Я передал все своему отцу, а он не увидел в данной сделке ничего сверхъестественного. Ему важно было сохранить свое детище. Любой ценой.
«Я подумаю», — это все, что я пока мог сказать Сергею в тот вечер.
Уже перед банкетом в честь юбилея компании, куда Сергея пригласили в качестве гостя, все повторилось. Только уже в более навязчивой форме. Он прицепился ко мне с этим гребаным браком, слиянием, объединением двух семей для создании империи, целой монополии.
Да тьфу на него!
Так он еще и Ольгу зачем-то с собой притащил. Наверное, чтобы сразу товар лицом показать.
А что мне показывать? Я знаю ее, как свои пять пальцев.
Общался весь день с Ольгой, взвешивая все за и против, где против сильно перевешивало все возможные за.
А потом отец признался мне, что тот смертельно болен... И времени осталось всего ничего.
Я просто испугался. Боялся, что подведу отца. Не вывезу всего на меня навалившегося.
Я ведь далеко не управленец. Это вообще не мое. Да и согласился я на предложение отца, только потому что, думал, это временные трудности. На период его лечения.
Повелся на уговоры, невзирая на наши неприязненные отношения. Вернулся в страну. А тут такое... Не временно ни черта. Давление со всех сторон, еще и отец болен смертельно. И дальнейшая судьба компании уже зависит только от меня.
Если честно, мне плевать на нее. Гори она синим пламенем. Однако наплевать на волю отца своего умирающего я никак не мог. Каким бы дерьмовым отцом он ни был.
«Хорошо. Я согласен на слияние», — переварив шокирующее известие, передал я Сергею перед самым началом банкета, чем несказанно обрадовал его.
А уж как Ольга обрадовалась преподнесенному «подарку»... Она выпросила у меня ключи от квартиры в тот же день. Прожужжала все уши о переезде, о предложении, о смене фамилии...
Это был ад, прямая дорога в никуда, но я сам лично обрек себя на это... Моя жизнь уже не представляла для меня никакой ценности. Я извлек из нее все, что только можно было. Осталось только доживать в режиме автопилота. И какая разница, кто будет окружать меня...
Такие мысли преобладали в голове в тот момент.
Вскоре началась торжественная часть мероприятия. А во время своей речи я увидел ее. И я понял, что поторопился с выводами... Моя жизнь еще не закончилась, черт возьми! Хотя бы потому, что я еще не исправил самую роковую свою ошибку. Не сделал еще ничего, чтобы попытаться заслужить прощения...
— Макар, это же может быть фиктивный брак. Об этом будем знать только мы, — слезно пробормотала Ольга, унижалась, а меня передернуло только от одной мысли о браке с ней.
— Нет! Не может быть! — рубанул я категорично, выдвигая ящик с боксерами.
Схватил первые попавшиеся трусы, с другого отдела взял джинсы, а Ольга, затаив дыхание, внимательно следила за каждым моим движением.
— Но ведь ты дал свое согласие... И папа ждет... — попыталась она надавить.
— Все изменилось! Как видишь, на меня нельзя надеяться! — в грубой форме пресек ее попытки.
Со психу раскрыл дверцу шкафа, едва ли не вырвав ее с корнем. Встал за ней, чтоб не стращать кое-кого, и спешно стянул с себя джинсы, бросил под ноги.
— А компания? — уточнила Ольга, меняя угол обзора.
В отражение зеркала она лицезрела меня в полный рост. Задержала взгляд на моей левой ступне. Ее же ничего не смущало. Это несколько напрягало. Тем не менее я снял с себя и боксеры, стараясь не обращать внимания на постороннего зрителя.
Чего она там не видела.
— Я найду способ, как удержать компанию отца на плаву. Без участия твоего папаши, — сухо отозвался, а про себя добавил:
"Да на хую я все это вертел!"
Тем временем пристальный взгляд устремился на меня. Держал на прицеле, медленно спускаясь к паху. Постепенно насыщаясь животным блеском, скрытой дикостью, похотью. Дыхание Ольги участилось. Грудь вздымалась чаще. К лицу краска прилила. Очевидно, мысленно она прокручивала одну из своих фантазий, связанных со мной, коих у нее не счесть.
— Макар, мы можем... по-быстрому... — решила она озвучить ее с придыханием. Томно. С желанием.
