Но все течет, все меняется, и мне уже плевать на то, что у моей жены идеальная фигура. Лучше бы я выбрал кого-то с бомльшим количеством мозгов.
— Неужели ты после трех лет брака будешь вспоминать про какие-то там условия договора? — спрашивает она, картинно хлопая накладными ресницами.
— Вот именно, Анжела, — резко добавляю голосу строгости. — Мы недавно справили третью годовщину, а одним из моих главных условий было то, что в течение этого времени ты родишь мне сына! Попрошу заметить, что я свою часть договора выполняю исправно. — Красноречиво оглядываю нашу шикарную кухню с гарнитуром из натурального дерева. — Мы переехали в новый дом, я ежемесячно выплачиваю тебе нехилую сумму на шпаклевку наружности, тряпки и прочее…
— Не надо называть мои базовые потребности шпаклевкой наружности! — тут же дует губы она.
Снова тяжело вздыхаю, считаю уже до десяти.
Потом продолжаю еще более строгим тоном:
— Я смирился с твоим диабетом, но с бесплодием мириться не собираюсь.
Анжела снова нервно сглатывает, разводит руками.
— Я не бесплодная, просто есть нюансы…
— Когда мы женились, никаких нюансов у тебя не было, с чего вдруг они появились?
— Так случается, я же тебе объясняла!
— Мне плевать на твои объяснения, — чеканю строго. — Надоели твои отговорки. Либо ты решаешь этот вопрос, либо я подыскиваю новую кандидатку на роль жены. Здоровую и готовую рожать. Без нюансов! Все. Срок тебе три месяца и ни днем больше…
Да, жестко, согласен.
Но так устроен этот мир. Ты либо жесткий, либо за бортом.
Я всю жизнь достигаю всего, что планирую.
В интернате рвал жопу, учился на одни пятерки, чтобы пролезть в приличный вуз и хоть как-то там удержаться. В университете вкалывал на трех работах, чтобы одеться, прокормиться. Учился ночами. Вот уже семь лет шагаю семимильными шагами по карьерной лестнице. Я лучший в отделе информационных технологий, именно потому его возглавляю. Сплю по четыре-шесть часов в сутки, чтобы все успеть. Всю жизнь зубами выгрызаю свое место под солнцем.
Я физически крепок, вынослив, каждое утро пробегаю по десять километров. К двадцати девяти годам ни одного седого волоса, по-прежнему могу похвастать густой каштановой шевелюрой. На животе ни грамма лишнего жира, в отличие от коллег.
Я — носитель идеального генофонда, мать вашу так, а она не может мне родить!
Мне необходим наследник. И не когда природа соблаговолит мне его подарить, а когда я решу.
— А может, найдем суррогатную мать? — вдруг подает голос Анжела.
Вопросительно на нее смотрю, и жена впервые за вечер начинает выдавать дельные мысли.
— Мы наймем какую-нибудь здоровую девушку, возьмем твое семя, мою яйцеклетку, сделаем оплодотворение с помощью ЭКО, и вуаля… Так сейчас делают все продвинутые пары. Опять же, не придется портить фигуру… Ты же любишь мою фигуру, Глеб!
— Вообще-то, сохранение твоей фигуры в первоначальном состоянии также прописано в договоре, — чеканю строго. — Именно для этого я оплачиваю твои занятия с фитнес-тренером, бассейн и прочее.
Анжела снова поджимает губы.
Не любит, когда я тычу в нее соглашением, которое она сама же радостно подписала.
Но если честно, мне плевать.
— Я все устрою и сообщу тебе по результату, — кивает она наконец.
А потом поднимается из-за стола, хочет уйти.
— Куда собралась? — меряю ее недовольным взглядом. — Сегодня среда.
По понедельникам, средам и субботам Анжела спит в моей комнате, и мы занимаемся сексом.
Я — человек расписания. Что поделать, иначе просто не вывезу то количество обязанностей, которое на себя взял. Может быть, секс по расписанию — не слишком романтичная вещь, но, опять-таки, мне плевать. Роскошь спонтанных свиданий с моим графиком непозволительна, это для безработных придурков.
— Я просто думала, ты разозлился и вряд ли захочешь… — начинает лепетать Анжела.
Тут же ее перебиваю:
— Быстро в койку!
