если бы я отпустил тебя одну на остров.
Я обернулась к нему.
Как ни посмотри, а тритону было не место в крошечной лодочке. Он в ней смотрелся, как принц в бегах. И хотя Бальба сделала все, что бы Хель стал как можно непримечательнее, но это было все равно, что бросить в грязь огромный бриллиант размером с яйцо и надеяться, что его не заметят.
Длинные волосы Хельтайна были заплетены в косу, а капюшон холщового плаща прятал их от любопытных взглядов, и он же должен был укрыть пронзительные голубые глаза тритона и его диковинную красоту. Только вот какая-то необъяснимая сила все равно притягивала к нему чужие взгляды. Женщины, что проплыли в лодке мимо нас минут десять назад, чуть в воду не свалились и шеи не сломали, пока заглядывались на моего «сыночка».
— Мог бы просто сказать ей, что не умеешь грести, — поддразнила я его.
Получалось у него и правда неважно.
— Какой любопытный способ выразить благодарность, — сверкнул он улыбкой, наваливаясь на весла. — Я тритон, матушка. Тритоны не управляют лодками, они переворачивают их.
Что мне нравилось в Хельтайне, так это его способность, не моргнув глазом, принимать свои недостатки, а не отрицать их. Он словно говорил — да, лодочник из меня неважный, но какая разница, если я и без того крут, как вареное яйцо.
— Кричи об этом погромче, и у пристани нас будут поджидать не торговцы провизией, а отряд воинов, — фыркнула я.
— А что? Переживаешь за своего нерадивого сыночка? — усмехнулся он. — Я тронут, матушка. До глубины души.
В ответ я не смогла удержать улыбки.
Может, это его тритоновы чары, не знаю, но в последние дни я и правда прониклась к Хельтайну симпатией.
Он, как та самая лисичка из сказки, сначала просился на порог, а потом занял печку. Его очарованию противостоять было невозможно. Хель всегда оказывался рядом, когда был нужен, умел поднять настроение какой-нибудь шуткой, разрядить атмосферу всего лишь парой слов, а еще был чертовски обаятельным.
— И как я умудрилась родить тебя, когда мне было… — начала я, но вдруг увидела, что на показавшиеся из воды весла налипли белоснежные лепестки цветов.
Отчего-то при виде на них я покрылась мурашками. В них было что-то пугающее, потустороннее. Такое же впечатление на меня раньше производили кресты на кладбищах.
Нахмурившись, я кинула взор за борт и с бегущим по телу холодком увидела дорожки из белых «пятнышек», что тянулись от острова. Следуя за ними взглядом, я обернулась, и Туман, повинуясь моему желанию, стал постепенно отступать от берегов, давая мне разглядеть пристань.
Открывшееся мне зрелище стянуло грудь беспокойством и заставило все в животе перевернуться.
На деревянных мостках стояло несколько женщин в траурных черных мантиях, капюшоны которых наполовину скрывали их лица. В одной руке они держали большие корзины, а другой — выбрасывали из них в воду белоснежные узкие лепестки цветов, словно совершая, какой-то обряд.
— Что происходит? — спросила я, давя взметнувшуюся внутри необъяснимую тревогу. — Что они делают?
— Это плакальщицы. Провожают к Хозяйке туманов тела усопших, — произнес Хель непривычно серьезным тоном.
Повернувшись к нему, я поймала его острый взгляд.
— Кто-то умер на острове?
— Нет… Не на острове, — ответил он, прищурившись, и, вдруг бросив весла, задрал рукав своей рубашки.
— Ты что творишь?! — крикнула я, хватаясь за весла и не давая им упасть в воду. — Решил приступить к своему долгу тритона и нас потопить?!
Однако Хель, словно не слыша меня, задумчиво рассматривал запястье.
— Не ярл, — пробормотал он себе под нос, но я все равно расслышала.
Тревога вспыхнула в груди с новой силой, сдавливая ребра.
— Что «не ярл»? — уточнила я настороженно.
Тритон не ответил. Вместо этого он поднялся, отчего лодка пошатнулась, сбросил плащ, и спрыгнул в воду.
— Эй! — воскликнула я, пугаясь только сильнее. — Хельтайн!
Торопливо достав весла из воды, я уложила их поперек сидений и только перегнулась за борт, чтобы найти беловолосого тритона, как вдруг суденышко покачнулось, будто что-то врезалось в него, а затем стремительно начало двигаться в сторону острова.
Охнув, я вцепилась в бортик, и лишь пару мгновений спустя сообразила, что это Хель толкал лодку из воды.
Что за дурак?!
— Ты с ума сошел?! — закричала я на него. — Нас увидят! Вылезай сейчас же!
Но мы лишь продолжили все так же быстро приближаться к острову.
Я со страхом бросила взгляд на берег.
С ведьмами здесь соседствуют уже давно и привыкли к ним, но гребаный тритон совсем другое дело! Дурак! Идиот! О последствиях совсем не думает?!
Раздраженно зашипев, я нашла взглядом клубящийся на горизонте Туман.
«Укрой нас! Пожалуйста!» — воззвала я к нему.
Я не сомневалась ни на мгновение, что он откликнется. Я была не просто какой-то девушкой, а Дочерью Туманов. Он выбрал меня, а я приняла его условия. Теперь между нами молчаливый договор: я спасу его от гибели, а он будет повиноваться моей воле.
Грудь опалило теплом, и дымчатые клубья тут же устремились в нашу сторону, надежно пряча от чужих взглядов. И мы, словно маленькое облачко, стали подбираться к пристани.
Сказать, что я была зла на Хельтайна — ничего не сказать, а потому когда мы доплыли, и его беловолосая макушка, наконец, показалась из воды, я ухватила весло и с чувством треснула им своего «сыночка». Точнее попыталась треснуть, потому что он вовремя нырнул, избегая кары.
— Госпожа, кидайте веревку, — услышала я крик с пристани. — У вас кто-то упал в воду?
— Все, кто надо, на месте, — мрачно буркнула я.
Пусть теперь сам выбирается, как хочет. Тоже мне, помощник. Еще должен спасибо сказать, что его голова на плечах осталась. Люди злы на тритонов, и они были бы, ой, как рады поймать одного из них и насадить его голову на пику.
Я развернулась с недовольным лицом к мужчине, который должен был помочь мне пришвартоваться, но стоило мне повернуться, как он вдруг застыл.
Его взгляд бродил по моему лицу, челюсть падала все ниже и ниже, а густые кустистые брови наоборот взлетели к самым волосам. В конце концов, он уставился на меня, разинув рот, как полнейший идиот. У него разве что слюна не потекла!
— В-вы… Ведьма? — пробормотал Бровастый.
Злость моя достигла пика, и я рявкнула:
— Ведьма! Хватай веревку, а то прокляну!
— Д-да!
Наше небольшое представление стало привлекать все больше и больше внимания, и вот уже каждый мужчина на причале смотрел на меня в странном оцепенении.
Да, что с ними такое?! Одарив их по очереди хмурым взглядом, я,
