Я с тоской покосилась на телефон. Может, соврать, что у меня дома потоп? На уважительную причину не тянет, но все же. Ага, и завтра тоже потоп будет, и послезавтра. Я же не знаю, сколько времени займет моя игра в Пинкертона.
Задержав дыхание, как перед прыжком в холодную воду, я набрала мобильный шефа.
– Здравствуйте, Евгений Дмитриевич.
– Что, опять опаздываешь, Соболева?
– Нет. Я тут, кажется, заболела. Температура тридцать восемь с половиной, все тело ломит, горло болит… – Для убедительности я покашляла в трубку.
– Так, Алиса. – Голос моего начальника не предвещал ничего хорошего. – Что-то слишком часто ты в последнее время болеешь.
– Ну извините. Я же не специально. Сейчас время такое – грипп. И все равно вы больничный не оплачиваете.
– А давай я тебе его оплачу, – неожиданно предложил он.
Я поперхнулась – это было что-то новенькое. По негласным правилам компании больничные сотрудникам не оплачивались, но и бюллетеней с них не требовали. В конечном итоге так было выгодно всем.
– А чего это вы такой добрый? – подозрительно поинтересовалась я.
– А то и добрый, что ты принесешь мне официальный документ из больницы. Или перестанешь валять дурочку и сейчас же приедешь на работу, – отрезал начальник. – Опоздание я тебе, так и быть, прощу.
– Но я правда болею, – чуть ли не со слезами начала доказывать я. – Вы же не хотите, чтобы я с температурой на работу ехала. Я могу попасть в аварию!
– Тебе до работы пятнадцать минут пешком, – ехидно напомнил начальник. – Идти не можешь – возьми такси. Если и правда болеешь, я тебя отпущу и все оплачу, как обещал.
– А вот и приеду! – в запале пообещала я. – И вам будет стыдно.
– Ну давай, мы тебя ждем. Предъявишь температуру или справку – свободна.
Блин, вот влипла. В местной больнице я не была ни разу с тех пор, как мы с Лаптевым купили эту квартиру, и даже плохо представляла, где она находится. Карты моей у них тоже нет. Я с тоской представила себе зеленые стены, длинные очереди из скандальных старушек, разборки с регистратурой по поводу отсутствующей медицинской карты, попытки покашлять в кабинете врача. Вариант с приездом на работу представлялся куда более простым.
Эх, где мои двенадцать лет?! В стакан жирного молока накапать йода. Несколько чашек горячего чая с малиной. От души вдохнуть жгучего перца, в глаза немного лукового сока. Шарф на шею, свитер потолще, косметику не накладывать. Ну вот – другое дело.
Через двадцать пять минут я ввалилась в кабинет начальника, являя собой довольно жалкое зрелище. Из носа почти непрерывно текли сопли, глаза отчаянно слезились, щеки горели нездоровым румянцем. Колючий шарф, бесформенный свитер и нечесаные с утра волосы довершали картину. Евгений Дмитриевич даже подпрыгнул, увидев меня в таком непотребном виде.
– Господи, Алиса, ты и вправду больна!
– Витите, я зе говоила, – прогундосила я и громко высморкалась.
– Тебе надо в больницу. – Он положил руку мне на лоб. – Ты же вся горишь!
Да, мое любимое средство для «накрутки» температуры никогда меня не подводило. К тому же сама ситуация была такой… волнительной. Так экстремально врать хорошо знакомым людям мне не приходилось с тех пор, как я вышла из подросткового возраста.
– Лучше не приближайтесь, – предупредила я его. – А то тоже заразитесь.
– Да, точно, – поспешно ретировался он. – Езжай домой, больничный я тебе оплачу. И долечись нормально.
– Спасибо.
– И еще… – Тут мой начальник совершенно трогательно смутился. – Извини, что я тебе не поверил.
– Да ладно, – великодушно простила я его.
Я покидала здание свободным человеком. Впереди была как минимум неделя, не омраченная необходимостью каждый день являться на работу. Было немножечко стыдно оттого, что врать пришлось именно шефу – человеку, в сущности, не злому и даже безобидному. Но с другой стороны, цель у моей лжи была самая благая.
По крайней мере, я постаралась себя в этом убедить.
Первым делом я отправилась домой, чтобы ликвидировать последствия своей недолгой «болезни». Затем села и выписала в блокнот все, что знаю об этом деле. Получилось множество совершенно разрозненных кусков информации. Например, вчерашний неудачный сеанс гадания – каким боком он относится к террористам, ко всем этим Дамирам, Рашидам и парню с русским именем Коля и противной кличкой Крыс? Или покойный Степан Крайнов, как он со всем этим связан?
