Он поднял ее и усадил на стойку, где она сидела тысячи раз, разговаривая с ним. Но в этот раз ее пальцы запутались в его волосах, сжимая темные пряди и притягивая его ближе и ближе.
Это был самый прекрасный поцелуй в ее жизни, пока она вдруг не осознала…
Сет. Это же Сет!
Эйслинн отстранилась.
— Это определенно стоило ожиданий, — прошептал Сет, все еще прижимая ее к себе.
Она обвила его ногами, скрестив их у него за спиной, и уткнулась лбом ему в плечо.
Оба молчали.
Сет не встречается с девушками. Это ошибка. Потом все это будет казаться очень странным: в этом она месяцами убеждала себя, но предательские мысли все лезли и лезли в голову.
Эйслинн подняла голову и посмотрела на него:
— Семь месяцев?
Он прокашлялся:
— Ага. Я думал, что если буду проявлять терпение… Ну, не знаю… — Сет нервно улыбнулся, что было совсем на него не похоже. — Я надеялся, что ты, наконец, перестанешь убегать… после всех этих разговоров и всего этого времени, мы…
— Я не могу. Я не… Я должна разобраться со всей этой фейрической ерундой и… Семь месяцев? — Она вдруг почувствовала себя ужасно.
Сет ждал меня?
— Семь месяцев. — Он поцеловал ее в нос, будто все было нормально и ничего не изменилось. Потом мягко стащил ее со стойки и отступил на шаг. — И буду ждать столько, сколько нужно. Я никуда не денусь и не позволю им забрать тебя.
— Я не знаю, то есть не знала… — У нее была целая куча вопросов: чего он хочет? Что значит это «ждать»? Чего хочет она сама? Но Эйслинн не смогла задать ни одного из них.
Впервые в жизни ей показалось, что куда легче и приятнее сейчас думать о фейри, чем о чем-либо еще.
— Мне нужно разобраться с этим… этими, прямо сейчас и…
— Я знаю. Я не хочу, чтобы ты игнорировала их, просто не игнорируй этого. — Он убрал волосы с ее лица и погладил по щеке. — Они веками похищали смертных, но с тобой этот номер не пройдет.
— Может, причина вовсе не в этом.
— Я не нашел ничего такого, что дало бы возможность предположить, будто они могут отказаться от этой затеи, если находят понравившегося им смертного. — Он снова заключил ее в объятия, на этот раз нежно. — Мы с тобой в одной связке с тех пор, как ты рассказала мне о том, что можешь их видеть. Но если этот парень — их король, то я очень сомневаюсь, что он спокойно примет отказ.
Эйслинн ничего не ответила. Она просто стояла, прильнув к нему, пока он озвучивал ее собственные растущие страхи.
Глава 14
Фейри особенно увлекаются всяческими
преследованиями…
«Фольклор острова Мэн» (1891)
А.У. Мур
К концу недели Эйслинн была абсолютно уверена в двух вещах: отношения с Сетом вышли далеко за пределы флирта, а избегать Кинана стало совершенно невозможно. Ей нужно было срочно что-то делать с обеими ситуациями.
Король фейри уже прекрасно ориентировался в школе, но по-прежнему таскался за ней, как одержимый маньяк. Ничего не менялось, и ее осторожные попытки быть безразличной и даже грубой не приносили результатов. К концу каждого дня она едва держалась на ногах, обессиленная усердными стараниями не поддаваться желанию прикоснуться к нему. Ей нужно найти какой-то другой выход.
Фейри всегда кого-то преследуют . Это правило, похоже, оставалось неизменным. Как волкоподобные фейри бродили по улицам, выслеживая людей, так Кинан преследовал ее. Она, конечно, не убегала от него в прямом смысле слова, но все ее действия были направлены на практически тот же результат. И хотя это пугало до смерти, она все же решила прекратить избегать его и позволить ему думать, что она легкая добыча.
В детстве у нее был такой запоминающийся урок. Бабушка брала ее на прогулки в парк, где она могла попрактиковаться не убегать, когда фейри обнюхивали ее или начинали преследовать. Так она научилась останавливаться «естественно», не вызывая у них подозрений. Она терпеть не могла такие уроки. Все внутри нее кричало, что нужно бежать и как можно быстрее , но то был страх, а не голос разума. Когда она останавливалась, они теряли интерес к «охоте». Вот она и решила перестать избегать Кинана, когда поняла, что может сделать это так, чтобы все казалось абсолютно естественным.
Она попробовала несколько раз улыбнуться ему, когда они шли на урок по психологии и половому воспитанию. Не колеблясь ни секунды, он ответил ей тем же с таким счастливым видом, что она споткнулась на ровном месте. Но когда он приблизился, чтобы поддержать ее, так резко отпрянула, что к нему вернулось хмурое выражение лица.
Она предприняла еще одну попытку после занятия по религии:
— Итак, у тебя на эти выходные наполеоновские планы?
Его лицо приняло странное выражение — что-то между изумлением и удивлением.
— Мне бы хотелось, но, — он уставился на нее так, что она снова почувствовала уже знакомые панику и растущее возбуждение, — сомневаюсь, что у меня получится.
Не убегать.
В ее груди что-то так сильно болело, что она смогла выдавить только:
— О.
Он молча отвел взгляд, однако теперь улыбался и казался абсолютно спокойным. Не сказав больше ни слова, Кинан стал пробираться через толпу. Он по-прежнему держался слишком близко, но его молчание приятно удивило Эйслинн. Заманчивое тепло, которое он излучал, теперь превратилось в странную волну покоя, окружавшую его.
Когда они вошли в класс политологии, он все еще улыбался.
— Можно мне пообедать с вами?
Она остановилась.
— Как и в любой другой день.
Он засмеялся музыкально и звонко, и Эйслинн вспомнила звенящую песню кристального меха волкоподобных фейри.
— Да уж. Но в другие дни такая перспектива тебя бесила.
— А что заставляет тебя думать, что это не будет бесить меня сегодня?
— Надежда. Это то, чем я живу.
Она прикусила губу: как-то слишком легко он взбодрился от всего лишь парочки дружеских замечаний. Однако, когда он не прилагал усилий, чтобы впечатлить ее, она могла почти нормально дышать рядом с ним, меньше ощущая странное всепоглощающее давление на все ее чувства.
— Ты по-прежнему мне не нравишься, — предупредила она.
— Может быть, ты изменишь свое мнение, если проведешь со мной больше времени. — Он протянул руку, словно хотел прикоснуться к ее щеке. Она напряглась, но не отступила. Никто из них не пошевелился. — Я не плохой, Эйслинн. Я просто… — Он замолчал и покачал головой.
Она знала, что ходит по краю. Но он казался искренним, а то, что она ощущала сейчас было похоже на какое-то умиротворение.
