову и продолжал:
— Конечно, Сандро не имел права исключать меня, но сейчас я понимаю, что он поступил правильно. Вот… Последнее время Сандро хорошо относится ко мне. Мы вместе работали на уборке кукурузы. Он позвал меня на сбор звена, и теперь мы с ним товарищи.
— Ну, эту песенку мы слышали!
— Мы совсем помирились. С тех пор я не ябедничал ни на кого и не буду ябедничать… Клянусь, не буду!
Залико так расчувствовался, что чуть не заплакал, но пересилил себя и сел, закрыв лицо руками.
Девочки с сочувствием смотрели на его кучерявую голову, лежащую на парте.
Нико был вне себя.
Что за муха укусила этого Лачашвили?
Кто-то ещё в задних рядах поднял руку. Ему дали слово.
Это был Како Шашвиашвили. Он вышел к столу и застрочил, как из пулемёта.
— Виновных нужно строго наказать! Что мы тут цацкаемся? Украл Сандро чужие яблоки? Значит, отстранить его от звена. А Лачашвили тоже не святой. Его и вовсе надо исключить из школы. Сначала они были дружки, потом рассорились, а теперь, по всему видать, опять снюхались. Если спросить меня, то не только Сандро — всё звено нужно исключить из школы. Намедни они чуть на кол меня не посадили. Хорошо, что не дотянулись. А всему Снайпер заводила, в стороне стоял и ржал.
— Да мы хотели просто попугать тебя! Эх ты, трусишка!
— Ты это потому, что мы в звено тебя не приняли!..
— А почему вы не приняли его в своё звено? — спросил классный руководитель.
— Потому, что он трус! — крикнул Ладо Харатишвили.
— Хорошо, Ладо, сядь! — Учитель обернулся к старшему вожатому. — А самому Сандро вы не дадите слова?
— Конечно, дадим… Мы слушаем тебя, Сандро, говори.
Сандро вышел к столу, красный как помидор.
Некоторое время он стоял, низко опустив голову, потом заговорил глухо, не поднимая головы. Но постепенно он овладел собой, и отряд услышал его прежний твёрдый и звонкий голос.
— Да, это мы обобрали яблоню деда Димитрия. Но в ту ночь в саду у Грозного нас было только двое: я и Гоги Торадзе.
— А когда вы все вместе лазили к Грозному? — спросил старший вожатый.
— Только один раз. И то не за яблоками.
— Что же вы там делали, в таком случае?
— Лучше всех об этом знает Нико…
Бывший вожатый готов был сквозь землю провалиться.
— Чья-то корова забралась в сад, и они гнали её оттуда, — соврал он.
— Верно! — засмеялся Гоги. — Мы её поймали и привязали к дереву, чтобы она не попортила весь сад.
Нико позеленел от злости.
— Да, но зачем за одной коровой гонялось целое звено?
— Такая уж эта корова! Поодиночке она всех нас вздела бы на рога.
— Она лягаться большой мастер!
— Нашли время говорить о корове! — заметил учитель. — Продолжай, Сандро. Значит, яблоки украли только ты и Гоги.
— Мы собрали эти яблоки, но мы их не крали, — сказал Сандро.
— Как тебя понимать?
— Мы собрали эти яблоки не для того, чтобы, как говорил Нико, съесть их зимой…
— Может, ты скажешь, что хотел школьную ёлку ими украсить? — вскочил Нико.
— Нет. У нас была своя цель: дед Димитрий не пускал нас в подземный ход, где мы обнаружили воду… Вот мы и решили собрать урожай его «турашаули», припрятать, а потом сказать, что мы вернём все яблоки до единого, если старик даст нам ключ от туннеля… Потом мы долго не собирались в сарае и слишком поздно узнали о пропаже яблок, и не смогли их вернуть хозяину. В этом вся наша вина! За это мы попросим прощения у деда Димитрия…
Гиви радостно заулыбался и закивал Сандро.
— Есть у кого-нибудь вопросы? — спросил он.
— Какие могут быть вопросы? Всё и так ясно! — бросил Нико.
— Ладно. Ты сядь, Сандро. Пусть Лена скажет, что она думает обо всём этом.
