Тот, пыхтя, возился с чемоданами, однако замки не поддавались.
— Если заперли, наверняка тут что-нибудь есть, — обратился мальчик к Моей Длине.
— А вот и они! — вдруг заметила она на трюмо два ключа от чемоданов.
Олег схватил их. Тут в дверь раздалось три долгих звонка. Румяное лицо Школьниковой побледнело.
— В-все-т-таки ввляпались, — начала заикаться она.
Олег прижал палец к губам. Звонки повторились. У мальчика похолодело внутри. Кажется, они с Машкой оказались в западне. Если это Николай или тетя Люба, то они вотвот воспользуются ключами. Еще хуже, если явился какой-нибудь их знакомый. Тогда он, чего доброго, будет торчать перед дверью, пока не дождется хозяев. Кроме того, значит, они договорились на определенное время. И с минуты на минуту придут домой.
Жестом велев Моей Длине оставаться на месте, Олег на цыпочках прокрался в переднюю. Там он осторожно посмотрел в «глазок» на лестничную площадку. Возле двери стояла бабушка Школьниковой, Антонина Васильевна. В руках у нее была огромных размеров скалка, вымазанная в муке.
Олег опрометью кинулся обратно. Моя Длина ни жива ни мертва застыла на месте. Олег объяснил ей, в чем дело. Девочка разразилась истерическим хохотом.
— А ну перестань! — шикнул на нее Олег. От пережитых волнений его тоже разбирал нервный смех.
Наконец они справились с замками чемоданов. Но ребят вновь ожидало разочарование. Чемоданы были почти пусты. А то, что в них находилось, не представляло ровно никакого интереса.
— Не понимаю, для чего запирать на замки
такую дрянь, — брезгливо поморщилась Моя Длина.
— Ладно, — отмахнулся Олег.
— Ты досмотри тут в комнате, — обратилась к нему Моя Длина. — А я пока для порядка пошурую в передней. Там есть встроенный шкаф.
Олег кивнул. Действительно, следовало поторопиться, а потом поскорей уносить ноги. «По-моему, мы вообще зря сюда сунулись, — подумал мальчик. — Если даже Николай и преступник, то «товар свой прячет где-то в другом месте».
В углу спальни стоял туалетный столик. Тот самый, на котором нашлись ключи от чемоданов. Олег для порядка заглянул за зеркало. В углу валялась спортивная сумка. Отодвинув туалетный столик, Олег достал ее. Она оказалась достаточно тяжелой. Олег открыл «молнию». Сверху лежал старый свитер. Едва приподняв его, мальчик выкрикнул:
— Машка! Сюда!
Моя Длина вмиг оказалась рядом.
— Ты чего?
Впрочем, вопрос был излишним. Опустившись на корточки, она все поняла. Сумка была набита пачками сто и пятидесятидолларовых купюр.
— Новые! — взяла в руки одну из пачек Моя Длина.
— По-моему, только что напечатали, — отозвался Олег. — И, я полагаю, не на монетном дворе Соединенных Штатов.
Моя Длина поскребла длинным ярко накрашенным ногтем одну из купюр. Краска держалась прочно.
— Похоже, настоящие, — шепнула она.
— Да тут не меньше, чем полмиллиона, — возразил Олег. — Откуда у этих кидал может взяться столько настоящих?
— Не знаю, — пожала плечами Моя Длина.
— И Пашков подобрал фальшивую, — привел еще один довод Олег.
Они с Машкой держали в руках по пачке банкнот. Олег взял из сумки еще одну.
— Машка, смотри, — привлек он внимание девочки.
Та поглядела. Олег показал ей номера верхних купюр. Они оказались совершенно одинаковыми.
— Может, серии разные? — не верила собственным глазам Моя Длина.
— В том-то и дело, что одинаковые, — ответил Олег. — Подделка, по-видимому, классная. А клише одно.
— Одно? — удивилась Моя Длина. — Ну-ка, давай поглядим еще.
Они проверили наугад еще несколько пачек. Номера остальных верхних купюр не совпадали.
— Для того чтобы проверить как следует, — заметил по этому поводу Олег, — надо все пачки вскрывать. Но, в общем-то, и двух одинаковых номеров достаточно. У настоящих долларов такого быть не может.
— Давай-ка возьмем одну из этих одинаковых, — поглядела на пачку Моя Длина. — Надо показать Василенко.
— Брать ничего не будем, — покачал головой Олег.
— Почему? — не поняла Школьникова.
— Потому что тогда мы окажемся ворами, — объяснил мальчик. — Самое главное мы уже выяснили, а дальше — дело Василенко.
— Пока он ордер на обыск добудет и сюда нагрянет, эта сумочка уже испарится, — заспорила Моя Длина. — И тогда вообще никто ничего не докажет.
