Затем он наклонился вперед и взял ее за руки. Руки у него были большие и сильные, хорошей формы, с длинными пальцами. На них были шрамы воина. Это были хорошие руки, и она знала их прикосновения. Она хотела их.
Астрид убрала руки. Если он прикоснется к ней снова, этот испуганный ребенок, который так сильно хотел его, может взять над ней верх.
— Пожалуйста, — сказал он. Она знала это слово. Он часто это повторял. Это было похоже на snälla. Он просил ее.
Он похлопал себя по груди.
— Леофрик. Леофрик.
Он указал на нее и поднял брови. Астрид точно знала, чего он хочет. Ее имя.
Но она только сжала губы и смотрела на него, и после недолгого ожидания он покачал головой.
Потом вздохнул, снова поглядел на ее руки и встал.
Уже в дверях он сказал:
— Прости меня.
Это она тоже поняла.
Но она поняла и еще кое-что. Что-то в его поведении, в его быстром уходе, заставило ее насторожиться. Сегодня он не очень старался и казался совсем другим.
Он сдался. И это было в некотором роде важно.
Пора было уходить. Была ли она достаточно сильна, чтобы сделать это, она не знала, но что-то изменилось, и ей пора было бежать. Если она не будет достаточно сильна, чтобы убежать, они убьют ее. Она сама об этом позаботится. Она никогда не вернется в это черное место.
Крошечная надежда трепетала в ее сердце — что Леиф, Вали, Бренна и все остальные все еще живы, все еще в Англии, что прошло не так много времени с тех пор, как они видели друг друга. Та часть ее мозга, что могла мыслить разумно, осознавала, что это была лишь мечта. Но по крайней мере, лагерь был местом, которое она знала, местом, откуда она могла начать, где она могла найти силы. И возможно, они все еще будут там, будут ее ждать. Крошечные искорки надежды разжигали в ее душе огонь.
Она обязательно попытается.
Еще бы только понять, как.
— oOo~
Идея пришла ей в голову, когда служанка, Оди, забирала поднос с ужином и разлила бульон. Она вытерла его краем своего платья, а затем просто оторвала испачканную часть.
Астрид вспомнила, как легко рвутся эти платья.
Когда Оди уйдет, она останется одна — на всю ночь, до самого утра, когда принесут завтрак.
Ей нужна была одежда — не то дурацкое платье, в котором невозможно бегать, и нормальная одежда. Ей нужно было оружие.
Стражник, который придет утром. Он был примерно ее роста. У него было копье, и пусть Астрид не умела обращаться с копьем, это было лучше, чем руки.
Она знала, как получит все это. Его оружие и его одежду.
Если будет достаточно сильной.
Если будет достаточно храброй.
Было время, когда она была и сильной, и храброй. Ей нужно было только вспомнить, каково это.
Она схватила сверток с одеждой и принялась за работу.
— oOo~
Астрид провела всю ночь, разрывая платье на полоски и заплетая их в косу. Ткань была непрочной, поэтому она заплетала полоски, а потом заплетала косу, пока не получилась прочная веревка длиной примерно с ее рост. Достаточно, чтобы обернуть вокруг руки.
Она немного отдохнула — ей понадобится много сил, — но даже в недолгом сне мысленно обыгрывала свой план.
Это был ужасный план, основанный на куче предположений. Но это было единственное, что Астрид смогла придумать.
Когда небо посветлело, она услышала шорох, стук и тихий разговор, означавший смену стражи. Большой мужчина, с которым она не смогла бы справиться ни за что на свете, уходил, а мужчина ростом с Астрид вставал у двери.
У двери, которую они никогда не запирали.
Она подождала несколько минут — не слишком долго, потому что ей нужна была тишина рассвета, чтобы уйти, но достаточно долго, чтобы большой стражник ушел.
Астрид не знала о том, что находится за дверью. В трех футах от порога начиналась неизвестность, и она была в руках богов.
