Этна засвистела.
И подобралась ближе, повернулась боком, подставляя чувствительную полосу на боку.
— Красавица…
Она согласилась.
— План дома сделаем? Сделаем… но сначала защита. А то ведь мало ли… местным я особо не доверяю. Вон, в чемоданы полезли… кто, спрашивается, разрешал? То-то же…
Вскрыть не удалось, но все равно было обидно.
Начала я от дверей.
К слову, дверей нашлось четыре, и если одна выводила в коридор, то три остальные были заперты и скрыты панелями. И сомневаюсь, чтобы Мар о них не знал. Почему не сказал? Позабыл? Не счел важным?
Плевать.
Я прикрепила к порогу по камню, выбрав покрупнее, все же площадь довольно таки велика. Еще несколько по ставила на потолке. Этна с легкостью взобралась по гладкой стене, оставив, правда, мелкие дырочки следами когтей. Но издали они были незаметны, а вблизи мои стены разглядывать нечего.
Несколько камней крохотных, дополнительными узлами, — конструкция будет сложная, стоит укрепить. И пара рун на пороге.
Пара капель крови. Не совсем чтобы запрещено, но… на острове Ольс помнят старые слова. И руны… раньше мне рунная магия казалась древностью.
Громоздкая.
Занудная.
И неэффективная.
Да… громоздкости в ней хватало, занудности тоже, а вот эффективность… все зависит от того, чего ты хочешь добиться.
Я выстроила скелет будущего заклятия, и силовые нити легли ровно, аккуратно.
Я уже забыла, до чего легко работается в нормальном стабильном поле. Следующие полтора часа прошли для меня деятельно, хотя сомневаюсь, что кого-нибудь из обитателей дома моя деятельность порадует.
Но мы-то не о них думать должны.
Этна наблюдала за мной, поджав ноги, и казалась одной из полутора десятков статуэток, которых, похоже, стянули на каминную полку по принципу, что что-то да поставить надо. Здесь нашлось место и фарфоровым зайцам, и потемневшей от времени бронзовой фигурке колдуна, и серебряному, слегка помятому, оленю.
От последнего фонило магией, но не злой… на удачу заговаривали? Или, скорее, чтобы огонь в камине горел ровно. Правда, заклятие почти уже вышло, но я наполнила его силой.
Не жаль.
Силы было… много. Пожалуй, слишком даже много, я изрядно отвыкла от настолько плотной среды. Ничего. Привыкну.
Этна тоненько свистнула и, скатившись на пол, поспешила забраться мне под юбку. На сей раз она добралась до подвязки, к которой крепились чулки.
— Ниже, — проворчала я. — Не хватало, чтобы сползли…
— Можно войти? — поинтересовались из-за двери. А я кивнула, потом, спохватившись, что вряд ли меня видят, сказала:
— Входите.
— Добрый вечер… мне поручено сопроводить вас в столовую, — за порогом обнаружился рыжий.
Тот самый.
Надо же… столько лет… и вранье, что он не изменился. Еще как изменился. Нет, вид был по-прежнему до отвращения бодрый, и легкие морщины ему к лицу, как и тонкий шрам на шее, слегка прикрытый платком. Но кожа была темной, а шрам светлым, и потому бросался в глаза.
Седина в волосах появилась.
А взгляд…
— Добрый, — я потупилась и руки сцепила, не на груди, пониже, но видом своим изображая несчастную провинциалку, которую злостно забыли в отведенных ей покоях.
Ужин, стало быть…
Поздний.
Часы вон полночь показывают. На Ольсе в это время честные люди давно уже в постелях лежат и сны добрые видят. А нечестные… как получается.
Отоспаться и днем можно.
— Кирис, — представился рыжий, шаркнув ножкой.
Ага… вот, значит, в чьей дурноватой голове сей гениальный план зародился.
— Эгле, — ответила я, похлопав для надежности ресницами. Гедре говорила, что женщину, которая хлопает ресницами, ни один мужчина всерьез не воспримет. И еще губки сжать нужно или вот вытянуть, будто кого поцеловать собираешься. — А Марик о вас рассказывал…
И опять ресницами.
И наивности во взгляде побольше. И восторга. Особенно восторга. Правда, здесь я сомневалась, вышло ли, но Кирис смутился.
