Маска спокойствия на лице Люциуса Малфоя разлетелась вдребезги. Его глаза распахнулись, он в полном изумлении уставился на Гарри. Его рот приоткрылся, но слов не последовало. Если Малфой и издал какие-нибудь звуки, то они утонули в шуме вздохов, пронёсшихся по Визенгамоту…
Короткий удар по камню заставил толпу умолкнуть.
– Нет, – прозвучал голос Дамблдора.
Голова Гарри дёрнулась, и он уставился на древнего волшебника.
Морщинистое лицо Дамблдора побледнело, седая борода заметно дрожала. Он выглядел так, словно был неизлечимо болен и у него началась предсмертная агония.
– Я… мне жаль, Гарри… Но ты не можешь решать это сам – я всё ещё твой опекун.
– Что? – Гарри был слишком потрясён, чтобы сказать что-то более внятное.
– Я не могу позволить тебе оказаться в долгу у Люциуса Малфоя, Гарри! Не могу! Ты не понимаешь… не осознаёшь…
УМРИ.
Гарри понятия не имел, какой его части принадлежала эта мысль, это мог быть и кто-нибудь неизвестный. Чистая ярость и гнев заполнили его. На мгновение ему показалось, что сила его гнева сейчас пронесётся через зал, ударит в директора и тот замертво упадёт с возвышения…
Но мысленный голос прозвучал, а старый волшебник по-прежнему стоял, глядя на Гарри. Длинная тёмная палочка в правой руке, короткий чёрный жезл – в левой.
И Гарри перевёл взгляд на красно-золотую птицу, которая умостилась на чёрной ткани мантии, покрывавшей плечи Дамблдора. Она молчала, когда ни один феникс не стал бы молчать.
– Фоукс, – обратился Гарри. Голос звучал странно, даже для его собственных ушей, – ты не мог бы накричать на него за меня?
Но огненная птица на плече волшебника не закричала. Возможно, Визенгамот требовал, чтобы на феникса были наложены чары тишины, потому что иначе он, вероятно, кричал бы, не переставая. Однако, Фоукс всё же ударил своего хозяина, его золотое крыло с размаху опустилось на голову старого волшебника.
– Гарри, я не могу! – воскликнул старый волшебник, в его голосе слышалась мучительная боль. – Я поступаю так, как должен!
И посмотрев на красно-золотую птицу, Гарри понял, что он должен сделать. Это решение должно было прийти ему в голову с самого начала.
– Что ж, тогда я тоже поступлю так, как должен, – ответил Гарри Дамблдору, словно в зале не было никого, кроме них двоих. – Вы ведь понимаете, о чём я?
Старый волшебник покачал дрожащей головой.
– Когда ты станешь старше, ты поймешь…
– Речь не об этом, – его голос по-прежнему звучал странно для его собственных ушей. – Я говорю о том, что ни при каких обстоятельствах я не позволю скормить Гермиону Грейнджер дементорам. Точка. Мне не важно, что по этому поводу говорит закон, и на что мне придётся пойти. Мне объяснить ещё подробнее?
Где-то вдалеке незнакомый мужской голос сказал:
– Убедитесь, что её доставят прямо в Азкабан, и выставите дополнительную охрану.
Гарри ждал, сверля старого волшебника взглядом, затем, не дождавшись ответа, продолжил:
– Я отправлюсь в Азкабан, – сказал он старому волшебнику, как будто они остались одни во всём мире, – до того, как туда попадёт Гермиона, и начну щёлкать пальцами. Возможно, это будет стоить мне жизни, но к тому времени, когда её доставят на остров, Азкабана уже не будет.
Некоторые члены Визенгамота потрясённо ахнули.
Но большинство начало смеяться.
– Для начала, как ты туда попадёшь, мальчик? – спросил один из смеющихся волшебников.
– У меня есть свои способы, – прозвучал отрешённый голос мальчика. Гарри не отрывал взгляда от Дамблдора, от старого волшебника, который поражённо взирал на него. Гарри не смотрел на Фоукса, он старался ничем не выдать свой план, но мысленно он был готов призвать феникса, чтобы тот перенёс его, наполнить свой разум яростью и светом, изо всех сил призвать огненную птицу, ведь, возможно, ему придётся сделать это практически мгновенно, если Дамблдор направит свою палочку…
– Ты действительно готов на это пойти? – спросил его старый волшебник, словно они были одни в этом зале.
Тишина наполнила зал, изумлённые взгляды устремились на Верховного чародея Визенгамота, который, по-видимому, на полном серьёзе воспринял эту безумную угрозу.
Глаза старого волшебника смотрели на Гарри, лишь на него одного:
– Ты рискнёшь всем – абсолютно всем – ради неё?
– Да, – ответил Гарри.
Это неверный ответ, и ты это знаешь, – сказал слизеринец. – Серьёзно.