Что-то опять зашевелилось в памяти. Я напряглась, пытаясь уловить сигналы собственного подсознания, и, конечно же, спугнула зарождающуюся мысль. Зато взгляд упал на фамилию старичка-профессора. Некто Сметана, с которым Степан связывал надежды на скорое обогащение. Фамилия редкая, имеет смысл поискать в Интернете.
Аркадий Яковлевич Сметана нашелся почти сразу же. Он оказался доктором наук, весьма известным специалистом по истории и архивному делу. В сети было выложено несколько его статей по истории СССР 20-х и 30-х годов. Преподавал Аркадий Яковлевич в педагогическом плюс числился в нескольких коммерческих «университетах». Согласно расписанию на сайте вуза, сегодня у него было большое окно между парами, с 12 до 14 часов.
Времени оставалось еще достаточно, и я решила забрать машину. Вчера она так и осталась стоять около дома безвременно почившего Степана Крайнова. Надеюсь, мой новый цвет волос послужит достаточной маскировкой. А еще надеюсь, что злополучного «Ниссана» там не будет вовсе.
* * *
На небе услышали мои молитвы: на месте вчерашнего «Ниссана» сегодня стояла потрепанная «Лада». Зато на скамейке возле подъезда, с тоской взирая на двери, сидела Люба Калюта. Я искренне обрадовалась этой встрече:
– Добрый день. Как вы себя чувствуете? Держитесь?
Она подняла на меня глаза. В них застыло недоумение и свойственное всем жителям крупных городов недоверие к доброжелательным незнакомцам.
– Ах да! – Я вспомнила о своей маскировке. – Вы меня не узнали. Я – Маша, мы с вами вчера общались.
Ее лицо разгладилось:
– Маша! Как хорошо! Мне вас бог послал.
– Что-то случилось?
– Надо зайти в квартиру… забрать вещи. А я не могу, – беспомощно призналась она. – Просто не могу.
– Вы хотите, чтобы я зашла с вами?
– Наверное, да… или… Может, вы сами соберете все по списку?
– Ну уж нет, – решительно пресекла я эти попытки. – Понятия не имею, где у вас чего лежит. А вдруг что-нибудь пропало – убийца унес? Давайте все-таки вместе.
Мы поднялись по лестнице. Перед квартирой Люба судорожно сглотнула, остановилась, повернулась ко мне и протянула ключи.
– Ну ладно, ладно, – проворчала я. – Проверю все шкафы на предмет наличия в них буки.
Шутка получилась натужная и не смешная.
Внутри квартиры царил вчерашний разгром: естественно, опергруппа не удосужилась прибрать за собой. Буки нигде не наблюдалось, о чем я проинформировала мнущуюся у дверей Любу. После этого она наконец преодолела страх и смогла войти.
Пока Люба убиралась и паковала вещи, я безуспешно пыталась выяснить, нет ли каких-нибудь новостей от следователей. Новостей не было, отвечала она крайне неохотно, и винить ее я за это не могла, как не могла и оставить в покое возможный источник важной информации.
Под конец она не выдержала:
– Маша, зачем вам лезть в это… эту… грязь?
– Ну, знаете ли! Человека убили. Это не должно пройти просто так.
– Да, но ВАМ это зачем?
Я задумалась:
– Меня зацепила эта ситуация. Очень. Я не могу просто сидеть и надеяться на полицию. Так нельзя, неужели вы не понимаете?!
Люба только махнула рукой:
– Что мы можем сделать?
– Ну, например, поспрашивать профессора Сметану. Может, он даст зацепку.
– Зачем?
– Слушай, но так же нельзя! – неожиданно для самой себя я взорвалась и перешла «на ты». – Ты веришь, что полиция сделает все безупречно? Что им не все равно?!
– Нет.
– Тогда надо действовать. Давай я съезжу к профессору, а потом позвоню и отчитаюсь!
– Не надо… – Ее лицо окончательно потухло. – Я просто хочу поскорее обо всем забыть.
– Но можно я хотя бы скажу, что действую по вашему поручению? – Я уже устыдилась своей вспышки. Хотелось извиниться, но в данный момент это бы только все усложнило.
– Как хотите. – Она пожала плечами, подчеркивая, что не намерена больше обсуждать этот вопрос. – Спасибо за помощь, я уже все собрала.
– Хорошо. Я поняла намек. Не сердитесь на меня, пожалуйста.
Мы вместе вышли из подъезда. Люба сама несла две здоровые сумки, демонстративно отказавшись от моей помощи.
– До свидания. – Я надялась еще хоть как-то поправить отношения.
Она холодно кивнула и заторопилась в сторону метро, а я осталась с неосознанным чувством вины и сожалениями непонятно о чем. Сидеть на месте в такой ситуации действительно было выше моих сил, но лезть в душу сломленной женщине я не имела никакого права. Теперь Люба винит себя за вчерашнюю откровенность перед случайной любительницей сплетен, она же не знает, насколько у меня веские причины с головой погрузиться в это дело.
