Тот доспех, что я изначально предложил, следовало доработать. Он отлично держал удар, но имел один существенный недостаток: наклоны туловища в нем были затруднительны. И если в пешем строю это не так критично, то верхом на верблюде это будет лишать возможности маневрирования и уклонения от удара, пригибаясь к верблюду. Доспех следовало сделать либо из двух-трех пластин, либо отдельно защищать грудь и отдельно живот.
От соляного поля по периметру Мертвого моря мы свернули вправо, чтобы вернуться на путь, по которому пришли. Примерно там, где в моем атласе находился Иерусалим, была холмистая местность с небольшой группой скал. Гау заметил пещерки, вырубленные в скальной породе, примерно в тридцати метрах над землей. Наверх вела узкая тропинка, которая выходила на широкую площадку перед тремя пещерами в отвесной скале.
Когда мы уже проходили мимо этого скального образования, на площадку перед пещерами высыпало несколько женских фигурок: в лучах солнца красным золотом сверкнули волосы. Опять рыжеволосые! Это, с одной стороны, давало ответ на происхождение племени Нига, которое обитало у побережья в 100–120 километрах отсюда. Но порождало другой вопрос: откуда в этом месте появились рыжеволосые светлые люди. Жили они здесь всегда или это были потомки первых кроманьонцев, которые вновь ушли на юг, отступая перед холодами.
Дважды на нашем пути встречалось стадо горбоносых антилоп бурого цвета и оба раза охота верблюжьей кавалерии оказывалась удачной. К вечеру второго дня, после встречи с вождем, вышли к реке Литании, где после переправы расположились на ночь. Оставался всего один дневной переход на верблюдах до Плажа, поэтому не стал идти в ночь. Разложив костры, приготовили жареного мяса и долго наедались, чувствуя себя в безопасности за водной преградой.
Пуская верблюдов в галоп, затем снова давая им отдохнуть, в сумерках подошли ко Рву, где навстречу высыпал дозор, приветствуя наше возвращение домой. Поручив разместить и накормить верблюдов, поспешил к себе: надо было сделать набросок анатомической полукирасы, образ которой вертелся в голове. Обе мои жены были дома и радостно повисли на шее, засыпая вопросами про поход. Чем дальше они уходили от устоев первобытнообщинного строя, тем больше становились похожими на женщин моего времени.
Поцеловав каждую и шлепнув по мягкому месту, вызывая радостные визги, засел за чертеж. Если раньше доспех имел только плечи, а на теле фиксировался исключительно ремнями на спине, то сейчас у меня получился немного иной рисунок. Полукирасу я решил одевать через голову, таким образом, верхняя часть спины и шеи тоже оказывались защищенными.
Верхняя часть кирасы сплошным металлом закрывала грудь и доходила почти до пупка. Нижняя часть, которая прикрывала низ живота и частично пах, подвешивалась на крючках и получалась такая железная юбка спереди, которая не мешала наклоняться и совершать движения. При необходимости ее было легко снять, это особенно было актуально для всадника.
Еще раз осмотрев свой рисунок, остался доволен. Защищенность тела не страдала. В то же время значительно улучшалась маневренность и подвижность. С середины спины защиты не было, в этом я остался верен себе. Каждый воин, кто поворачивается спиной к врагу, должен понимать, что бегство — это кратчайший путь к гибели. Было нетерпение прямо сейчас пойти к кузнецам, чтобы показать свой рисунок, но мои женщины меня бы не поняли.
Пару часов провели в разговорах, я рассказал им про поход, а мне передали последние сводки со скотного двора. У нас окотились три овцы и две козы. И две буйволицы должны были родить со дня на день. Поголовье свиней достигало шестидесяти голов и срочно нуждалось в корректировке. Дал Нел добро, чтобы завтра зарезали парочку: одну для нас, вторую для моих офицеров и американцев, которую свинину обожали.
По праву старшей жены, Нел увела меня в спальню, чтобы криками напомнить Плажу, что хозяин вернулся домой.
Утром вместе с вечерними набросками полукирасы пошел доставать кузнецов. Оба были заняты ковкой доспехов:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Рад вашему возвращению, сэр, — Лайтфут отложил в сторону молот и подошел, вытирая руки ветошью из шкуры. — Как ваша поездка, есть интересные открытия или новости?