Лена вышла к доске.
— Сандро говорит, что ты знала об их намерении вернуть яблоки. Это правда? — спросил Сандро Куршиташвили.
— Правда, — сказала Лена.
— Но почему ты не пришла к нам и не сказала обо всём.
— Это ещё зачем? — Лена косо глянула на председателя. — Я знала, что наши яблоки в надёжных руках. К тому же дедушка решил подарить их третьему звену.
— Неправда! — вскинулся Нико. — Это неправда! Она боится, что Сандро прибьёт её, и врёт, чтобы спасти шкуру.
— Не Лена, а ты врёшь! — не удержался Бучукуртели. — Когда это было, чтобы я девчонок трогал?
— Я не боюсь ни Сандро, ни вас, Нико! — рассердилась Лена. — Я говорю правду: дедушка подарил эти яблоки всему звену за то, что они выстроили нам курятник. И Нико не имел никакого права брать из сарая чужие фрукты. Значит, он их украл. А если такой взрослый мальчик крадёт чужие фрукты, чего же он удивляется, что наши мальчишки лазают по садам?
— Говорил я тебе — не затевай этого дела! — шептал Бахсолиани на ухо приятелю.
Нико вспотел от волнения и то и дело утирался рукавом рубахи.
— Я требую… — сказала Лена. — Я считаю, — поправилась она, — что Нико должен вернуть яблоки звену Сандро Бучукуртели… это всё равно, что вернуть их дедушке.
После выступления Лены больше никто не брал слова.
Все ушли. Оставили Сандро одного и ушли.
Только Гоги задержался, уговаривая его идти вместе со всеми, но Сандро, не поднимая головы, локтем оттолкнул его.
И вот он сидит один-одинёшенек в пустом классе.
Как чудесно всё началось!
Спасибо ещё, оставили его звеньевым. Но ребят у него отобрали — эх, каких ребят! Один только Снайпер стоил троих! А остальные?.. Хахабо, славного долговязого губошлёпа Хахабо, в звено к Зизи, Луарсаба — к Дали. Да что перечислять! Видать, конец твоему звену, Бучукуртели!
Тьфу, на кой чёрт в самом деле потащились они в ту дождливую ночь в сад к Грозному? Нет. Никогда ещё Сандро не вёл себя так глупо. И этот курятник ничуть не искупает его вины. Просто нужно было раньше шевелить мозгами и выпросить у Лены ключ от подземелья. Хотя и ей порядком перепало за кражу ключа.
Эх, всё смешалось, брат, всё пошло к чёрту! Как ложка дёгтя портит бочку мёда, так и эти яблоки испортили все их славные дела, и даже подземное водохранилище не кажется уже большой заслугой. Наверное, теперь и письма о нём не пошлют в «Юный ленинец», а напишут совсем о другом, и все будут потешаться над Сандро и его звеном. Да, думает человек одно, а получается совсем другое.
Давно мечтал Бучукуртели совершить какой-нибудь славный поступок, и на тебе! Смехота одна!
Мальчишка застонал от горечи и стыда и медленно поднял голову.
Перед ним сидела Лена.
Никто никогда не видел слёз на глазах этого крепкого, как кремень, мальчишки, и ему был не по душе свидетель минутной слабости. Он поджал губы, собираясь сказать колкость; но в лучистых глазах девочки было столько сочувствия, что Сандро передумал.
— Ты давно здесь?
— С самого начала, — ответила Лена. — Я ждала тебя во дворе, но ты всё не выходил, и я вернулась.
— Зачем меня ждать? До дому я и сам дойду.
— Не сердись, Сандро! Что с того, что тебя поругали? Ты, конечно, был неправ, но не настолько.
Сандро махнул рукой.
— Нечего меня утешать, Лена! Ты-то ведь знаешь, что яблоки мы украли не с дурной целью. А вот как оно обернулось! Теперь дари их нам или не дари, делу уже не поможешь… А всё-таки, когда он сказал, что дарит нам яблоки?
— Никогда, Сандро! — еле слышно проговорила девочка. — Никогда дедушка не говорил этого. Он и сейчас не знает, кто украл яблоки.