Похоже, зря поддался импульсу. Потом еще подумал, вспомнил как любовался красотой девичьего тела и решил, что ни о чем не жалеет.
— Марша, ну раздевайся, ты чего как замерзла? — помахала рукой Катрин, держа наготове баллон белого жидкого хлопка.
— Я н-не могу вот так вот раздеться перед незнакомым молодым человеком, — помотала головой Марша.
— Ты его волоком недавно таскала, какой же он незнакомый? Тем более что Никлас без пяти минут твой будущий бывший муж. Если бы у моего полоумного деда все получилось, он бы тебя уже сегодня в спальне…
— Не надо, не надо! — закрыла уши Марша.
— Какая ты чувствительная девочка, Марша, — с выражением произнесла Катрин. Потом, словно бы виновато пожав плечами, глянула на Никласа. Он кивнул и направился к выходу из комнаты. Надеясь, что Катрин не заметила, как плотная ткань его рубашки прилипает к мокрой от пота спине.
Едва Никлас прикрыл за собой дверь, как вдруг услышал глухой звук удара, за которым последовал писк боли и шум борьбы. Приоткрыв дверь обратно, Никлас аккуратно и не привлекая внимания заглянул внутрь.
Марша стояла спиной у стены, на щеке краснел след пощечины. Пухлые губы приоткрыты, рот искривлен признаками приближающегося плача, отчего лицо приобрело нелепое и жалкое выражение. Из глаз уже брызнули дорожки слез, но рыданий не последовало: Катрин держала купеческую дочь за горло. Как раз только что, предваряя попытку зарыдать громко, она вдруг резко ударила Маршу кулаком под ребра.
— Пока мы вместе, вопрос твоего выживания — это умение вовремя сделать то, что я говорю. Если я тебе говорю раздевайся, ты раздеваешься. Если я говорю лежать или бежать, ты лежишь или бежишь в указанном направлении. Иначе или мы все погибнем, или же я сама тебя просто убью нахрен, а труп в болоте утоплю. Меня совершенно не прельщает носиться с тобой как с писаной торбой, и только врожденное миролюбие пока удерживает меня от резких движений. Это тебе понятно?
Марша попыталась что-то сказать, даже начала говорить, но с сиплым выдохом осеклась на полуслове — получив еще один резкий тычок под ребра.
— Да или нет?
— Да.
Катрин чуть ослабила хватку,
— Это было последнее предупреждение, — оттолкнула от себя Маршу Катрин, так что дочка купца звучно ударилась затылком в стену. — Раздевайся, быстро.
Последний толчок был явно лишним. Никлас понял, что Катрин — несмотря на внешне бесстрастный вид, сама не справилась с напряжением, выплеснув скопившееся раздражение на Марше. Впрочем, вмешиваться он не стал, просто прикрыл за собой дверь и направился на кухню. Зверский аппетит, проснувшийся с утра, никуда не уходил, будучи лишь приглушен недавними важными событиями и беседами.
Из еды на кухне Никлас нашел несколько банок с (маринованными?) сосисками. Пока заваривал себе чай, одну банку уничтожил целиком. Как раз к этому времени обе девушки — в облике черно-белых подружек, уже спустились и появились на кухне. Никлас, не скрывая интереса, с кружкой в руках за ними наблюдал.
Выглядела парочка невероятно эффектно. Тонкие обтягивающие платья, многочисленные цепочки поверх ткани и кожи, закрывающие лицо полупрозрачные полумаски; перчатки до локтей — для контраста черные на «белой» Марше, и белые на «черной» Катрин.
Перекусывая недавно сосисками Никлас рассчитывал, что, когда девушки закончат с нарядами, ему организуют обед. Неправильно рассчитывал: оказалось, что одежда — только самый первый этап создания образа. Еще спускаясь по лестнице Катрин на ходу подсказывала Марше, стараясь добиться синхронности движений. И гораздо больше времени заняла — с кратким перерывом на приготовленный Никласом обед, тренировка синхронности движений, поведения и манеры себя держать.
В процессе Никлас с нескрываемым интересом смотрел, как Катрин добивается от Марши понимания. К вечеру все было готово, планы на случай проблем на КПП обсудили. С наступлением темноты — подождав пару часов после того как посты действительно исчезли с улиц, как и предсказывала Катрин, покинули дом. Выехали из гаража на черном звере, как про себя обозвал Никлас дерзкий и резкий на вид темный джи-ваген. Выбрали его потому, что неприметная арендная машинка под созданный общими усилиями образ «богатого студента с двумя шлюхами» не подходила никак.
У КПП на выезде из города Никлас погасил свой страх, вел машину в состоянии ледяного спокойствия. А вот Катрин, как и Марша, заметно нервничали. Но едва джи-ваген подъехал к группе солдат у временного шлагбаума между бетонными блоками, как один из них сразу махнул рукой, показывая проезжать. Остальные трое, как заметил Никлас, на машину даже не посмотрели, отвернувшись.
Выехав из Грайфсвальда, автобанов избегали — двигались второстепенными трассами, которые находились в зоне ответственности ландвера, а не культистов Пути. Катрин показывала дорогу, Никлас рулил, Марша негромко посапывала. Неудивительно — купеческая дочь бодрствовала больше суток. Так что, как только миновали КПП, стоило ей едва расслабиться, как сразу же заснула.
Катрин, сидя рядом на пассажирском месте и показывая дорогу, раз за разом проговаривала Никласу возможные проблемы на вокзале и варианты их решения. Изредка она замолкала, делая долгие паузы и сидя молча в глубокой задумчивости.
Никлас в такие моменты сам беседу не начинал. Глядя на высвеченное фарами серое полотно дороги, расчерченное мелькающей разметкой, он смотрел и словно бы не верил в происходящее.
Всего пара дней с момента его прибытия в Грайфсвальд, и его пусть не совсем размеренная, но вполне упорядоченная жизнь сделала невероятный поворот, то ли пикируя в пропасть, то ли свернув непонятно куда. Но одно очевидно: возврата назад больше нет и не будет. А вот куда теперь приведет его новый путь — совершенно неясно.
Глава 12
Прямым путем до Зверина можно было добраться часа за два. Но из-за выбранного пути по второстепенным дорогам на дорогу потратили всю ночь. Только на рассвете Никлас наконец увидел большой дорожный щит с приветствием гостей на территории Вольного города Зверин. Кроме этого, объявление — дублированное на интернациональном междусловянском языке, гласило, что впереди находится контрольно-пропускной пункт. Ниже, также на немецком и интере, были прописаны рекомендации — приготовить документы, при прохождении пункта пропуска вести себя предсказуемо и спокойно.
— Как мы… — начал было Никлас, едва прочитав послание на щите.
— Никак, нас не будут досматривать. Просто держись правее и проезжай спокойно по самой крайней полосе, — отреагировала Катрин.
Вскоре дорога расширилась, разветвляясь сразу на десяток проездов. Никлас держался правее и действительно — солдат в серой форме только козырнул, поднимая шлагбаум.
— Как это? — не скрывая интереса спросил Никлас, когда они отъехали от пропускного пункта и машина снова набрала скорость на ровной дороге.
— Номер машины. На первый взгляд обычный общегражданский, но у него две
