кивнул Жариков. – Но должен предупредить, что специально сексологией не занимался.
– Да, я понимаю. Я слышал, что у вас, в России, это направление терапии мало используют. Но вы, насколько я знаю, работали… мм… со специфическим контингентом, – пауза, мгновенный проверяющий взгляд, и даже с вызовом: – Со спальниками. И я бы хотел, коллега, узнать… кое-что.
– О чём?
– Об особенностях их поведения.
– Понятно, – Жариков был по-прежнему невозмутим. По крайней мере, внешне. – А в чём проблема? Или ваш интерес академический?
– И это, – кивнул Ройял. – Такая концентрация спальников – редкость. Отдельные экземпляры, в основном, интегрировались, а здесь… Я только прошёлся по территории и увидел и элов, и джи… Если часть этого контингента вы оставите нам, то, разумеется, нужна информация об условиях содержания и…
– Они – свободные люди, – мягко перебил его Жариков. – И сами решают с кем и какой контракт подписывать.
– Вы последовательны, – одобрительно кивнул Ройял. – Но… но мы же не на публике, коллега. Это всё… антураж, а по сути они остаются тем, чем и были, – и улыбка, – заводными куклами. И не больше.
– Были, – по-прежнему мягко поправил его Жариков. – Я согласен, коллега, они были куклами, но сейчас их зависимость ликвидирована, и они свободны в своём поведении.
– То есть? – брови Ройяла поползли вверх. – Вы хотите сказать, что они… – он запнулся.
– Да, они все перегорели.
– И живы?! Простите, но это… это невозможно. Вернее, выживал один из сотни, ну, пятеро из сотни, это экспериментальные данные.
– Вы участвовали в этих экспериментах?
Помедлив, Ройял покачал головой.
– Нет, я не работал в экспериментальном отделе.
– Понятно, – кивнул Жариков. – Вы производственник или эксплуатационник?
– О-о! – изумлённо выдохнул Ройял. – Так вы знаете? Откуда?!
– Меня просветили, – улыбнулся Жариков. – А если серьёзно, то и литература сохранилась, и живые свидетели нашлись.
– Да, никак не ждал, – Ройял даже развёл руками. – Но тогда вы должны меня понять. Да, мне пришлось и там, и там, но совсем недолго, а за год до Капитуляции я ушёл на индивидуальную практику. И, сам не знаю, как, но уцелел.
Жариков понимал, что его уже считают своим, которого не стесняются и с которым говорят без намёков и умолчаний. И это не Шерман, его душевное здоровье «коллеги» не входит ни в служебные обязанности, ни в профессиональную этику, а вот если удастся получить ещё хоть какую информацию, то будет совсем не плохо. Но парней оставлять здесь нельзя. И не дай бог, кто-то опознает этого «сексолога», ведь тот же Майкл или Люк, да любой убьёт на месте, и будет прав, чёрт побери! И пойдёт под суд за убийство. Да, старая проблема: убьёшь сволочь, а отвечаешь, как за человека.
– Так что вас интересует? – с профессиональным участливым терпением спросил Жариков.
– Если они все перегорели…
– Все, – подтверждая, кивнул Жариков.
– То для сексотерапии вы их не используете. Только на физических работах, это понятно, – Ройял не так спрашивал, как рассуждал. – Как вы купируете приступы агрессии?
– Приступы? – задумчиво переспросил Жариков. – Видите ли, – он уже не называл Ройяла коллегой, – их эмоции вполне укладываются в критерии посттравматического синдрома и соответственно нормализуются. Необходимости в купировании нет.
– Как вы этого добились?
Жариков пожал плечами.
– Созданием человеческих условий. Вы относились к ним, как… к материалу, не так ли? – Жариков улыбнулся. – Я вам повторю их же слова. «Как они к нам, так и мы к ним». Вы не видели в них людей, они и вели себя… соответственно. Они тоже не считали вас за людей. Чувства всегда взаимны. Особенно страх и ненависть.
– Вы хотите сказать, что мы ненавидели их? – удивился Ройял. – Нет, не думаю. Страх… возможно, но…
– А зависть? – тихо спросил Жариков.
Ройял невольно покраснел. Выждав несколько секунд молчания, Жариков сказал:
– Не думаю, что кто-то из них захочет остаться работать здесь.
И снова молчание.
– Да, возможно, вы и правы, – кивнул Ройял. – Но… но всё равно. Как вам это удалось? И… вы сказали, что они перегорели, и потому не используются для сексотерапии, но я видел одного из них, метиса, он был с девушкой, вёл её под руку и, ну, как он это делал, так перегоревшим его не назовёшь. Вполне квалифицированно работал. Понятно, что и для неё – это наилучшая методика. И вряд ли он стал работать по собственной инициативе. Вы поймите, да, у меня, академический, как вы сказали, интерес, – он вдруг заторопился, сбиваясь и путаясь. – Я же видел, я знаю, как их делали, а уж в работе повидал… Что вы с ними сделали? Я хочу понять, как? Это же невозможно, процессы необратимы. Я понимаю, что вы думаете, но, поверьте, они… это не люди… – он остановился, задохнувшись.
– Из всего, что вы сказали, – мягко вступил в получившуюся паузу Жариков. – Процессы необратимы. О каких процессах вы говорите? Органических или психических?
Ройял кивнул.
– Да, их мозг так же подвергался специальной обработке, но этой методики я совсем не знаю. Это делалось централизованно с вывозом материала в специализированные лаборатории. Были такие Центры. Но их зачистили заподлицо, полностью. А я занимался в основном органикой и то не на ведущих ролях. Так, чуть выше лаборанта. Но говорили, да и я наблюдал, что тормозные процессы угасают со временем.
Жариков, слушая, кивал. Да, слова Шермана подтверждаются. Парней об этой стороне расспросить не удалось. Всё те же чёртовы блоки. А вот это попробуем. Эксплуатационник должен знать.
– Скажите, – в голосе Жарикова искреннее любопытство, не больше. – А чем определяется эта роковая цифра? Двадцать пять лет?
– Ну, они теряли товарный вид. Становились слишком, – Ройял обвёл руками силуэт, – мощными, тяжёлыми, и… агрессивными. Могли задавить своим весом, придушить… в постели, в камерах затевали драки и убивали, портили остальных. Или наоборот, становились вялыми, безучастными, работали механически, это тоже не нравилось.
– И что потом?
Ройял пожал плечами.
– Их увозили на утилизацию. Я не интересовался. Излишнее любопытство не поощряется в любом производстве.
– Да, конечно, – Жариков сохранял спокойный тон. – Утилизацией занимались другие.
Но Ройял понял.
– Что ж, может, это и было… мм… жестоко, но это… это просто бизнес. Когда они становились убыточными, их ликвидировали. Как просроченные продукты в любом магазине. Вы же их как-то используете, а не кормите просто так.
– Они вольнонаёмные работники, – терпеливо сказал Жариков. – Вы мыслите устаревшими категориями.
– Возможно, – не стал спорить Ройял. – Но… если вы их всех забираете, то мой интерес действительно… чисто академический.
Ещё несколько вежливых ритуальных фраз, и Ройял распрощался.
Жариков облегчённо выдохнул. Конечно, нужно было бы постараться и вытащить побольше информации, но уж слишком противно. И… «Концептуально ничего нового», –
