неутешительным, но лечебным выводам, когда из рокота подсознания вырвалось много пронзающих озарений. Психоаналитики утверждают, что ранние инсайты нестойки и вредны. Классики предпочитают ждать и подбрасывать подсказки медленно, двигаясь с черепашьей скоростью, не подгоняя, не внушая, не проецируя. Проходили годы, пока пациент достигал катарсиса, избавляясь от внутренних конфликтов, вскрытых по канонам метода. Психоаналитики изящно загоняли в догму, отметая альтернативные мнения. Пациент созревал как в коконе, взращиваясь и набираясь своеобразного опыта. Сюжет анализа подбрасывался соответствующий: отношения с матерью и отцом, комплексы Эдипа и Электры, пресловутая травма рождения и универсальный комплекс неполноценности через степенное прохождение стадий развития личности с прочисткой дефицитарных зон. Чем не идеальная теория в масштабах подходящего исторического периода?
На современном этапе классический психоанализ устарел и не поспевает за семимильным развитием психологической мысли. За двадцатое столетие возникли тысячи направлений и школ, что даже Фрейд запутался бы в подсчетах.
В многочисленном списке практик без лупы и калькулятора не разобраться. Борис не собирался объять необъятное, и никогда не относил себя к приверженцам единственной модальности, уважая воззрения Маслоу и Роджерса, интуитивно применяя их постулаты. Ни одна теория психотерапии полностью не удовлетворяла. Даже в самой стройной системе присутствуют изъяны и черные дыры. Ни одна строгая парадигма не позволяет объять человека целостно. Борис пытался это исправить, называя себя эклектиком.
Дальнейшие встречи были полны важных осознаний и горьких разочарований. Временами казалось, что он заходит в тупик, особенно когда Марфа бессовестно высмеивала выдвинутые гипотезы, будто сознательно унижая, отказывалась выполнять техники и бунтовала, либо высказывала опасения, что доктор поглотит ее целиком, завладев рассудком. Она то приближалась, то отдалялась, раскаленно реагируя на повседневные события, где вовсе нет признаков малейшего дискомфорта, жаловалась на пустые траты, граничащие с транжирством, и приступы обжорства с последующей рвотой и желанием наказать себя, порезать запястья, искупаться в крови, упасть в выгребную яму, чтобы вновь карабкаться вверх. Борис держался за тонкую нить, боясь порвать связь со здоровым началом Марфы, боясь, что психотерапия повысит риск деструктивности, но доходя до кипения, Марфа всегда остывала и испытывала несказанное облегчение, когда они отважно преодолевали рубежи противоречий, застревая на поворотах.
Периодически Марфа созванивалась с матерью и даже встретилась с ней, чтобы заключить перемирие, может быть, для того, чтобы поскорее перевернуть страницу натянутых отношений, избавившись от застарелых обид. Когда она сообщила о желании завершить терапию, Борис не возражал, так как никогда не уговаривал пациентов посещать занятия принудительно. А спустя неделю Марфа вернулась, как ни в чем не бывало, и сеансы возобновились, пока Борис не объявил, что настал момент сократить частоту встреч, перейдя на поддерживающий формат, чтобы проявлять больше самостоятельности. Положительно восприняв пожелания доктора, Марфа переориентировалась на созидание и стала искать подходящие вакансии, записывалась на собеседования и с четвертой попытки прошла отбор, но в чем-то засомневалась и не спешила приносить трудовую книжку.
Для группы Борис не нашел подходящего ко-терапевта. Протеже Марии Сергеевны оказалась не готова к резкому вхождению в неизведанный формат, пообещала закрепить теорию, а потом куда-то запропастилась и не показывалась в отделении.
На планерке Вадим Петрович спросил Бориса, не кажется ли ему, что Марфа ведет себя в несвойственной ей манере? Вроде бы психический статус прежний, но что-то в ней поменялось, а что именно, он не может определить. Похоже, она прекратила принимать лекарства, но почему-то отмена лечения не ухудшает общее состояние.
Борис прищурился и недоуменно развел руками, отметив, что Марфа стала более ответственной и свободной, а странности в ее поведении будут всегда. Психиатр нахмурился, словно не уловил сути, но великодушно поблагодарил за старания и пообещал подобрать парочку заковыристых пациентов.
Точка роста
Не секрет, что у некоторых психологов есть довольно оригинальные причуды, от которых нельзя избавиться в одночасье. Так Жанна Марковна Летова уклонялась от психотерапии мужчин, опасаясь выраженных проективных реакций, и придумывала веские предлоги отказа, ссылаясь на кромешную занятость или даже некомпетентность, но инстинктивное желание помогать нуждающимся, и призывы совести заставляли отбрасывать гендерные предубеждения.
С виду непримечательная и миниатюрная, с большими сияющими глазами, чувственными пухлыми щеками и округлыми формами одухотворенная натура с аурой надежности и уюта. Когда-то она позиционировала себя женским тренером, экспертом по налаживанию отношений и мастером эзотерических обрядов, превращала зажатых скромниц в коварных обольстительниц, проводя тренинги «Как удачно выйти замуж», «В поисках мужа», и «Качества идеальной любовницы», пока сама не очутилась в роли счастливой жены. Как многие незамужние коллеги раньше она давала советы из прочитанных книг, не проверенные на собственном опыте, а познав брак изнутри, увидела плюсы и минусы постоянных отношений, стандартные ляпы молодоженов, бытовую рутину и прелести материнства.
В стремлении к знаниям Жанна получила диплом клинического психолога и осваивала долгосрочные психотерапевтические программы. К своему прошлому относилась критично, испытывая неловкость, пыталась забыть поверхностные тренинги и верила, что уже повзрослела и готова заниматься серьезными проектами, называя себя семейным психотерапевтом и диагностом в области психологического консультирования и патопсихологических исследований, числившись на полставки в федеральном неврологическом центре.
В основном клиенты приходили от близких подруг и обширного круга знакомых. Жанна отличалась реактивным темпераментом и развитой коммуникабельностью. К ней тянулись, просили личного мнения, прислушивались и цитировали в социальных сетях.
В свои неполные тридцать три Жанна воспитывала дочь Нику. Супруг Егор занимал должность инженера в американской строительной корпорации, по выходным осваивал заработок на акциях и когда-нибудь собирался открыть кафе для вегетарианцев. Обладая худощавым телосложением, Егор казался моложе паспортного возраста, но сразу проявил себя заботливым и рассудительным семьянином, преодолев небрежность и безалаберность юности, любил клетчатые рубашки, светлые джинсы и бордовые макасины, хоккей и наваристый борщ.
Жанна поддерживала начинания мужа и вносила ощутимый вклад в общий бюджет, будучи равноправным добытчиком. Егор отмечал аналитический склад супруги, не понимая, почему в мире так много несчастных и запутавшихся людей, кто не в состоянии разобраться в себе без участия посторонних. Начитавшись прикладных пособий по построению счастья, он специально искал в спутники жизни психолога как в голливудском кино – умопомрачительную красотку в сексапильных очках с длинными, распущенными волосами и обворожительным взглядом. Когда-то Жана соответствовала его критериям, а сейчас восстанавливала форму. Их отношения преодолевали стандартный кризис, характерный для большинства устоявшихся пар, только решать накопившиеся противоречия мешала невыносимая занятость.
С женщинами Жанна быстро находила контакт, понимая их с полуслова и улавливая самую суть проблем. Клиентки слушались ее как покорные овечки, выполняя от «а» до «я» самые экзотичные наставления. А с мужчинами Жанна терялась, они казались ей непонятными эгоистами, либо вредными молчунами. Чтобы