Глава 4. Под красным чесночным соусом
Антон
В ноздри заползает запах чеснока, а правую щеку разъедает, будто в нее втерли перец.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Резко поднимаю голову и морщусь от боли в голове и мышцах.
Медленно фокусирую взгляд на столе, разбросанной по нему испорченной еде. Вижу напротив себя нетронутую тарелку с квелым салатом и засохшим пюре — тарелку Миры.
Я заснул за столом мордой в тарелке?
— Какого хрена?! — хриплю не своим голосом. — Кирдык!
В горле пересохло, как в Сахаре. Аж шевелить языком неприятно.
Я ж не пил! Я никогда так не пью!
Замечаю, что за окном начинает светать. Смотрю на часы — семь утра.
— Мира? — ору что есть силы.
В какой бы части дома она ни была, наверняка услышит. Жду десять секунд. За это время она должна прибежать. Это устоявшееся правило. Я еще в первый год совместной жизни научил жену расторопности.
Она не приходит.
— Мира! — снова ору.
Она знает, что после третьего зова ей достанется на орехи.
И все же не приходит!
Не понимаю, где она.
Кое-как встаю, чувствую боль в мышцах. От лежания в неудобной позе у меня затекло все тело. Это же надо, как я устал, раз уснул за ужином! Перетрудился, перенервничал. Естественно, устал. Но какого хрена жена позволила мне проспать вот так всю ночь? Неужели не могла разбудить, довести до кровати?
Побоялась трогать? Да, я не подарок спросонья, но это же не причина, чтобы оставлять меня спать на куске мяса?!
Шея сзади начинает нестерпимо чесаться. Тяну руку под ворот рубашки.
Там что-то есть!
Достаю и долго смотрю на листок жухлого салата. Нет, я еще могу как-то понять, что вырубился мордой в тарелку, но как мне за шиворот попал гребаный салат? Оглядываю столовую и неожиданно понимаю — эта сука вывалила мне на голову миску с едой, пока я спал! Кто так вообще делает?
Она охренела?!
Человек устал, вырубился за столом, а она на него салат… Что за выходки?
Это очень непохоже на мою послушную Мышь. Кто ей хвост прищемил, что она так себя ведет? Уж точно не я, у нас в последнее время не было конфликтов, все идеально.
Вот почему не идет ко мне. Боится! И правильно боится. Получит за дело по полной программе.
— Иди сюда, Мира, — цежу с издевкой.
Деться ей некуда, все равно придет.
Достаю телефон, набираю ее номер, а он недоступен.
— Какого…
Мире запрещено отключать телефон. Она должна быть доступна двадцать четыре часа в сутки. Она замуж для чего вышла? Жена должна быть в полном распоряжении мужа. Всегда!
Щеку почти нестерпимо щиплет. Провожу по ней рукой и на ладони остается след от чего-то красного, полузасохшего. Включаю фронтальную камеру на телефоне и любуюсь своим лицом, которое залито чем-то красным. По запаху очень напоминает… чесночный соус с кинзой!
Эта дрянь мало того что не позаботилась о моем комфортном сне, но вдобавок вылила на меня соус! Она решила, что бессмертна?
— Обалдеть…
Спешу в ванную, скидываю грязные шмотки прямо на пол. Мира потом уберет.
Встаю под горячий душ.
Вода помогает немного прийти в себя. Также понимаю — ну не мог я сам вот так вырубиться, причем надолго. В меня будто транквилизатором жахнули.
Отчего-то вспоминаю чересчур сладкий вкус вишневого компота, прямо как бабский ликер. Нетипичный вкус для компотов жены. Зачем она так насладила? Может… Мира хотела замаскировать сладостью другой привкус? Какой?
Отчаянно тру щеку, которую до сих пор немного щиплет, хотя я три раза ее намылил и смыл. Как я не почувствовал жжение во сне? И тут меня осеняет: Мышь наверняка подсыпала мне снотворное, иначе я бы проснулся раньше. Точно! Вот почему я вырубился, другого объяснения просто не может быть.
Для чего моей Мыши это могло понадобиться? Чтобы собрать вещички и свалить от меня? Ну это она зря. Не в этой жизни. Она от меня уйдет!
Наскоро моюсь, выскакиваю из ванной в одном полотенце на бедрах, спешу к шкафу, где я выделил для Миры целых две полки под вещи. Но шмотки там, пусть их вроде бы стало меньше. Или не стало?
