которых был налажен массовый выпуск сала для свечей и кож для одежды. Как полагал Жюль, гончарные мастерские, мастерские каменотесов и косторезов должны были располагаться в самых лучших и прочных домах, чтобы обеспечить безопасность их владельцев.
Единственными зданиями, которые действительно могли представлять какой-то интерес для Жюля и Ивонны, были бары. Жюль надеялся, что подобные заведения обязательно должны существовать в этом поселке и оказался прав. Независимо от того, куда их забросила судьба, человеческие создания посвящают огромную часть своей изобретательности и энергии тому, чтобы из чего-нибудь и как-нибудь получить этиловый спирт. И чем хуже условия жизни, тем большую потребность они ощущают в алкоголе. Гастонии самой судьбой было уготовлено иметь бары и она их имела, причем в огромном количестве. Обитатели деревни за долгие годы, проведенные на этой планете, научились готовить целую гамму различных алкогольных напитков из местных фруктов и зерновых.
Жюль никак не предполагал, что сможет попасть в какое-нибудь заведение в это время суток, но, к его удивлению, все бары были открыты. Да и трудно было ожидать, что охотники, у которых подобно ему в этот день не было работы, будут торчать дома — в деревне было не так уж много других развлечений. Кроме того, те люди, которые были сами себе хозяева — гончары, каменотесы, косторезы и другие ремесленники, — очень часто использовали свободную минутку, чтобы заскочить в близлежащий бар и узнать последние сплетни. Да и лейтенанты из команды мэра, которые, казалось, целыми днями мучились от безделья и поэтому лишь расхаживали с важным видом по деревне и издевались на теми несчастными, что попадались им на пути, взяли себе за правило слоняться именно возле баров, выпивая, играя на интерес и придираясь к окружающим.
Жюль обошел несколько баров в разных концах деревни. Один из них, как ему показалось, был особенно привлекателен для людей из шайки мэра, хотя в тот полуденный час, когда его посетил Жюль, обстановка там была весьма спокойной. Жюль отметил про себя, что не мешало бы зайти сюда вместе с Вонни в более подходящее время, после чего направился домой, чтобы приготовить ужин до прихода жены, которая вот-вот должна была вернуться с работы.
После прихода Вонни они быстренько поужинали и вышли из дома. Она сгорала от нетерпения узнать, чего они с Жюлем могли бы добиться в баре.
— Когда единственное твое занятие все дни напролет — перетаскивание кож, — сказала она, — обрадуешься любой перемене. И я надеюсь, что перемены у нас будут очень скоро. Я понимаю, что наша работа чрезвычайно опасна, но список рискованных действий не должен исчерпываться лишь смертельной скукой.
Оказавшись в баре — плохо освещенном заведении, которое местные жители называли попросту «У Саши», — они заказали пару бокалов слабоалкогольного напитка и отошли в спокойный уголок заведения, где стоял столик с двумя стульями, решив понаблюдать за обстановкой. Теперь они могли сидеть там долго, научившись растягивать одну рюмку выпивки на целый вечер так, чтобы это не было заметно окружающим. Дело в том, что подобно всем уроженцам ДеПлейна они испытывали аллергию к алкоголю до такой степени, что сам вкус этих напитков был им неприятен. Жюль и Ивонна буквально насильно заставляли себя пить, хотя это была далеко не единственная жертва, которую они добровольно приносили на Императорской службе.
Пока они сидели за столиком, наблюдая за общением посетителей друг с другом, улавливая обрывки разговоров, долетавших до их ушей, Жюль и Вонни все лучше и лучше представляли себе картину общественных отношений, сложившихся в этом поселке. Как и в любом другом сообществе людей, статус отдельного индивидуума складывался на основе таких факторов, как род занятий, уровень доходов и личные качества человека. Люди, выполнявшие однообразную низкоквалифицированную работу — как, например, Вонни в данное время, — ставились обществом на низшую ступень социальной лестницы, в то время как охотники занимали неизмеримо более высокое положение. Наиболее удачливые охотники могли даже занять положение, фактически очень близкое к знати. К высшему свету на Гастонии относились только сам мэр, его приспешники да еще несколько женщин с особо привлекательной внешностью, которые избрали для себя роль куртизанок.
Проведя какое-то время в баре, супруги д’Аламбер решили, что для них может представлять интерес лишь один человек — крикливый хвастун по имени Вурхес, который чуть не лопался от переполнявшей его гордости по поводу того, что он считался третьим по значимости в банде мэра. Немного посовещавшись шепотом друг с другом, Жюль и Ивонна встали со своих мест и направились прямиком к этому типу.
— Господин Вурхес? — обратился к нему Жюль, стараясь вложить в свой тон максимум вежливости и почтительности.
Вурхес оглядел их с ног до головы. Единственной одеждой, которая была в наличии у супругов д’Аламбер, были балахоны, выданные им непосредственно перед тем, как они покинули военный гарнизон и она была слишком хороша, чтобы ее могли принять за одежду местного производства. Таким образом, любой долгожитель поселка тут же понимал, что перед ним находятся новички. Разумеется, заработав немного денег, Жюль и Ивонна могли бы купить себе что-нибудь из одежды, но пока в отношениях с местными жителями им приходилось мириться с презрительным к себе отношением.
— Что вам нужно? — грубо бросил Вурхес, стараясь побыстрее отделаться от новичков.
— Мы надеялись, что вы могли бы помочь нам получить работу у мэра. Понимаете, мы случайно услышали ваш рассказ и поняли, как господин мэр дорожит вами. Тогда мы подумали...
— Сколько вы прожили в деревне?
— Уже четыре дня, сэр.
Вурхес саркастически хмыкнул.
— Подумать только, аж целых четыре дня. И уже, конечно, решили, что пора переходить на работу к мэру. А я прожил на Гастонии целых десять лет и затратил уйму сил, чтобы добиться своего нынешнего положения. Ну-ка пошли вон с глаз моих, пока я не проучил вас и не преподал вам урок вежливости!
Он уже отвернулся от них, но через секунду передумал и внимательно посмотрел на Вонни.
— Эй ты! А у тебя недурная мордашка. Пожалуй, мэр мог бы поручить тебе одну особую работенку. Но, конечно, сначала я должен испытать тебя сам, чтобы проверить, насколько ты хороша.
— О, я вполне хороша, — проговорила Вонни ледяным тоном, от которого пробирала дрожь не меньшая, чем от стужи на улице. — Я бы даже сказала, что слишком хороша. Слишком хороша и для тебя и для твоего шефа.
— Ах ты маленькая дрянь, будешь еще хамить мне, да? — спросил
