потребовал от меня ежедневного отчета, и мы попрощались. Я положила iPhone на прикроватную тумбочку. Олаф всегда волновался, когда я отправлялась куда-то без него. И мне это нравилось. Я считала, что таким образом муж проявляет свою любовь и заботу обо мне. Хотя, порой, он все же перегибал палку, слишком опекая меня. Но я понимала, что, насмотревшись в своей клинике на страдания жертв нападений или аварий, он просто не мог быть другим. Его страх за мою жизнь и жизнь наших детей был естественной реакцией врача и мужчины, безмерно любящего свою семью.
В квартире было тихо. Я подошла к окну и отдернула штору. Утро было пасмурным, хмурым. Я подумала о том, что если пойдет дождь, то запланированная на сегодня поездка на кладбище может сорваться. Навестить могилки родителей я хотела уже очень давно. Расстояние, разделяющее меня и последнее место упокоения дорогих мне людей, было трудно преодолимым. Но я знала, что память о родителях, ушедших в мир иной, всегда будет жить в моем сердце.
Однако сейчас меня все же больше тревожило нечто иное. Как мне теперь общаться с Гольскими? Как себя вести с ними? Зная жуткую правду о старшем сыне друзей, я не смогу притворяться, что меня не ввергла в шок трагедия, произошедшая в их семье. Хотя… уже вчера вечером они могли догадаться о том, какой сокрушительный удар я получила. Теперь же я стояла лицом к лицу со сложной дилеммой: сделать вид, что все в порядке или деликатно проявить сочувствие и тем самым вызвать у Мары череду страшных воспоминаний.
Мои размышления прервал тихий стук в дверь.
– Можно? Ты уже встала? – спросила Мара, войдя в спальню.
– Да, Марочка. Меня разбудил Олаф.
– Идем завтракать. Жду тебя в кухне. Я «ссобойку» Ладе еще должна быстренько собрать. И она хочет с тобой попрощаться.
– Хорошо. Сейчас буду.
(«Вот и решение проблемы. Никаких вопросов, никаких страданий и переживаний. Прошлое необходимо оставлять в прошлом. Жизнь продолжается»).
Наскоро приняв душ, я отправилась завтракать. В кухне пахло свежезаваренным кофе и тостами.
– Привет, – я поздоровалась с подругой и уселась за стол, старательно делая вид, что вчера ничего из ряда вон выходящего не произошло.
В это время в кухню вошла Лада.
– Ой, тетя Женя, вы уже встали? Доброе утро. Мама, «ссобойка» готова? Автобус в 9-15, – защебетала девочка, а я принялась рассматривать ее школьную форму. Простое свободное коричневое платье. Белый воротничок и белые манжеты на рукавах. Черные колготки и черные полуботинки на толстой подошве. Этот отвратительный наряд, больше подходивший старой деве и собранные в строгий пучок прекрасные густые волосы не могли испортить природную красоту девочки. Выразительные умные глаза, точеный носик и брови вразлет говорили о том, что через годик-другой она превратится в очаровательную девушку.
– Да, готова. И не волнуйся. Ты успеешь, – успокоила Мара дочь и подала ей пластмассовую коробку с едой.
Девочка приняла из рук матери «ссобойку», обняла Мару, а потом прильнула ко мне.
– Как же мне хочется побыть с вами, тетя Женя. Я так не хочу ехать в эту казарму!
– Лада, – Мара строго одернула дочь.
– Не переживай, милая, я пока не собираюсь уезжать. У нас еще будет достаточно времени, чтобы пообщаться. Мы и погуляем, и наболтаемся всласть, – подбодрила я девочку и поцеловала в щеку. – И принеси нам побольше пятерок.
– У меня и так одни пятерки, – сказала Лада и с видимым сожалением покинула нас.
Мы с Гольской тоже не стали задерживаться дома. Погода начала улучшаться, и нами единогласно было принято решение следовать своему первоначальному плану. А еще мы были благодарны Пашке за то, что он оставил нам машину, поэтому мы могли довольно быстро перемещаться по городу и доехать до Вознесенского кладбища минут за двадцать.
Когда мы садились в «Элли» я заметила, что над нашим двором кружит настырный дрон. Я приоткрыла окно, высунула правую руку и показала соглядатаю средний палец. Ненавистный СЭФ по-прежнему красовался на запястье. С большим удовольствием я сорвала его с руки и демонстративно выбросила в окно. А потом злорадно повторила неприличный жест.
– Максимова, прекрати хулиганить! Это неприлично, – строгим голосом приструнила меня подруга, а потом к моему удивлению громко и искренне засмеялась. Я ожидала от Мары чего угодно: нотации, тихого боязливого лепета или опущенных в пол глаз. Но только не этого веселого и громкого смеха. Неужели Мара позволила себе расслабиться, чувствуя себя в безопасности в металлической коробке «Элли»? Или просто вчера что-то изменилось? А может у нее появилась надежда, что все скоро изменится и она сможет дышать свободно и счастливо жить дальше? И скажу честно, эта маленькая перемена, произошедшая с моей подругой, мне понравилась.
Мара аккуратно отъехала от бордюра и сказала:
– Прежде чем ехать на кладбище, нам надо заправиться.
– Я не против, подруга. Времени у нас предостаточно. Вечером сразимся в покер? Вы фишки сохранили?
– А то! Мы и сейчас иногда поигрываем. Серега часто составляет нам компанию, да еще Венька, наш сосед с пятого этажа.
– На что играете?
– Когда есть деньги, то на них. Ставки, конечно, грошовые (копеечные). Ну, а когда денег нет, тогда на спички.
– Сегодня тоже будем играть на спички?
– Да, а на что же еще?
Мы с Марой переглянулись и рассмеялись.
– А помнишь, как Пашка учил нас класть фишки и как блефовать на самых высоких ставках? – спросила я, когда мы немного успокоились.
– Да, было весело. Особенно, когда самая высокая ставка – это десять рублей. А еще я часто вспоминаю, как он с самым серьезным видом рассказывал нам о признаках блефа. Было очень смешно смотреть, как серьезный мальчик из интеллигентной семьи расширял ноздри, дергал веками и почесывал макушку или бровь, – счастливо вспомнила Мара.
– И как мы ржали, когда Пашка всучил тебе зеркало и заставлял делать непроницаемое лицо, – вставила я.
– Да, он всегда говорил, что на моем лице можно прочесть все, о чем я думаю.
Вскоре мы выехали на Октябрьский проспект и остановились у фонарного столба. Он был оснащен миниатюрной зарядной станцией. Мара вышла из машины и открыла крышку зарядного устройства, расположенного возле дверцы водителя. Затем поднесла правое запястье к экрану ЭЗС и получив добро на заправку, подключила тоненький шланг к розетке. Вся эта операция не заняла и пяти минут. Когда же Гольская вернулась в машину, я полюбопытствовала:
– Сколько времени займет заправка?
– Минут десять, – ответила Мара. – Раньше заправляться надо было всю ночь. Да и стоило это очень дорого. Но когда запустили АЭС и появились излишки энергии, заправка
