Лишь только Мадлен заметила приближающегося к ней всадника, сердце ее затрепетало. Она узнала виконта, поспешно сложила письмо и спрятала за кружевной отворот рукава.
— Доброе утро! — виконт низко склонился, сидя в седле, и поцеловал прохладную, чуть дрожащую ладонь Мадлен Ламартин.
— Доброе утро, виконт.
— Вы всегда гуляете по утрам одна? Но мадам Ламартин пропустила этот вопрос мимо ушей, в нем явно читался намек на то, что неплохо бы пригласить виконта на утренние прогулки.
— А вы любите ездить верхом? — не унимался Анри, придерживая свою лошадь.
Та никак не могла приноровиться к тихой поступи Мадлен и все время опережала ее. Женщине хотелось сразу рассказать о письме, но она помнила просьбу-предостережение не называть имени отправителя. Отказываться от верховой прогулки было бы глупо, к тому же Мадлен прекрасно понимала, что Анри не оставит ее в покое, пока она не согласится.
«Ну что, — подумала мадам Ламартин, — немного проехаться в седле с чужим мужчиной — это не преступление».
И она подала руку. Виконт помог ей взобраться в седло и, очень бережно придерживая спутницу, пустил коня вскачь.
— Куда мы едем?
— Сейчас увидите, мадам.
— Только прошу вас, не говорите больше… Виконт перебил.
— Вы просите меня не говорить о любви?
— Вы уже сказали об этом, месье Лабрюйер.
— Я бы рад, мадам, но не могу, чувства переполняют мое сердце. Но я постараюсь отвлечь вас.
— Так куда мы едем?
— Скоро увидите.
Конь вынес их на опушку леса. Взгляду мадам Ламартин открылась чудесная картина.
Дорога, убегавшая в зеленый туннель, а в конце его залитая солнцем поляна. Остановив коня, Анри пронзительно свистнул и тут же из кустов вынырнул Жак. Он держал на привязи двух собак, одна из них сжимала в зубах стрелу, другая — лук.
— Ну что же, ты, Жак? Спускай их. Собаки рванулись вперед, каждая стремилась первой прибежать к своему хозяину. Анри нагнулся, не покидая седла, и принял у собак лук и стрелу. Выпрямившись, он протянул их Мадлен.
— Вы умеете стрелять? Женщина пожала плечами.
— Нет.
— Я научу вас.
Женщина растерянно взяла в руки оружие, было видно, что она никогда не держала его в руках.
— Сейчас я вам помогу.
— А зачем?
— Увидите.
Мадлен взяла лук за середину, Анри положил свою сильную ладонь поверх ее тонких пальцев.
— А теперь, тяните тетиву.
Стрела лишь самым краешком коснулась пальцев Мадлен. Мадам Ламартин и виконт вместе натянули лук.
— А теперь стреляйте!
Стрела, взмыв вверх, склонилась к земле и исчезла в кроне деревьев.
— А дальше что?
— Посмотрим, куда вы попали. Надеюсь, вы никого не убили. Мадлен весело рассмеялась.
— Быстрее!
— Сейчас посмотрим.
Анри пронзительно свистнул. Собаки полетели впереди лошади. Жак еле поспевал за ними, тяжело переваливая свое грузное тело с ноги на ногу.
— Быстрее! Быстрее! — крикнул Анри.
— Они проскакали под сенью деревьев и вскоре выехали на залитую солнцем поляну, посреди которой стоял богато накрытый стол и два кресла.
— А вот и ваш удачный выстрел, — виконт помог Мадлен спуститься на землю. Женщина подошла к столу и рассмеялась — в самом центре на блюде лежал зажаренный гусь, из его живота торчала стрела, точь-в-точь такая же, какую она только что выпустила из лука.
— Вы попали, мадам, в самую середину, так же точно, как поразили мое сердце, — и виконт картинно схватился рукой за грудь.
— Вы думаете, я так наивна? — засмеялась Мадлен.
— Неужели вам, мадам, никогда не хотелось поверить в сказку?
— Это не сказка, виконт, а самый обыкновенный обман.
— Я даже не знаю, откуда появился этот стол. Я всего лишь увидел в небе жареного гуся и предложил вам выстрелить. Так вы будете угощать меня, мадам? Мне не хотелось бы прослыть неблагодарным, но моя бабушка, графиня де Лабрюйер, довольно скупа и мне приходится после каждого завтрака еще охотиться, чтобы утолить голод.
— Ну что же, виконт, я подумаю.
— Пока вы, мадам, будете думать, я хочу предложить еще одну игру. Видите монетку, — Анри подбросил на ладони монету достоинством в одно су.
— Она тоже может сделать чудо?
— Конечно.
— Каким образом?
— Его сделаете вы, мадам.
И не успела Мадлен опомниться, как монетка оказалась в ее руке.
— Что мне с ней делать?
— Бросайте!
— Куда?
Виконт указал рукой на густые кусты дикой розы.
— Туда.
Монетка, описав в воздухе дугу, исчезла в кустах и тут же раздались нежные звуки музыки. Один за другим на поляну вышли музыканты, квинтет струнных и духовых инструментов.
— Боже мой! Как это вам все удается? — воскликнул виконт.
— Вы подлый обманщик, виконт! Вы хотите уверить меня, что сказки существуют в самом деле.
— А вы против этого? Против того, чтобы видеть или против того, что это существует?
— Я против обмана, виконт.
— Но моя любовь — это не обман. Неужели вы, мадам, еще не убедились в этом.
— Но зачем, виконт, этот стол, музыканты?
— Стол, мадам, чтобы есть, пить, а музыканты, чтобы танцевать.Виконт подал руку Мадлен, приглашая ее к танцу. Она стояла, заложив руки за спину.
— Ну раз уж мы приехали сюда… — начал Анри.
— Это ничего не значит, вы привезли меня сюда силой.
— Полноте, обманывать, мадам.
— Я не обманываю вас.
— Вы сами согласились сесть на моего коня, сами выстрелили из лука, монеткой вызвали из кустов музыкантов. А теперь отказываетесь танцевать.
Музыка зазвучала немного громче, словно музыканты тоже приглашали Мадлен Ламартин к танцу. И женщина, еще не успев сообразить, что делает, подала руку виконту. Тот тут же принял ее, и они двинулись в танце.
Мадлен двигалась, словно бы загипнотизированная, а Анри Лабрюйер вел ее медленно и в то же время уверенно, не давая сбиться с такта, ведь волнение словно оглушило Мадлен, и звуки инструментов доходили до нее, словно из тумана. Шелест листвы, ласковое солнце, щебетание птиц навевало приятные мысли, и Мадлен
Уже было совсем забыла о письме, как внезапно музыка смолкла, и виконт остановился.
— Мадам, прошу вас к столу. Надеюсь, вы не откажетесь?
Мадлен стояла и слышала, как бешено бьется ее сердце.
— Вы лишили меня покоя, виконт.
— Простите, мадам, но это как раз и входило в мои планы.
— Нет, вы не понимаете меня, вы мешаете мне жить. Жизнь в деревне лишилась для меня своего милого единообразия.
— Вы преувеличиваете мои возможности, мадам.
— Ничуть.
— А я говорю, преувеличиваете.
— Можете оставить меня в покое, виконт? — взмолилась мадам Ламартин.
