Мысленно он был ещё там, с гладкими и проворными девчонками…
— О бабах вздыхает, о чём ещё? — встрял некстати догадливый Лекс. — Я всегда об ей думаю!
— Мало вам… — брезгливо дёрнула плечом Оксанка-маленькая, — всю операторскую презервативами загадили. Самим-то не противно там сидеть? Зайти тошно…
— Ну! — встряла Оксана-большая. — Они их под стол кидают, засранцы… лень до сортира два шага шагнуть!
— Святое дело — презерватив — сказал Кирилл и поднял кверху палец, — Об этом даже по телевизору рассказывают. Мол, не в радость дом, если отсутствует кондом! Это в тебе зависть клокочет, что предметы сии не с тобой использованы были…
— Ну, пошли трепаться, кобели некультурные, — поморщилась Инна.
— Деревнёв, замолчи, а?! — немедленно обиделась Оксанка. — Хоть бы людей постеснялся… телезрителей.
— Поддерживаю, — подал голос Андрей. — Нам, господа-товарищи о душе подумать пора, а мы всё о бабах мечтаем!
— С чего это, "о душе"? — подозрительно спросил Пашка.
— А о ней всегда думать надо, — назидательно сказал Антон. — Повергать себя, так сказать, ежедневному допросу — а хорошо ли ты прожил сегодняшний день, сеньор Пашка. Не обидел ли кого.
— Может мы обидели кого-то зря, — календарь закроет этот лист! — фальшиво пропела Оксана-вторая и нервно поёжилась. — Так что и думать об этом не хочу… Ох, журки… и депутаты с террористами… я что-то вся взволновалася!
— Нормально всё будет, — отрезал Москвич. — Значит, так: бабы по бокам, мы в центре. Мужики — впереди всех. Из подъезда выходите, встаёте по бокам, прикроете нас, пока мы в БМП влезем. С нами до самолёта поедут…
Он мрачно замолчал, видимо, колеблясь. Тягостная пауза повисла в спёртом воздухе.
— Я с вами поеду, — спокойно сказала Вика.
Москвич молча смотрел на неё воспалёнными глазами. Ему вдруг представилась голливудская красавица Вика в армейской форме американского морского пехотинца. На плече М-16… улыбается во весь рот… а рядом загорелый и крепкий Коменданте Че…
— Жить надоело? — с искренним недоумением спросил Малый.
Из коридора подал голос Мустафа:
— Мы с женщинами не воюем! — и, смутившись, отодвинулся за угол.
— Хрень какую-то несёте! — вскинулась Вика. — У меня спина переломана, осколок в ребре… в Чечне два года… думаете, МЧС — это лучше армии? Меня там, почему-то, никто не спрашивал, женщина я или целка! Я с вами еду — понятно?! Андрей! Антон! — неожиданно взмолилась она, — Что вы молчите?
Антон вдруг улыбнулся:
— Ох, Вика-Вика… ты бы ты перед директором Ершовым так права качала… глядишь, он бы и платил вам всем гора-а-аздо больше… Что ты кипятишься?
— У тебя же мальчик… сын, в смысле, — вдруг сказал Сашка. Он сидел, прижав к груди зайца, и смотрел на Вику круглыми блестящими глазами, — Как же ты?..
— Вика, ты что? — тихо положила ей руку на плечо Инна. — Не надо…
— Как вы не понимаете? Вы пацаны все здесь, пацаны! Вы же, ребята, жизни не знаете, вы же этих ублюдков не знаете! Если не будет хотя бы одной женщины, они же всех перестреляют на хрен! И на вас же свалят… на трупы ваши… что вы первые начали! — крикнула Вика и вдруг заплакала, ладонями неумело вытирая слёзы. — Свиньи вы… девушку до слёз довели… — пробормотала она в полной тишине и отвернулась, уткнувшись в костлявое плечо Тараса.
— Я вот что скажу… — начал рассудительный Тарас, обняв Вику.
— Тихо все! Чапай думать будет! — сказал Москвич.
Видно было, что он чувствует себя не в своей тарелке.
— Есть ещё добровольцы? Учтите, кого я наметил, те так и так пойдут, — он помолчал и зачем-то добавил, — как миленькие…
— Нет, ребята, давайте без ура-патриотизма, — заметно волнуясь, вскочил Антон Александрович.
— Ну, я здесь самый старый, так что, мне сам Бог велел… — перебил его Роальд Вячеславович.
— Роальд! Без тебя в студии одна фигня останется… Лекс, не обижайся! — заорал Кирилл. — Тебя нельзя отдавать! На тебе здесь всё держится! А моя жизнь — копейка! Я же криминальный репор…
— Тихо! — рявкнул Москвич. Голос его сорвался.
— Твою мать, только этого не хватало, — просипел он.
— Надо было не орать, а в воздух выстрелить, — серьёзно сказал Андрей. — В кино все террористы так делают.
Никто не улыбнулся, только в коридоре дурашливо хихикнул Мустафа.