Но это правильный ответ.
– И никакие доводы тебя не остановят? – спросил старый волшебник.
– Очевидно, нет, – ответил Гарри.
Они, не отрываясь, смотрели друг на друга.
– Это чудовищная глупость, – сказал старый волшебник.
– Я в курсе, – ответил герой, – а теперь, прочь с дороги.
Странный огонёк мелькнул в древних голубых глазах.
– Как скажешь, Гарри Поттер, но знай, наш разговор ещё не окончен.
Мир вокруг них снова ожил.
– Я снимаю свой запрет, – сказал старый волшебник, – Гарри Поттер может поступать, как ему угодно.
Визенгамот взорвался криками удивления и замолчал лишь после удара каменного жезла.
Гарри снова повернул голову к лорду Малфою, который выглядел, словно только что узрел кошку, которая превратилась в человека и начала поедать других кошек. Сказать, что он выглядел сбитым с толку, значило не сказать почти ничего.
– Вы действительно собираетесь… – медленно произнёс Люциус Малфой. – Вы действительно собираетесь заплатить сто тысяч галлеонов, чтобы спасти одну грязнокровку?
– Думаю, в моём хранилище в Гринготтсе лежит примерно сорок тысяч, – уточнил Гарри. Было странно, как мысль о потере всех денег всё ещё ощущалась более мучительной, чем мысль о более чем 50% риске погибнуть при попытке разрушить Азкабан. – Что до оставшихся шестидесяти тысяч… какие на этот счёт правила?
– Время этого платежа наступит, когда ты окончишь Хогвартс, – сообщил старый волшебник с высоты. – Но, боюсь, до того лорд Малфой получает определённые права в отношении тебя.
Люциус Малфой стоял неподвижно, хмурясь на Гарри.
– Кто же она для вас? Что она для вас, если вы согласились заплатить такую цену, чтобы уберечь её?
– Мой друг, – тихо ответил мальчик.
Глаза Люциуса Малфоя сузились.
– Но, судя по полученному мною донесению, вы не способны использовать чары Патронуса, и это известно Дамблдору. Сила одного единственного дементора чуть не убила вас. Вы не посмеете появиться вблизи Азкабана лично…
– Это было в январе, – сказал Гарри. – Сейчас – апрель.
Взгляд Люциуса Малфоя оставался холодным и взвешивающим.
– Вы притворяетесь, что можете разрушить Азкабан, а Дамблдор притворяется, что в это верит.
Гарри промолчал.
Белоголовый мужчина слегка повернулся к центру зала, как будто обращаясь ко всему Визенгамоту.
– Я снимаю своё предложение! – прокричал лорд Малфой. – Я не приму долг перед Домом Поттеров в качестве возмещения, даже за сто тысяч галлеонов! Долг крови этой девчонки перед Домом Малфоев остаётся!
Зал в очередной раз взорвался криками.
– Это бесчестно! – воскликнул кто-то. – Вы признали долг перед Домом Поттеров, и тем не менее вы… – затем голос оборвался.
– Я признаю долг, но закон не обязывает меня принимать его, как возмещение, – мрачно улыбнулся лорд Малфой. – Девчонка не принадлежит Дому Поттеров. Мой долг перед Домом Поттеров – не долг перед ней. Что же касается бесчестия… – лорд Малфой сделал паузу. – Что же до тяжкого стыда, который я испытываю из-за своей неблагодарности перед Поттерами, которые сделали для меня так много… – Люциус Малфой склонил голову. – Да простят меня мои предки.
– Ну, мальчик? – подал голос мужчина со шрамами на лице, сидевший справа от лорда Малфоя. – Теперь иди и уничтожь Азкабан!
– Я бы хотел на это посмотреть, – послышался другой голос. – Вы будете продавать билеты?
Разумеется, Гарри не посчитал, что пришло время сдаться.
Девчонка не принадлежит Дому Поттеров…
На самом деле, он заметил очевидный способ решения данной дилеммы почти мгновенно.
Возможно, ему потребовалось бы больше времени, но за последнее время он краем уха услышал несколько разговоров между старшекурсницами Когтеврана и прочёл ряд статей из «Придиры».
И тем не менее, принять решение оказалось не так просто.
Это нелепо, — сказала та часть Гарри, которая только что объявила себя Контролёром Внутренней Непротиворечивости. – Наши действия совершенно непоследовательны. Сначала ты чувствуешь, что скорее готов рискнуть своей чёртовой ЖИЗНЬЮ и наверняка ПОГИБНУТЬ ради Гермионы, чем расстаться с глупой кучей золота. А теперь ты упираешься, лишь бы не жениться?
СИСТЕМНАЯ ОШИБКА.
Знаешь что, — сказал Внутренний Контролёр. – Ты – дурак.