Всю ночь она молилась Тюру (прим. бог войны и чести в скандинавской мифологии), прося бога помочь ей обрести мужество и силу и понять правильность своего плана.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Решив, что время пришло, Астрид стянула с себя тунику и бросила ее на кровать. Она заплела волосы в длинную простую косу и завязала ее обрывком платья, потом взяла плетеную веревку, которую сделала из платья служанки, и обернула ее вокруг предплечья, положив руку на талию.
Потом подошла к двери и открыла ее.
Стражник повернулся, выставив копье, чтобы преградить ей путь. Она видела, как его глаза впиваются в ее тело, и видела, как они загораются тем особым светом, который означал, что он думает о том, что может сделать с ней.
Астрид собиралась улыбнуться, но у нее не вышло, так что ей пришлось изобразить желаемое другим способом. Она медленно отступила назад, к кровати. Медленные, маленькие шаги — она не хотела быть слишком далеко от него, когда он поддастся похоти.
Стражник огляделся. То, что он увидел — или не увидел, — удовлетворило его, и он вошел в комнату, закрыв за собой дверь.
Астрид позволила ему приблизиться. Позволила ему обнять себя. Она подняла одну руку, потом — осторожно — другую и обняла его за шею.
Когда он наклонился, намереваясь поцеловать ее, она размотала веревку и быстро накинула ее ему на шею.
Схватившись за концы и обмотав их вокруг своих кулаков так быстро, как только могла, пока он боролся с ней, Астрид дернула — и собственная сила приятно удивила ее. Мужчина сопротивлялся и брыкался, но она скрестила руки на груди, перекинув веревку через его горло, а затем сделала выпад и вывернулась, оказавшись с ним спина к спине. Расставив ноги и согнув колени, она наклонилась вперед и дернула так сильно и резко, как только могла.
Треск был таким громким, что она на мгновение испугалась, как бы его не услышали в коридоре.
Мужчина перестал сопротивляться. Она отпустила его.
Он все еще дышал. Интересно. Она сломала ему шею, но не убила его.
Он моргнул, глядя на нее снизу вверх, его челюсть двигалась как у рыбы, когда он пытался втянуть воздух.
Двигаясь быстро и осторожно, Астрид сняла с него сапоги и бриджи. Она хотела взять и нагрудник, но не могла разобрать, как он застегивается, поэтому схватила тунику, которую дал ей Леофрик, и оделась сама. Она оказалась меньше, чем думала. Бриджи были свободными, и ей пришлось затянуть пояс так туго, что кожа собралась в большие складки на бедрах. Сапоги оказались слишком велики и быстро натрут ноги, но Астрид знала куда более сильную боль, так что мозоли были просто неприятностью.
Все, что имело значение, — никогда не возвращаться в черное место, никогда.
Она схватила копье мужчины — оно было тяжелым, и она не смогла бы точно метнуть его, но могла использовать его в ближнем бою.
Мужчина лежал на полу, все еще задыхаясь, моргая, его тело изогнулось под странным углом. Было бы милосердно убить его копьем, ударив в сердце.
Она оставила его там, где он лежал.
— oOo~
Коридор был темным и пустым, он напомнил Астрид часть замка, где жила прислуга в Эстландии. Теперь, когда она вспомнила об этом, комната, в которой она жила, показалась ей далеко не такой роскошной, как ее покои в Эстландии. В том замке у нее были изысканные ковры и драпировка, мебель, выкрашенная золотом, и куча всего, что нужно богатым.
Значит, тут живет прислуга, предположила Астрид. Это было хорошо — обычно выходы из таких мест были маленькими и незаметными, чтобы господа не видели, как слуги выносят из дома их собственную грязь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Но прислуга вставала рано. Она не могла долго ждать. Астрид бежала так тихо, как только могла, позволяя своему инстинкту вести себя.
Она подошла к наружной двери, не встретив ни души, и осторожно открыла ее.
Улица. Мир. Свежий воздух. Ее сердце запело.
Напомнив себе быть спокойной и внимательной, она осмотрелась. Во дворе уже хлопотало несколько мужчин и женщин, и Астрид вдруг поняла, что была бы менее заметна, если бы надела платье служанки с дурацким покрывалом на волосы и потрепанными туфлями.
