Однако Тепер, невзирая на свое относительно высокое положение, тогда не знал (и о чем англичане узнали только после войны), что участие русских в этом деле, заключается в том, что это благодаря стараниям их резидентуры в Германии преподавательский состав разведшколы в Антверпене почти на четверть состоял из агентов русской разведки, которые приглядывали и за “фрейлейн Доктором”, и за всеми остальными лицами, за которыми стоит приглядывать агентам русской разведки в этом случае. Существуют сведения, что и сама мысль устроить разведшколу именно на территории оккупированной страны была внушена Вернеру Гроссу тоже русскими, и одним из “советчиков” был адъютант “матерого разведчика” Герхард Шарп, продавшийся русской разведке еще до войны за 50 тысяч золотых рейхсмарок ежегодно плюс соответствующие премиальные.
“Удачливый русский шпион” Пауль Юпертс, продолжая собирать информацию о системе английской обороны на левом фланге Западного фронта, и не подозревал, в какой чудовищный переплет попал, согласившись работать на разведорганы своей родины только лишь за ордена и медали. Зато он прекрасно отдавал себе отчет в том, что как только его поймают в британском тылу, то тотчас же расстреляют. Один раз он уже попадался, но ему удалось бежать, причем такое везение он отнес исключительно на счет своей сообразительности. И ему было совершенно невдомек, что этот побег, как и задержание, были организованы теми, против кого он так плодотворно работал. Как только Хатчинс получил сведения о Юпертсе, он сразу же принялся за разработку планов по его поимке, но тут в дело вмешался помощник Тепера, лейтенант Займовский.
…У Займовского, этого молодого, но от природы сообразительного и имевшего неплохой практический разведывательный опыт офицера была плохая привычка подслушивать разговоры своего начальства, но в данном случае эта привычка сыграла очень положительную роль для дела, за которое он болел душой. Когда лейтенант узнал о том, что его начальник, капитан Тепер, решил запродаться англичанам, ему и в голову не пришло набиваться к нему в сообщники в надежде получить свои дивиденды с этого дела. Однако в миссии не было никого, кому бы он мог доверять, и тогда он поступил настолько разумно, насколько этому могла помочь его сообразительность — он обратился прямиком к американцам в лице Гарольда Фелтона, военного наблюдателя армии США в Париже. И правильно сделал, потому что Фелтон, являясь одним из самых доверенных помощников ван Демана, был в курсе всех русско-американских “шашней” во Франции, и прекрасно понимал, что в один прекрасный момент ему придется спасать своих агентов не от германцев, а от неразборчивых в средствах и скорых на расправу французов, или что еще хуже — от завистливых к чужим успехам англичан. И поэтому он был готов к любым неожиданностям.
Тепер, однако, не знал имени агентурного руководителя Юпертса, который тайно работал на русских и американцев — эти сведения под семью замками хранились только в двух местах планеты — в русском генеральном штабе и в личном сейфе полковника ван Демана, и зарубежным миссиям о таких вещах знать не полагалось.[202] Не знал этого, естественно, и Фелтон, однако он опасался, что изловив шпиона, англичане узнают это имя быстрее него, и тогда англичане подомнут под себя не только французскую разведку, но и американскую — русская им в любом случае была не по зубам, хотя они и могли ей здорово напакостить. Фелтон в своих размышлениях пошел дальше — он допустил даже и то, что англичане попросту уничтожат “агента Тигровые глаза”, тайно сообщив о нем куда надо за линией фронта и подставив под удар самого прощелыгу Тепера, что б отбить у неопытных американцев тягу к сепаратным соглашениям с русскими за их спиной. В конце концов этот вариант показался Фелтону наиболее вероятным, и он решил спасать положение любой ценой.