— Поездка прошла нормально, новостей особых нет, кроме крупного племени дикарей, что направляются на запад, минуя нас. Как у вас успехи, Уильям?
— Воительниц вашей жены мы обеспечили доспехами, но вчера они приходили, говорят, что им трудно нагибаться или садиться в такой броне. Просили придумать что-то новое, чтобы не сковывало движений.
— У меня как раз есть зарисовки. Смотри, Уильям, — я показал рисунок, американец внимательно посмотрел и поднял голову:
— Сэр, вы хотите разделить доспех на две части, сделав шарнирное сочленение для лучшей подвижности?
— Примерно так, Уил, только я думал, чтобы нижнюю часть кирасы крепить на крючках, обеспечивая подвижность. Но шарнирное крепление было бы лучше, если это осуществимо.
— Осуществимо, сэр. Будет немного туговато, если нижний край верхней части доспеха и верхний край нижней части доспеха насадить на штырь. Для этого соприкасающиеся части доспеха надо будет свернуть в полую трубку. Тогда при наклонах туловища нижняя часть доспеха будет отклоняться, не сковывая движения.
— Это сильно осложнит работу? — мне не хотелось слишком затягивать с перевооружением.
— Технических трудностей не будет, но времени на изготовление доспех будет уходить больше, сэр, — Лайтфут снова взял листок, внимательно смотрел около минуты и вернул. — Думаю, сэр, что мы нее сильно потеряем во времени. Главное сделать первый, потом будет легче.
Рам тоже отложил молот и радостно приветствовал меня.
— Макс Са, хорошо ты прийти. Рам очень рад, что ты прийти.
— И я рад видеть тебя, Рам! — я вытащил свою ладонь из тисков кузнеца, растирая онемевшие пальцы. Тот добродушно осклабился и вернулся к работе, оставив разговоры нам с Уильямом.
— Сэр, нам раньше переделать кирасы воительниц вашей жены или клепать кирасы для остальных воинов?
— Полукирасы, — автоматически поправил я американца, — воительницы уже в кирасах, временное неудобство им на пользу, может одумаются и займутся женскими делами. Сейчас в приоритете воины: копейщики и лучники. Что касается женщин, то на них возложена функция представительности, так что пока таких доспехов им хватит за глаза.
— Понял, сэр, было бы неплохо, если бы полукирасы делали, снимая размер, у всех ведь разные фигуры.
— Анатомические полукирасы, — я усмехнулся, — Уильям ты читаешь мои мысли, именно такая идея витала в моей голове. И начни ты с моих офицеров. Я пришлю к тебе Лара, Бара, Рага и Гау. Сними с них мерки и приступай. Если нужно будет принести железную руду или уголь, просто скажи Зику, он все доставит.
— Хорошо, сэр, — Лайтфут взял щипцами лист стали, который успел остыть за время нашего разговора и сунул его в печь.
Пожелав кузнецам плодотворной работы, решил навестить свой скотный двор, который уже представлял собой большую территорию, которую все время приходилось расширять. Буйволы привыкли к загонному образу жизни и теперь жирели на дармовых харчах. Их численность вместе с телятами уже была двадцать две головы, а такое количество мне трудно было прокормить, поэтому поручил Хаду, чтобы двух животных зарезали в ближайшее время. Пятую часть мяса следовало доставить во дворец, остальное распределить между жителями поселения.
Вплотную к загону буйволов примыкал второй, в котором содержались козы и овцы. Если бы не практически круглогодичный рост травы, не знаю, как бы смог прокормить стольких животных. Они объедали все вокруг, доходя до самого леса. Уже три пастуха следили за стадом, не давая ему разбредаться. Легче всего было прокормить свиней: они ели все. Свиньям давали и испорченную еду, и остатки рыбы, и те коренья, что не годились в пищу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Хад, свиней можешь резать одну каждые две руки дней. Слишком много их стало, скоро прокормить их не сможем. За свиньями ухаживала женщина, имени которой я не помнил. Каждый день она собирала по всему поселению остатки еды, копала разные коренья, чтобы прокормить эту ораву. И все равно они были голодны — постоянное хрюканье и визжанье были фоновыми звуками Плажа.
