— А-а, вы та самая мадемуазель, которая собирается выйти замуж.
— Да-да, — кивнула головой Констанция, — за Эмиля де Мориво.
Виконту явно доставило наслаждение слышать интонацию, с какой Констанция называла имя своего бывшего любовника.
— Я уже не кажусь вам таким страшным, мадемуазель? — виконт поклонился.
— Мне ему ответить? — шепотом спросила Колетта.
— Конечно же, дорогая. Здесь в деревне все проще.
— Да, виконт. Теперь я уже не боюсь вас.
— Вот и прекрасно.
Мы еще встретимся! — крикнула Констанция и махнула рукой кучеру.
Тот тронул лошадей, и они побежали резвей. Виконт глядел вслед удаляющемуся экипажу.» Все-таки странная женщина, Констанция Аламбер, — думал виконт Лабрюйер, — она, по-моему, и сама не знает, чего хочет. А я? Чего хочу я? Неужели в любовных победах заключается смысл жизни? Хотя они все-таки более безобидные, чем победы военные. Ведь я никого не убиваю, я приношу только счастье себе и другим. Пусть оно мимолетное, пусть недолговечное, но все равно это самое настоящее неподдельное счастье «.
Налетевший порыв ветра поднял на дороге пыль, и виконту пришлось прикрыть глаза рукой. А когда он открыл, карета уже исчезла.
— Сам не знаю, — пробормотал виконт, — не знаю, почему Констанция недосягаема для меня. Дело даже не в том, что она умеет противостоять моим домогательствам, я сам теряюсь в ее присутствии, а это редкое достоинство у женщины.
Злость поднималась в душе Анри, неудача с Мадлен Лабрюйер больно уязвила его самолюбие. А подобных обид виконт не привык сносить и оставлять безнаказанными.
— Я люблю Мадлен, люблю, — приговаривал виконт с каждым шагом, — я люблю ее все больше и больше. Жизнь теряет смысл, когда ее нет рядом со мной.
Он так упорно повторял эти слова, что уже верил в них, подходя к дому.
Графиня Лабрюйер встретила его в гостиной. Старая женщина сидела за столиком с веером карт в руках. Напротив нее сидели маркиз и маркиза Лагранж.
— Анри, присоединяйся, — довольно бодро для своего возраста сказала старуха и указала на свободное место.
Анри никогда не любил карточных игр. Их азарт казался ему искусственным и даже вредным для психики. Но огорчать свою престарелую родственницу ему не хотелось. Наверное, графиня Лабрюйер была единственной женщиной, которую Анри искренне любил.
Он устроился и взял карты. На удивление, виконту повезло.
— А что поделывает наша гостья? — как бы невзначай поинтересовался Анри.
— Какая? лицо маркизы Лагранж чуть порозовело. — Вы говорите о мадам Ламартин?
— Нет, о мадемуазель Аламбер и ее прелестной спутнице.
— Но вы же сказали — наша гостья, значит, имели в виду лишь кого-то одного?
Карточная игра располагала к неспешной беседе, ничего не значащим фразам.
— Я буду рад, маркиз, если вы скажете мне хотя бы об одной из них. Так ваши симпатии переменились?
— Нисколько.
— По-моему, виконт ваши взгляды были отданы другой женщине.
— Я не забирал их обратно.
— Ах, так решили действовать более широко.
— Я не люблю говорить на эту тему, маркиза. Слова здесь не решают ничего. Многие из мужчин любят бахвалиться любовными победами.
— Да-да, мой внук не таков, — вставила обычно глуховатая графиня Лабрюйер.
Маркиз Лагранж сделал новый ход, и виконту не повезло.
— Вы очень коварны, маркиз, придерживаете карты до последнего. Ведь я-то был уверен, что бубновый король на руках у мадам Лагранж.
— Вы, месье, — отвечал маркиз, — привыкли к одному стилю игры, я к другому. И не знаю, что занимает ваш ум, но смею заметить, занятие политикой заставляют хорошо играть в карты.
— Когда на руках хороший набор, — отвечал виконт — немудренно выиграть. Куда сложнее вести игру с плохой картой. К тому же, у меня есть подозрение, маркиз, что вы с женой играете в одну руку.
— Только в картах, только в картах, — маркиз рассмеялся.
Маркиза сложила свои карты и ходила, не глядя в них, но всегда вытаскивая ту, которую было нужно.
Виконт, я всегда на стороне своего мужа, что бы ни случилось, что бы ни происходило. Иные могут обольщаться, видя, как я забираю взятку, которую преспокойно мог взять мой муж. Но дело в том, что выигрыш мы делим пополам. И вы первый заметили это. Завидую вашей прозорливости.
— Я восхищаюсь вами, мадам.
— Чем же конкретно?
— Да, всем. Маркиз, первый раз мне приходится встречать столь рассудительную женщину. Обычно жены видят в своих мужьях врагов, тиранов и только вы видите в нем своего благодетеля.
— Что вы, виконт, — ответствовал маркиз Лагранж, — я бы не женился на другой женщине.
— А что вы думаете по этому поводу? — виконт обратился к графине Лабрюйер. Та пожала плечами.
— Я не знаю, как жила, но знаю, что жила правильно. Ведь мне удалось пережить своего мужа.
— Вот видите, — воскликнул виконт, — как коварны женщины!
— Нет, коварны мужчины, — отвечала старая графиня. — Они всегда уходят первыми, нужно лишь к этому приготовиться, и не слишком на них рассчитывать. Ты, Анри, весь пошел в этом смысле в деда. Сколько я ни говорила ему, что хочу умереть первой, он не слушал меня — и пожалуйста…
Если кон начинался для Анри Лабрюйера великолепно, то окончился полным его разгромом. В выигрыше остались маркиз и маркиза Лагранж.
— Так что же все-таки поделывает наша гостья? — с улыбкой спросил Анри.
— Тебе так не терпится узнать? Анри, все спустятся к обеду и ты, наконец, удовлетворишь свое любопытство.
— Нет, я должен узнать это сейчас.
Анри поблагодарил всех за хорошую игру и поднялся. Он успел заметить краем глаза Констанцию, прогуливающуюся в саду.
Виконт Лабрюйер нагнал мадемуазель Аламбер возле зарослей можжевельника.
— Констанция.
— Да, виконт.
— А где твоя воспитанница?
— Ты в конце концов заинтересовался ею?
— Я интересуюсь тобой.
— Я уже говорила — это бесполезно.
— Только не для меня.
— Но ведь ты знаешь меня не первый год.
— Это и придает мне силы.
— Ты так думаешь?
— Чем больше прошло от начала, тем ближе к концу.
— А я, Анри, не привыкла менять своих взглядов на мужчин.
— Ты кого-то полюбила вновь?
— Нет, но мне довелось пережить вчера страшное потрясение.
— Кто напугал тебя, Констанция?
— Мне предложили выйти замуж.
— Это что-то новое.
— Но ты, Анри, никогда не догадаешься, от кого исходило подобное предложение.
Виконт принялся перечислять всех знакомых ему дворян, кто бы мог отважиться на такой безнадежный в своих последствиях поступок. Но каждый раз Констанция отрицательно качала головой.
