- Матерь Божья, - вздохнул рядом Лукас - Когда же они все передохнут наконец?
- Плохо стреляешь, Лукас, мажешь постоянно, а они и бегают с твоими болтами в заднице! - поддел его Густав, выковыривая крошки из бороды.
Парень хотел огрызнуться, но передумал и уставился прямо перед собой, положив подбородок на ложе арбалета.
- Чего сидишь, бей их, - ткнул Густав Гунтера, который прицеливался, ища мишень. - Авось, прошибешь щель!
Гунтер спустил тетиву и болт ушел, вонзившись в толстый щит.
- Опять впустую, проклятье на их головы! - ругнулся он. - Сейчас я сбоку зайду, с башни, там хоть по ногам можно бить!
- И правда, - согласилась я. - Пошли туда, по ногам вдарим!
Двоих мы вышибли сразу - один стреляет, второй заряжает, чтобы сразу спустить тетиву, когда откроется кто-то из "гусеницы". Получился неплохой прием, Гунтер показал мне большой палец и я кивнула. Отлично!
Потом мы промахнулись и болты ушли в щиты и землю, но ударили Лукас и Густав, а за ними лучники. "Гусеница" затопталась на месте, потом из-под щитов вывалились раненые, а остальные двинулись вперед.
Мы с Гунтером снова прицелились вдвоем, но зацепил одного лишь он, я стреляла вниз и попала в щит. Проклятье, они же дойдут до ворот!
- Марта, Марта, смотри! - Гунтер показывал на дорогу, над которой клубами поднималась пыль. - Кто-то еще скачет по дороге, не дай Бог, если им подмога!
Те, кто оставались за линией обстрела, тоже заметили клубы пыли, но вопреки нашему ожиданию, не побежали навстречу, а стали разбегаться в разные стороны, прихватывая кто что мог. Из пыли вылетели первые всадники, одетые в одинаковые кожаные куртки и кольчуги, вооруженные пиками и, пришпорив лошадей, стали гоняться за разбегающимися мародерами, а вылетающие следом за ними на полном скаку помчались по дороге к воротам. "Гусеница" остановилась, распалась на людей, которые побросав щиты, пытались скрыться от всадников, но это уже было поголовное истребление, на которое смотреть было неинтересно.
- Господи, мы дождались герцогских солдат, фрау Марта, вы слышите?
- Слышу, Гунтер, - я села и привалилась спиной к ограждению стены, закрыв глаза. - Мы выстояли.
Внизу слышались радостные вопли, снаружи орали и требовали открыть ворота, на луговине шли редкие стычки с бандитами, не пожелавшими быть убитыми в спину, а в голове не было ни единой мысли. Хорошо, что все закончилось и я осталась жива, теперь можно подойти к Фрицу и попрощаться с ним, пока жара не тронула его. Только вот немного посижу, незачем мне кидаться под ноги герцогскому отряду, визжа от радости, может, потом посмотрю на них вблизи, но не сейчас...
- Фрау Марта, вы все так и сидите здесь? - улыбающееся лицо Лукаса с оттопыренными ушами смотрелось довольно забавно, если не знать, как он стоял на стене, выбирая очередную точку прицела. - Я разбудил вас?
- Да, я задремала немного. Спасибо, что толкнул, надо идти домой отсюда.
- Фрау Марта, мы с Гунтером идем свои болты собирать, пока мертвецов не закопали. Идемте с нами, если что - поможем вырезать их. Железо денег стоит, а я больше тридцати болтов израсходовал, жалко, если все пропадут.
- Собирать болты? Вырезать из...них? - я махнула в сторону поля.
- Ну да, не оставлять же болты там, - парень не понимал моих колебаний, все ценное должно быть собрано с поля боя, а болты тоже имеют ценность.
Я потратила около пятидесяти болтов, покупать новые будет накладно, а одна я никогда не пойду на это поле, да еще и вырезать из трупов...бр-р! Если парни сделают это, то хорошо...
- Да, ты прав. Пошли собирать болты.
Что-то валялось на земле, что-то торчало из тел, раскинувшихся в самых разнообразных позах по дороге и луговине, мы обходили павших и выдергивали железные смертоносные стрелки. Парни между делом обшаривали тела, переговариваясь между собой и пряча добычу. Болты глухо звякали в мешке и я думала, что их еще надо отмывать от крови, прежде чем убирать в кладовку.
- Эй, парень, чего собираешь? - тень от всадника накрыла меня и я молча показала очередной болт, выдранный из мертвеца. - Болты? Арбалетчики в городе есть?
Мужчина спешился и начал обшаривать труп, срывая с него то, что ему показалось ценным. Блестевшее на пальце кольцо с красивым розовым прозрачным камнем и мелкими золотыми розочками вокруг не желало слезать и он, вытащив здоровый нож, ловко отсек палец, сдернул кольцо и спрятал его. Палец отлетел в сторону, как ненужная вещь.
- Парень, слушай меня, - вполголоса продолжил мужчина, - наш епископат объединился с Кобургским, который уже подмял под себя Норсет и Рейхен. Надо всеми встал епископ Кобургский, слышал о таком?
Примерно полгода назад...
- Курт, мы живем в Айзенштадтском герцогстве, а не в Кобургском и у нас пока что подобное не происходит, - Фриц сидел с Куртом в столовой, потягивая пиво из больших кружек.
- Ты слишком глубоко осел в мирной жизни и перестал интересоваться делами вокруг себя, - укорил Курт мужа, сдувая пену. - Наша церковь молчит тогда, когда ей это выгодно, и начинает свои выступления тоже для своих интересов. Разве предавали анафеме тех, кто жег деревни и убивал людей просто так, ради забавы? Но все церковники ополчились на мелкого графа, когда тот потравил на охоте монастырские угодья и заставили его платить за это да еще и не раз. Наши стычки с монастырскими прошли незамеченными только потому, что мы не объявляли себя во всеуслышанье, а то епископат живо наложил бы свою лапу на вольности герцога Айзенштадтского и его отряды, которые потихоньку щипали, что где плохо лежит.
- Епископат в нашем герцогстве независим и принимает решения, сообразуясь не только с собственной выгодой, но и выгодой для всех земель в целом. Упертость епископа Кобургского уже вошла в поговорки среди населения Тевтонии и Саксонии. Одно его порицание прелюбодейства чего стоило! Можно подумать, что показательной казнью того несчастного оно будет искоренено! - Фриц недолюбливал церковь, как и все солдаты, но признавал, что без ее жесткой руки было бы трудно удержать народ в повиновении.
История та пересказывалась и перекраивалась так и этак, но смысл сводился к следующему - жена застала мужа с любовницей и, как водится, завопила на всю улицу, поливая обоих ругательствами. Крик услышала стража и тут же прихватила обоих, благо епископ постоянно обличал с амвона подобные безобразия. Суд был короток и жесток - за прелюбодеяние беднягу было решено повесить, несмотря на слезные просьбы его супруги, валявшейся в ногах у всех, до кого она только могла дойти. Сам епископ, смотря на женщину, заливающуюся слезами, назидательно поднял палец и провозгласил: "Повесить за я...а, дабы грех искоренить на корню!" Актом милосердия стало лишь то, что мужика тихонько удавили до показательного действа, а одним из проклятий стало выражение "чтоб тебя епископ Кобургский за я...а повесил!"
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