— Может, с другого конца пойдём… с правильного? — вкрадчиво спросил Антон. — Может, есть те, кто хочет остаться? С обеих, так сказать, сторон?
— Не понял? — кашляя сипел Москвич.
— Ну, может, действительно — штык в землю?
Тишина. Воздух мгновенно сгустился… звякнули под ногами журналистов пустые бутылки.
Выстрелы прозвучали неожиданно и гулко.
У Главпочтамта образовалась толпа. Большой телевизор, висевший над входом и давно уже не показывавший никаких передач, никаких рекламных роликов, теперь работал. В окне над телевизором торчала довольная физиономия журналиста областных теленовостей Лёшки Карпова, примчавшегося сюда час назад. В глубине окна виднелись ещё чьи-то головы. Лёшка помахал рукой, что-то невнятно прокричал и скрылся.
— Погромче сделает… — пронеслось по толпе. — Насколько можно, говорит, сделаю…
Красное лицо Лёшки показалось менее, чем через минуту. Вдвоём с мордастенькой девушкой они взгромоздили на подоконник огромную колонку. Колонка захрюкала и вдруг заработала.
Автомобильная пробка, несмотря на усилия вялых гаишников, не рассасывалась. Огромный джип первым рванул по тротуару и затормозил в последний момент, едва не протаранив людские спины. Два крепыша, выскочив из машины, протискивались через толпу:
— Чё там? А? Мужик, чё там?
— Да тише вы! — страдальчески простонал женский голос. — И так слышно плохо!
За джипом, едва не сталкиваясь и нервно сигналя, рванулись несколько автомобилей
Над толпой сиротливо колыхался красный шарф, нацепленный на ветку тополя, которую сжимала в руках очкастая девчонка. Несколько девушек сидели на плечах у своих парней. Снег падал тихо и плавно. Кому-то было плохо, и ему в стороне, торопливо озираясь на экран, зачем-то прикладывали снег ко лбу,
Выстрелы прозвучали неожиданно и гулко…
В толпе послышался истеричный женский визг.
— Ой, убили, убили! — громко заголосила краснолицая старуха в сером пуховом платке.
— Да заткнитесь там! — закричали сразу с нескольких сторон, — Не слышно же ничего!
— Господи, что же они творят?! — простонала Ольга.
На экране телевизора Филон, только что выпустивший короткую очередь в многострадальный потолок коридора и ворвавшийся в тесную духоту студии с дымящимся стволом автомата, трясся от ненависти и орал:
— Козлы! Козлы! Козлы! Вы же говорили… вы же обещали! Москвич… он классный план… а вы?! Адвокатов предлагали — и где они?! Не пойду я обратно, не пойду, понял?! Я вас всех, я вас… я…
Ольга почувствовала острый укол где-то под сердцем. Ноги стали ватными… по спине поползла противная струйка пота…
— Тихо, Филон, не истери! — орал Кирилл.
Микрофон взвизгнул противным звуком обратной связи.
— Да заколебал ты уже, — неожиданно спокойно сказал динамик голосом Вована. — Хрена ты разорался? Они же для нас как лучше хотят…
Филон осекся. На какой-то томительный и страшный миг проглянул дураковатый и невзрачный парнишка, вечная мишень для идиотских и жестоких мальчишеских преследований, готовый мстить за всё… стрелять веером… убивать. Филон попятился обратно к дверям, из которых он только что выскочил, размахивая стволом автомата.
— Ну… ты, блин, чуть было не спровоцировал власти на штурм, — слабым голосом сказал Антон и утёр пот со лба.
— Мать его… так и обосраться можно… — прошептал Андрей.
Кирилл только крутил головой. Он привстал, сжав здоровенный кулак…
— Кирилл! Тишина в студии! — страдальчески выкрикнул Андрей.
Кирилл дёрнулся, но на плечо ему легла рука Инны и он, махнув рукой, сел и понурился. Тихо пискнул в своём углу Сашка и Оксана-вторая, наклонившись к нему одновременно с Яной, наперебой зашептали что-то успокоительное, непроизвольно оглядываясь на Филона.
— Вот так я чуть, было, и не заработал себе второй инфаркт, — ни к кому не обращаясь, тихо молвил Роальд Вячеславович.
Лицо его покрылось бисеринками пота.
— Очуме-е-еть… — слабо протянула Вика.
Инна только закрыла лицо руками. Оксана-маленькая блестела огромными голубыми глазами на осунувшемся красивом лице. Тарас сгорбился, почти уткнув голову в колени. Лекс и Махно, видимо совершенно не отдавая себе в этом отчёта, прижались друг к другу и на их лицах как-то сразу расплылись, смазались черты, превращая их совершенно разные физиономии в два одинаковых белых блина…
— Обещал, — свистящим шёпотом прошипел Антон, — Обещал! И повторяю ещё раз — если вы сдаётесь — я нанимаю адвокатов, я подключаю прессу, я буду держать вас всех под… под вниманием… вы… вы не будете одни! — выкрикнул он.
