в благодатной среде.
– Теперь все становится понятным, профессор, – тихо сказала Алиса, улыбаясь и глядя серебряную нить пальцами. Правда оказалась очень красивой. – Но что же мне делать… с ними? – она показала руку.
– Я думаю, совершенно ничего, – пожал плечами Джордж Тамник. – Королева, конечно, спасла своих детей. И… погодное явление было остановлено. Но на этом инцидент исчерпан. Выпускать их в Авалонское небо от тебя не требуется. Ведь Королева с нитью точно таких же спор отправится в путь уже завтра. Основать колонию может только одна мать. Иначе жемчужницам грозит перенаселение и смерть от голода. Если две группы спор активируются в одно время на той же территории, одна из них полностью угаснет – сработает природный механизм самоограничения численности. Поэтому новая Королева отправится в путь, преодолеет его, и рассеет в воздухе на юге свои споры. А ты останешься здесь, с ними, что совершенно справедливо. Ведь ты и рассеять-то их не сумела бы, – он улыбнулся.
Алиса смотрела на него, но не видела, и перед внутренним взором ее проносилась картина. Сверкающая королева сыпет в руки холодного ветра полосы мельчайшей переливающейся пыльцы. Драгоценные струи плывут в разные стороны и делают небо сияющим, растягиваются в драгоценную радугу Авалона, сияющую под солнцем раз в сотню лет…
– Кгм, – сказал профессор, возвращая ее к реальности.
– Да, – буркнула девочка, опуская глаза. – Не сумела бы.
– Что ж, – кивнул он как-то неопределенно. – Думаю, я ответил на твои вопросы…
– Нет, – вырвалось у нее.
– Нет?
– Есть еще одно.
– Внимательно слушаю, – сказал Тамник и опустился обратно в кресло.
Алисе было трудно сказать это. Она не привыкла лезть к взрослым. В конце концов, у них были свои головы на плечах и, как правило, куда более умные головы, чем у детей. Все же она преодолела себя и медленно произнесла:
– Жемчужницы ведь неразумны, верно?
– Нет, не разумны, – ответил профессор, но Алисе показалось, что перед ответом он чуть-чуть запнулся. – Ты написала, что почувствовала ее любовь к тебе, ко всему живому, что ее окружало, и было в ней. Что в колонии они обмениваются мыслями, что Мать решает… Но это не разум, Алиса. Это реакции на уровне развитого животного, вроде кошки, стигийского линейника или может, даже ранцеллы. Жемчужницы очень развиты. Но неразумны. И вряд ли когда-нибудь станут разумными. Бессменные тысячелетия миграций… устраивают их.
– Я понимаю, – смиренно кивнула девочка, избегая смотреть Джорджу Тамнику в глаза. – Дело не в этом.
– А в чем же?
Ей показалось, или в голосе его действительно мелькнула настороженность? Ей показалось, или он боялся того, что она скажет сейчас?
– Профессор… Разумно Небо. Их Отец.
В кабинете директора царила ничем не нарушенная тишина. Алиса подняла голову и увидела, что мужчина избегает ее взгляда.
«Зря я это сказала, – с тяжестью в сердце подумала она. – Сейчас мне научно объяснят, что Оно мертвое и что все это была одна большая метеорологическая реакция… на феромоны».
Однако профессор Тамник не торопился с научными опровержениями. Он явно думал, как поступить. Еще некоторое время задумчиво теребил бороду, прежде чем ответил. Но в результате он ответил, прямо глядя Алисе в глаза.
– Мы знаем это. Да, Небо живое.
Девочка замерла. А Тамника словно прорвало. Теперь, когда прятать этот факт необходимости не было, он вскочил с кресла и стал расхаживать по комнате, и восхищение напополам с изумлением отразилось у него на лице.
– Мы и не думали, что такое возможно, но теперь уже нет сомнений. Это как гром среди ясного… – он улыбнулся невольному каламбуру, и не стал договаривать, только махнул рукой. – В общем, это открытие, которое многое перевернет в Авалонской жизни. Но знаешь, еще это открытие из тех, что всё расставляют по местам. Ведь у исследовательской группы здешних метеорологов уже были все факты! Они просто не могли и помыслить, что… Не могли сложить их воедино, сопоставить и понять.
Алиса кивала, сжимая подлокотники кресла, подавляя желание вскочить и запрыгать.
Небо живое! – она лишь сейчас поняла, что сама не верила этому. Живое и чувствующее. Живое и понимающее. Это было так важно!.. Она шмыгнула носом и заставила слезы убраться. Профессор вроде не заметил.
– А как оно вообще может быть живым?
– Сходу объяснить сложно. Но пойми – здешнее небо насыщено очень сложными летучими соединениями. Все активные ферменты с поверхности и из-под земли на протяжении миллионов лет своей стремительной эволюции отдавались Небу. Можно даже сказать, что все оно – одна огромная, непрекращающаяся химическая реакция. И вот когда-то – наверное, уже десятки тысяч лет назад – в хороводе полетов с юга на север и обратно, жемчужницы изменили мир. Странствуя в небе, они как-то нарушили экологический цикл, или наоборот, как-то упорядочили его. И в результате, совершенно случайно, а может, совершенно неизбежно, взаимодействие их спор с атмосферой породило одно живое, разумное Небо, способное совершенствоваться. И Небо стало их покровителем. Оно не отец им, оно их Сын. Разумный, но дикий и неразвитый. С реакциями ребенка. С мироощущением титана. Можно сказать, он сам и есть этот мир, сложнейшая его часть, верхнее звено пирамиды. Пройдет миллион лет, и разум его возрастет настолько, что он станет могущественным планетарным творцом, и, может быть, сотворит новую расу, или пробудит разум в жемчужницах, возвращая им долг.
Профессор помолчал. Видно было, что все это производит на него большое впечатление.
Алиса смотрела на него, и чувствовала, как восхищение горит на щеках вперемешку с непонятным стыдом. Ах да – это была гордость. Она испытывала гордость за жемчужниц, своих… родственников.
– Значит, ваши ксенологи прибыли сюда не для того, чтобы изучать жемчужниц. Они прибыли, чтобы разговаривать с Небом.
– Да. Нам нужно еще очень многое понять. Исследования пойдут теперь совсем другими темпами. Авалон очень богатая планета, это лучший курорт для людей и прочих альфа-рас Содружества. Курортный бизнес здесь приносит огромные доходы, ты бы удивилась, узнав, сколько. Но силы и средства, которые бросят сейчас на изучение планеты, будут сравнимы с оборотами турбизнеса. Я раньше возглавлял это изучение с Гаскара, а теперь стану мелкой сошкой. Потому что после такой новости сюда прибудут специалисты галактического уровня.
Профессор вздохнул и опустился в кресло.
– Алиса, девочка, – сказал он. – Тебе пришлось пережить тяжелое испытание, и сейчас ты
