Выбрав большой нож со спиральным лезвием, я вернулся к Абандонато. К человеку, которого ненавидел всем своим естеством.
Итальянец заскулил от страха. Замотав головой, он попытался отодвинуться — но едва ли у него получилось. К моей радости, он был привязан к стулу.
По правде, я и не собирался проявлять по отношению к нему милосердие. В моём словаре больше нет такого понятия. Крепко сжав в руке нож, я с силой прижал его к щеке мужчины. Поведя вниз, я сделал огромный надрез. Пленник вновь попытался закричать.
Я смотрел на его кровь. И сердце в моей груди забилось быстрее. Меня захлестнуло волной адреналина, а разум умолял о большем.
«Больше. Больше. Больше.»
Я порезал и вторую щёку итальянца. А затем руку. И ещё одну. Большие, длинные и глубокие борозды ран. Кровь залила всё вокруг. Затем надрез на груди. Настолько глубокий, что я мог видеть его кости.
Мужчина больше не двигался. Истекая кровью, он наклонил голову. Я видел, что он быстро потерял сознание.
Но я ещё не закончил.
Наёмник пока был жив.
Его сердце билось. А сердце моей матери — нет.
Он должен умереть. Должен почувствовать боль.
Взревев от гнева, я выдернул нож из его тела. Размахнувшись, я вонзил лезвие глубоко в сердце Абандонато, после чего, причиняя ещё больше боли, провернул рукоять. Безжалостно.
Запрокинув голову, мужчина безвольно обмяк на стуле. Его наполненные болью глаза начали тускнеть. Жизнь покидала его.
Спустя несколько секунд наёмник уже не дышал. Взгляд его мёртвых глаз застыл на мне.
Вытащив нож из груди пленника, я опустил взгляд. Мои руки были в крови. Ни дюйма чистой кожи. Кровь. Она была повсюду. На мне. На одежде. Это привело меня в чувства.
Осознав, что только что сделал, я ахнул. Но я не испытывал никаких угрызений совести. Я чувствовал только облегчение и удовлетворение.
Но это только крохи. Остальные тоже должны заплатить.
И я собирался найти их всех. Одного за другим. И убить.
Позади с грохотом открылась дверь. Обернувшись, я увидел, как внутрь вбежал мой отец вместе с парочкой своих людей. Стоило мужчинам заметить меня, как их глаза расширились. Мой отец потрясённо вздохнул.
− Алессио! − закричал он. Подбежав ко мне, папа выхватил нож из моей руки и отбросил его на пол рядом с окровавленным мертвецом. − Что ты наделал? Ох, Алессио, что же ты наделал?
Я посмотрел ему в глаза.
− Я собираюсь отомстить за свою мать, − произнёс я хрипло.
Распахнув веки, папа в шоке уставился на меня. Это первые мои слова за три года. С той ночи, когда всё изменилось. Когда я потерял всё.
− Клянусь, я убью их всех. Всех Абандонато до последнего, − произнёс я.
Я не узнавал собственный голос. Он звучал слишком чуждо даже для меня. Мой отец промолчал, но спустя несколько секунд выражение его лица изменилось. Он выпрямился.
− Хорошо, − ответил отец грубыми смертельно холодным голосом. Лишённым любых эмоций.
После этого я ушёл. Я не смотрел на его людей. Только вперёд. Я шёл, расправив плечи и высоко подняв подбородок.
Теперь это стало моей жизнью.
Мама ошиблась.
Я больше не был её милым, нежным и тихим малышом.
Я стал монстром.
Выйдя в коридор, я отмёл все мысли о моём ангеле.
Их не существовало.
По крайней мере, у меня не было своего. Потому что монстрам не полагается иметь ангела.
***
Наше время
Я проснулся на рассвете. Голову разрывали воспоминания. Они причиняли боль, так что я быстро похоронил их в глубине своей души. У меня нет времени на слабость. Я не могу вспоминать прошлое. Не знаю, почему мне приснился этот сон, почему прошлое решило напомнить о себе, но это привело меня в ярость. Закрыв глаза, я взял себя в руки. Я запер свои чувства и воспоминания.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
У меня нет времени на слабость.