Глава 5. Прекрасное спасение шпиона Юпертса
…Наиболее сильной стороной молодой и не зацикленной на штампах и шаблонах американской разведки являлось то, что в экстремальных ситуациях разведчикам не только позволялось, но и вменялось в прямую обязанность действовать самостоятельно, без какой-либо оглядки на вышестоящее начальство. Перед Фелтоном стояла реальная цель, поставленная как раз такой экстремальной ситуацией, и он использовал для ее достижения все имеющиеся у него под рукой средства, не тратя времени для связи с ван Деманом или Вильямсом. Вильямс мог бы потребоваться для передачи экстренного сообщения в Антверпен, но для этого также уже не было времени. Фелтон поступил по другому — он явился к начальнику агентурного отдела французской разведывательной службы полковнику Эрмели и предложил ему поучаствовать в одной многообещающей операции по дезинформации немцев путем засылки к ним агента, снабженного ложными сведениями. В качестве этого агента он предложил использовать настоящего германского шпиона, одного из тех, кто был недавно пойман французской контрразведкой и томился в ожидании расстрела. Туповатый, невзирая на свое ответственное положение, Эрмели с готовностью клюнул на приманку, тем более что командование было недовольно действиями полевой разведки, прохлопавшей внезапное наступление немцев на Верден, и потребовало активизировать деятельность разведки агентурной. Так что американец со своим планом появился как раз вовремя.
Времени у Фелтона было мало, но с задачей он справился самым лучшим образом. Он предъявил французу состряпанное им же самим донесение, якобы поступившее от его агента в Камбре, и в донесении содержались сведения о том, что немцы задумали ложный маневр на рубеже Эна — Сомма, чтобы отвлечь хоть часть союзных войск от Вердена, где уже несколько месяцев шла кровопролитная для обоих сторон битва, ныне известная в истории как “верденская мясорубка”. Американец рассчитал все правильно — именно в этом месте планировалось наступление союзников на правый фланг кайзеровской армии, и потому французское командование всполошилось — им не к чему было привлекать к этому району излишнего внимания противника. По плану Фелтона французам следовало устроить побег одному из недавно пойманных немцев, что б тот рассказал своему руководству о том, что план их прекрасно известен союзникам, и они укрепили оборону на Сомме так хорошо, что все попытки провокации принесут немцам только вред. Для этого самому Фелтону следовало проникнуть к немцу в тюрьму и, прикинувшись германским шпионом, потерявшим связь с Центром, сообщить ему всё с глазу на глаз, а затем, воспользовавшись своим служебным положением, организовать побег шпиона за линию фронта.
Как и следовало ожидать, французы резко отрицательно отнеслись к идее отпустить с таким трудом пойманного шпиона на свободу, однако ясно видимые выгоды намного перевешивали этот единственный недостаток плана американца. Они отыскали какого-то самого завалящего простофилю, которого немцы даже не удосужились как следует обучить приемам конспирации перед засылкой, но Фелтон только посмеялся над этими потугами изобразить чистую игру. Он потребовал, что б ему предоставили наиболее толкового немца, иначе не результаты можно не рассчитывать. После более детального разбора многообещающего плана Эрмели пришлось согласиться с американцем. В тот же вечер Фелтона под хитроумным предлогом произвести перевербовку германского шпиона допустили в камеру Фридриха Бергсона, который попал в искусно расставленную французами сеть в Париже 15 июня.
…Бергсон был одним из лучших пойманных французами шпионов кайзера в Париже, и мог просчитывать действия противника на несколько ходов вперед, но личной игры американца ему раскусить не было суждено. На словах Фелтон принялся передавать Бергсону информацию, сфабрикованную им совместно с французами в штабе полковника Эрмели, но то, что нужно было знать только ему самому и немцу он, опасаясь подслушивания, написал на бумаге. Немцу следовало тотчас при переходе линии фронта известить свое начальство о том, что англичане вышли на след Пауля Юпертса, и тому следует немедленно исчезнуть.
Бергсон недолго ломал голову над истинной личиной американца: возможно Фелтон и провокатор, возможно он врет с целью обеспечить успешное проведение какой-то операции, затеянной французами или англичанами, но если Юпертсу и на самом деле грозит какая-то опасность, то его следует спасать, а если нет, то спасаться следует самому — Бергсону вовсе не улыбалась перспектива быть расстрелянным после короткого и весьма условного суда.
Короче, Фелтон рассчитал все правильно, но он все же опоздал. Англичане схватили Юпертса в монастыре святой Элоизы в Майтонан-от, где он замаскировался под садовника, примерно в тот же момент, когда Бергсон переходил линию фронта после “побега” из тюрьмы. Когда американец узнал об этом, он готов был взвыть от досады. Приходилось начинать все заново, но новый план родился мгновенно, и он был еще более дерзким, чем предыдущий.