Олег продолжал держать в руках пачки денег. Он никак не мог принять решение. В чем-то Моя Длина была, безусловно, права, но…
Додумать он не успел. В передней громко хлопнула дверь. Ребята от неожиданности замерли. В следующее мгновение на пороге спальни возник Николай…
Пашков, Темыч и Женька, расставшись с Олегом и Моей Длиной, заступили на дежурство. Женька не мог скрыть негодования. По его мнению, Олег отвел им второстепенную роль. Что представлялось Женьке совершенной несправедливостью. Ведь именно он, Женька, вместе с Темычем обнаружил кидал. А Пашков засек их в момент передачи денег мужику в сером пиджаке, который, когда его видел Лешка, был одет в потертый джинсовый костюм. В общем, без них троих никто бы вообще не узнал об этом преступлении. И вот теперь, когда наступает решающий момент, их просто поставили сторожить.
— Неизвестно еще что важнее, — возражал ему Темыч.
— Без нас они вообще там попухнут, — был с ним согласен Лешка. — Тетя Люба со своим женихом в любой момент может вернуться домой.
— Все равно нам нужно туда, — елозил на скамейке Женька. — Они вообще могут без нас ничего не найти. Давайте вы тут останетесь, а я к ним пойду.
— Ну уж нет! — решительно воспротивился Темыч. — Ты всю квартиру разгромишь.
— И вообще, если кому идти, то мне, — ткнул себя пальцем в грудь Лешка. — Я место, где эти фальшивые деньги лежат, мигом вычислю.
— Нас просили караулить, значит, будем караулить, — строго взглянул на друзей Темыч. Он чувствовал себя старшим в группе.
Споры на какое-то время прекратились. Затем вспыхнули вновь. Женька еще несколько раз порывался войти в подъезд. Пашков и Темыч вовремя хватали его за руки.
Наконец, Женька объявил, что сидеть больше на этой скамейке не может. Во-первых, по его мнению, было полным идиотизмом сидеть втроем и дожидаться, когда Темыч позвонит по сотовому телефону Олегу и Моей Длине.
— Не Моей Длине, а Машке, — обиделся Пашков.
— Неважно, — отмахнулся Женька. — Главное, что скорей всего Темычу вообще не придется звонить. А я, между прочим, голодный. И еще мне жарко. Давайте я в «Дарью» сбегаю за мороженым. Это же тут, в Докучаевом.
— Я тоже голодный, и мне тоже жарко, — немедленно заявил Лешка, — но Пашковы привыкли терпеть во имя дела.
— А я не привык, — невозмутимо откликнулся Женька. — Вам купить мороженого или нет?
— Если уж все равно пойдешь, то купи, — захотелось мороженого и Темычу.
— Деньги у меня есть, — объявил Женька и понесся в «Дарью», которая действительно находилась совсем недалеко от дома Моей Длины.
— Теперь можно спокойно ждать, — сказал после Женькиного ухода Тема.
— А чего ты так ждешь? — не понял Пашков.
— Или Олега с Моей Длиной, или Николая с тетей Любой. Смотря как карта ляжет, — отозвался Темы^.
— Тогда будем ждать, — кивнул Пашков.
Они помолчали. Солнце припекало все сильней. Женька куда-то запропастился. Время от времени Темыч и Лешка бросали ленивые взгляды в сторону магазина «Дарья». Женьки все не было. Раскаленный июньским зноем переулок будто вымер. Трава и деревья плавали в жарком мареве. Постепенно мальчиков стало клонить в сон.
Тут Темыч заметил, что возле подъезда затормозил синий «Форд». Дверь рядом с водителем открылась. Из машины показался… Николай.
Темыч толкнул Пашкова. Затем, отвернувшись в сторону, принялся набирать номер тети Любиной квартиры. Но тщетно. Телефон не работал.
— Что за черт? — лицо мальчика выражало крайнюю растерянность.
— Что ты там копаешься? — спросил Пашков. — Не соединяет?
— Хуже, — уже по инерции включал и выключал телефон Тема. — Он не работает.
Тема не догадался его проверить. А если бы догадался, то выяснил, что телефон отключен.
Именно это и стало ясно утром Теминой маме Надежде Васильевне. Ее муж, Никита Владимирович, забыл вовремя заплатить за телефон. Потому-то и случилось небывалое: Надежда Васильевна оставила его дома.
— Как не работает? — переспросил Пашков.
— Чем спрашивать, лучше думай, что нам теперь делать, — не отрывал глаз Темыч от Николая.
Тот уже подходил к подъезду.
— Может, они успели выйти? — с надеждой в голосе предположил Пашков.
— Тогда бы они уже были здесь, — ответил Темыч.
— Эх, не догадались задержать его, — охватили Пашкова запоздалые сожаления.
