вынужден нарушить свою часть сделки. Однако она не позволит тебе умереть. В последний момент она отменит ваше соглашение и оставит тебя на службе у Совета Альфы.
Охотник выглядит опустошенным. Он снова потирает подбородок с отстраненным, будто бы что-то ищущим взглядом.
– Я все еще не уверен, что за этим стоит Трис. Не все в твоей версии соответствует действительности. Кроме того, королева не умеет лгать. Попытайся она обмануть меня, я бы учуял колебания в ее аромате.
Я приближаюсь к нему на шаг.
– По крайней мере, ты веришь, что я, возможно, невиновна.
Он бросает на меня многозначительный взгляд.
– Главный акцент остается на слове «возможно». Но ничего не будет известно наверняка, пока я не найду вора, укравшего мою Колесницу. Без нее я не могу вернуться к Трис.
Моя грудь гудит от возбужденного тепла, только половина которого вызвана действием настойки. Другая же половина рождена надеждой – самым большим подарком, который предоставил мне Охотник. Ту же искру я чувствовала каждый раз, когда представляла, как встречусь с Трис в бойцовской яме. Как перехитрю ее, обманом заставлю признаться в своих преступлениях или найду какой-то другой способ победить и отомстить за смерть моего отца. Независимо от того, сколько денег я сэкономила или сколько раз анализировала увиденные дуэли, я никогда не смела поверить до конца, что мои фантазии могут стать реальностью. Но теперь… теперь у меня появился шанс сделать нечто большее, чем просто обратиться с петицией к мадам Фьюри. Большее, чем вызывать противника на дуэль, в которой я, возможно, проиграю.
С помощью Охотника я смогу найти веские доказательства.
Увижу, как восторжествует правосудие.
Отомщу.
– Тогда давай приложим все наши усилия, чтобы найти вора, – говорю я.
– Наши усилия?
Я приподнимаю скованное запястье и изгибаю бровь.
– Твой отказ выпускать меня из поля зрения и заявление, что без Колесницы ты не вернешься к королеве, подсказывают, что я последую за тобой, нравится мне это или нет. К тому же я хочу пойти с тобой. Если найти вора означает доказать мою невиновность и раскрыть настоящего убийцу, то я с удовольствием помогу. Я знаю, что могу помочь. Возможно, ты отыщешь подсказки, которые имеют смысл только для меня. Более того, из-за сделки, которую ты заключил, на кону стоят наши жизни. Вполне логично, что мы будем работать вместе.
– Ты же понимаешь, что совместная работа не помешает мне вернуть тебя к мачехе? Если появятся доказательства того, что Трис убила твоего отца, я могу попросить членов других королевских семей, состоящих в Совете Альфы, вмешаться. Но если подобного не произойдет, если за этим стоит кто-то другой, я все равно буду обязан выполнить свою часть сделки.
От этих слов у меня сводит живот. Но даже если не Трис отравила пирог, поиск виновника все еще может спасти мне жизнь. У мачехи не будет другого выбора, кроме как пощадить меня, если мы докажем мою невиновность. К тому же тогда она, разумеется, аннулирует заключенную с Охотником сделку.
Но если все это ее рук дело, нам понадобятся неопровержимые доказательства. Улики, которые мой похититель никогда не найдет в одиночку. Только не со столь сильной склонностью верить королеве. Только не тогда, когда намного проще просто привести меня к ней и позволить свершить правосудие.
Черт бы все это побрал. Я нуждаюсь в нем больше, чем он во мне. А это значит, что мне нужно заинтересовать его еще сильнее.
– Если согласишься работать со мной как с равной, а не как с пленницей, – предлагаю я, – обещаю больше не сбегать и не сопротивляться. И… и обещаю добровольно вернуться к мачехе, когда придет время. Независимо от того, нашли мы настоящего убийцу или нет.
Последнее обещание довольно рискованное. Если к тому времени мы не докажем мою невиновность, меня будет ждать верная смерть.
Охотник достает из кармана своего жилета латунные часы, но тут же с разочарованным стоном кладет их обратно.
– Этим вечером я не заключаю никаких соглашений. Мне нужно поспать, если позже хочу испытать собственное обоняние на максимальную остроту.
Я прищуриваюсь. Значит, чтобы быть в наилучшей форме, ему необходим сон? Я запоминаю эту информацию на тот случай, если она понадобится мне в будущем.
– Но ты все же подумаешь над моим предложением?
– Я подумаю об этом завтра. А теперь нам пора спать. – Он указывает подбородком на кровать.
Я поднимаю манжету.
– Мы не сможем выспаться, будучи прикованными друг к другу. Ведь я займу кровать, а ты расположишься на полу. – Я издаю нерешительный смешок, который быстро обрывается, поскольку Охотник только смотрит на меня в ответ. – Ты же будешь спать на полу, верно?
Его губы изгибаются в малейшем намеке на усмешку, которая каким-то образом умудряется вобрать в себя все самодовольство мира.
– Нет. Кровать достаточно большая для двоих.
Кровь отливает от моего лица, когда я поднимаю скованное запястье еще выше.
– Но ты же откроешь их, верно?
Взрыв смеха.
– Не в этой жизни.
Глава XI
АСТРИД
Это, безусловно, самая неприятная ночь в моей жизни. Не знаю, который час, но, должно быть, не слишком поздно, потому что ворчание и стоны, доносящиеся из-за стен все еще не утихли. Очевидно, Охотник не единственный, кто достаточно богат, чтобы остаться здесь на ночь.
Поскольку я находилась в своей комнате только днем, когда Отдел Похоти не так активен, я никогда не замечала такую… акустику. Могу только заметить, что эти звуки совсем не успокаивают. Вместо этого каждый мускул в моем теле напрягается, а внизу живота зарождается странный жар. Я становлюсь еще более взволнованной из-за того, как близко ко мне лежит этот раздражающий похититель. Наши скованные наручниками руки находятся менее чем в футе друг от друга. В отличие от меня, Охотник крепко спит. Как, черт возьми, он может так легко уснуть в подобной ситуации. Это выше моего понимания.
Я бросаю взгляд на его дремлющий силуэт. С тех пор как он выключил все лампы в комнате, я не сомкнула глаз, так что мое зрение уже успело приспособиться к темноте. Ни Охотник, ни я не стали укрываться одеялом, так как в комнате достаточно тепло. Поэтому я могу четко разглядеть его фигуру. Я наблюдаю, как медленно поднимается и опускается его широкая грудь, пока мой взгляд не скользит выше, к его лицу, и не останавливается на его губах. Вид слегка приоткрытого рта этого мужчины в сочетании со звуками удовольствия, эхом отдающимися за стенами, наполняет мой разум внезапным любопытством