ГЛАВА 20
АЙЛА
Я почти уснула, когда раздался стук в дверь. Резко распахнув веки, я тут же села в постели. Сердце колотилось в груди.
− Айла? — услышала я по ту сторону голос Мэдди.
Прикрыв от облегчения глаза, я поднесла ладонь к груди, попытавшись успокоиться.
− Иду, − крикнула я хриплым после сна голосом.
− Хорошо. Поторопись. Пора подавать ланч.
Вскочив на ноги, я поправила платье и привела волосы в порядок.
Распахнув настежь дверь в свою комнату, я едва не столкнулась с подругой. Она стояла, прислонившись к стене. Увидев меня, девушка улыбнулась.
− Привет, соня.
Улыбнувшись в ответ, я заперла за собой дверь.
− Пойдём. Мама уже ждёт нас, − продолжила Мэдди, схватив меня за руку и потянув за собой.
По пути к лестнице я не заметила ни Алессио, ни кого-либо из его людей.
Виктор, Николай, Феникс и Артур всегда следовали за ним, куда бы он ни пошёл. Эти четверо — самые верные его помощники.
Среди всех, Артур казался мне наиболее дружелюбным. Возможно, причиной тому то, что они с Мэдди были парочкой.
Николай всегда следил за всеми. Я даже не уверена, что он умеет улыбаться. Единственное проявление мягкости с его стороны было во время разговора с Леной. И то, вероятно из-за того, что она — хозяйка этого дома. Никто не был с ней резким или грубым. Даже Алессио.
Уже только спустившись вниз, я увидела Иваншова и остальных. Наёмники о чём-то тихо переговаривались между собой. Заметив меня, Алессио замолчал на полуслове. Он смотрел на меня не моргая.
А затем его губы изогнулись в улыбке, которую я ненавидела всем естеством.
Отведя взгляд, я последовала за Мэдди на кухню. Пришло время поработать.
Подав еду, я уже было собралась вернуться к Лене, когда Лила остановила меня, сказав:
− Сейчас твоя с Мэдди очередь.
Двое из горничных всегда находились в столовой во время каждого приёма пищи, прислуживая мужчинам. Но в последние два дня нам с Мэдди удавалось избежать этого.
− Ладно, − ответила я.
Мэдди нахмурилась. Она была не в восторге. Как и я. Только я из-за того, что вынуждена оставаться с Алессио в одной комнате.
− Айла, передай мне чесночный хлеб, − вырвал меня из мыслей голос Алессио.
Вскинув голову, я смущённо посмотрела на босса мафии.
− А?
− Я сказал: передай мне хлеб, − несколько раздражённо повторил он. Мэдди стояла ближе. Я вновь подняла взгляд на Алессио. Он смотрел прямо на меня. Когда я даже не пошевелилась, русский приподнял бровь. Повернув голову, я сглотнула и кивнула Мэдди. В её глазах плясали весёлые искорки.
− Мэдди, ты не могла бы передать Алессио хлеб? — едва слышно попросила я.
Девушка в шоке приоткрыла рот. Краем глаза я заметила, что все мужчины с удивлением уставились на меня. Я сама не могла в это поверить. Я только что пошла против Алессио. На глазах у его людей.
Я пожалела об этом в тот же момент, когда слова сорвались с языка.
Мэдди тихонько усмехнулась. Прежде чем я успела что-то сделать, она схватила корзинку с хлебом и направилась к Алессио. Поставив её перед ним, она язвительно проронила:
− Вот, Алессио. Свежеиспечённый, хрустящий чесночный хлеб. Наслаждайся.
Иваншов впился взглядом в Мэдди. Широко улыбнувшись, девушка поспешила ретироваться.
Горничная играла с огнём, но знала, что Алессио ничего не скажет ей и не сделает. Он, Виктор и Мэдди были близки в детстве. Они, хоть и от разных матерей, выросли вместе как братья и сестра.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Мэдди рассказывала мне истории о том, как они играли вместе, как она следовала за тогда ещё мальчишками попятам, и как все втроём влипали в неприятности.
Почувствовав, что кто-то толкнул меня, я вырвалась из плена мыслей. Повернув голову, я посмотрела на подругу.