— Нет, не можем. Забудь, — процедил я, прекрасно понимая, что она хотела предложить себя.
У Ольги налицо все признаки недотраха. Вот только она крупно ошиблась, если подумала, что я стану спать с ней.
Наспех надел трусы, следом джинсы. Телефон в карман переложил и дверцу прикрыл, вдребезги разбивая розовые мечты Ольги. В который раз уязвляя женское самолюбие.
— Я поняла, это все из-за нее... Из-за Алёны ты поменял свое решение, — не вопрос. Она утверждала. Сама себе говорила, попадая в самое яблочко.
— Она здесь вообще ни при чем, — солгал я намеренно. Со сдержанностью, не выдавая свое желание защитить ее от этой чокнутой.
— Ты же понимаешь, что с ней у тебя ничего не выйдет. Она не простит тебя, а я тебя простила. За все простила, Макар.
Сука.
— А ты хоть раз спросила у себя, нужно ли было мне твое прощение?
Тупое молчание в ответ.
Никогда я не просил у нее прощения. Ни за что. Не хотел я этого.
По малолетке считал себя гордым. Повзрослев, потерял в раскаянии всякий смысл. А Ольга где-то растратила свою гордость, раз простила меня за то, в чем я не раскаялся по сей день.
Нет, я бы мог относиться к ней со всем уважением. Но как? Как уважать человека, который сам себя отказывается уважать? Который застрял в прошлом? Живет прошлым...
Мы ведь встречались когда-то давно. Наши матери нам свадьбу даже организовывали, желая реализовать свою мечту. Свою, но никак не мою! В общем, поспешили они. Их спешка вылилась в мой ярый протест.
Я начал творить безумные вещи, которые сопровождали меня на протяжении практически всей моей жизни. Находясь на грани самоуничтожения, я погряз в грехах. Делал больно себе, чтобы другим было больно. Гонки хоть и были моим якорем. Стоп-краном. Но не настолько, чтобы отказаться от соблазнов разгульной жизни. Я вел себя как скотина последняя. Осознанно по большей части. Но в случае с Ольгой я ни о чем не сожалел.
— Мне тут передали, что ты разузнала об Алёне. А теперь вопрос, — я поиграл пальцами, изображая барабанную дробь. — Какая сука тебе разболтала, что я изменил ей на мальчишнике? М? — и вновь ни слова в ответ. Глаза отвела в сторону, губы скривила, сглотнула туго. — Почему ты молчишь? Отвечай, ты же хотела поговорить! Что, неужели желание пропало?
— Катя Ветрова обмолвилась как-то, — пропищала она мышкой, избегая моего взгляда, забиваясь в угол.
— Катя, значит, — хмыкнул я, охреневая оттого, насколько все запущено. Подмывало что-нибудь пнуть. Еле сдержал в себе порыв. Перевел дыхание, заставив себя успокоиться. — Ладно, а эта лошадь тогда откуда узнала? И вообще, когда вы успели спеться?
— Мы по-прежнему не общаемся. Просто встретились как-то в салоне красоты, и она мне на уши присела. Показала мне ее фотку, но я понятия не имею, откуда она все это разузнала, — не врала. Правду сказала.
Не стала бы Ольга сближаться с той, с кем однажды разругалась из-за меня в пух и прах. На почве ревности.
— Что она еще тебе говорила? — потребовал хлестко.
— Что презирает тебя... и считает... что ты получил по заслугам, — брякнула Ольга, с раздражением всплескивая руками у лица.
Да, нахуевертил я там знатно. Катюха до сих пор зуб на меня точит.
— Мне плевать, что она там считает, я спрашиваю про Алёну. Про нее она что-нибудь еще говорила тебе? — пригвоздил ее взглядом к месту, а та рот лихорадочно раскрывала и закрывала. Глазки из стороны в сторону забегали.
— Нет. Ничего больше не говорила, — ответила она, а после добавила сбивчиво: — Если и говорила, я ее не слушала.
— Ты знала о ней раньше? Знала, с кем именно у меня должна была быть свадьба?
— Нет! Только о мальчишнике узнала. Благодаря Климу, но ты и так это знаешь, — твердо ответила.
— Уверена? — прищурился, вглядываясь в нахмуренное лицо.