— Я рад… что вы… наконец, нашли общий язык.
— Пришлось, — я пожала плечами, а Этна предупреждающе засвистела. Стало быть, рыжий не просто так меня разглядывает, а пытается считать… ага, сама ощущаю кожей легкое такое прикосновение. Пожалуй, если бы не Ольс с его аномалиями, я бы и внимания на этакую мелочь не обратила. Скорее всего, через несколько дней я свыкнусь с местом, но пока чужая сила ощущалась остро.
Даже такая… едва-едва живая.
— Прошу? — мне предложили руку.
Вот бы узнать, что он увидел.
Хотя… пара камушков, заряженных силой, сойдут за артефакты средней руки. Остаточное излучение у них среднее. Бусы мои… вероятнее всего, спишет на общую неоднородность фона. С камнями случается набирать всю энергию, до которой они способны дотянуться. Браслет туда же…
— Ой, а это прилично? — уточнила я, на руку опираясь. — Сумочку свою вот прихватила.
— Можете оставить…
— Там важные вещи, — главное хлопать ресницами. И про наивность не забывать. И про восторг… тяжело в жизни приходится нормальным женщинам.
— Какие же, если не секрет?
— Носовые платки. Знаете, на Ольсе постоянно дует… то с севера, то с юга. И там нет несопливых людей. Сперва это раздражало, а потом ничего, привыкла как-то…
Опять же, говорить следует чистую правду.
Привыкла.
А что к привычке добавился маленький целительский амулет, который после снискал немалую популярность и не только на Ольсе, дело другое.
— Только приходится с собой носить запас платков. А то ж тоже… вот стол, общество приличное, а я в салфетку сморкаюсь.
— Я попрошу, и завтра к вам заглянет целитель.
— А он есть?
— Семья Ильдис достаточно состоятельна, чтобы нанять личного целителя… — сказано это было как-то… печально, что ли? — Как вы себя чувствуете?
Я на всякий случай шмыгнула носом и даже почесала кончик.
Надо будет придумать для Этны какую-нибудь упряжь, а то я иду, она подергивается, силясь удержаться, и съезжает, причем вместе с шерстяным чулком.
— Вы не очень испугались?
— Неа, — покачала головой.
— Все-таки мост обрушился… прямо на ваших глазах…
— Лучше уж на глазах, чем под ногами, — я обернулась на зеркало, в котором отразился лощеный тип, рыжина которого несколько выбивалась из в общем-то вполне благообразного образа. А рядом с ним явное недоразумение в мятом платье.
— Верно… — произнес Кирис. — Мар сказал, что это вы заметили… неладное.
— Ага.
Девица морщила нос, усыпанный веснушками, а короткие волосы ее торчали дыбом, словно перья. И сама она походила на птицу, мокрого неприкаянного воробья.
— И как вы… заметили?
— Повезло.
— И все-таки?
— Действительно, повезло. Интересная конструкция, вот и всматривалась, а когда он шагнул, по связке будто искра прошла, которой быть не должно. Это же основы. Структура искрит, стало быть, есть проблема с изоляцией, энергопоток нарушен.
И не надо на меня глядеть с таким удивлением. Даже обидно как-то…
— То есть…
— То есть либо дефект существовал давно, от этого ни одна структура не застрахована.
Даже то, что создаю я. Всегда есть шанс пропустить, не заметить, да и просто ошибиться, ибо нет тех, кто идеален.
— Или кто-то ее взломал, настроив на определенную энергетику.
Мар успел бы сделать несколько шагов, отошел бы от спасительного цеппелина, а там… там в небе между небом и морем ни один амулет не спас бы. К слову… интересная ведь тема… иногда и цеппелины падают, что нехорошо…
— Ясно, — сказал Кирис не слишком-то бодро. — И к какому варианту склоняетесь вы?
— Ко второму. Сколько ваш мост простоял?
— Двенадцать лет.
— Вот… то есть шанс, конечно, что сказалась степень износа, что структура самостабилизировалась некоторое время и все такое, имеется, но уж больно мизерный.
— Нам тоже так кажется…
А мы остановились.
Светлые двери. Темные стены. И мягкий ковер, который заглушил шаги. Кирис двери распахнул. Какая любезность… а я зажмурилась.
