Официантки говорят — милый парень, но со мной он ведет себя как император с провинившейся рабыней.
Особенно когда мы наедине.
— Вы меня искали, Владимир? — вежливо спрашиваю я.
— Тебя разве найдешь в зале, вечно где-то гуляешь, — недовольно ворчит он. — Почему гости должны ждать?
— Но там Кристина, и я тут по приказу Дарьи Ивановны… — пытаюсь оправдаться. — Сейчас только поставлю торт в холодильник и обратно в зал.
Его мои оправдания нисколько не интересуют.
— Ну-ну… — цокает он языком и впивается в меня взглядом. — Смотри, Мира, ты у меня на карандаше.
Ожидаю, что после этого он уйдет, но нет.
Владимир продолжает сверлить меня взглядом. Хочет проверить, как я справлюсь? Как только это понимаю, мои руки мгновенно начинают дрожать.
Как же я это ненавижу! Вечно, как только он подойдет, у меня все начинает валиться из рук. Я это выяснила еще в тот момент, когда меня учили сервировке столов. По его милости разбила бокал и получила нагоняй.
А Владимир будто чувствует мою нервозность и старается всеми силами ее усугубить. Если я ему так сильно не нравлюсь, ну не брал бы на работу. Но взял же зачем-то. Чтобы третировать? Почему мне вечно везет как утопленнику?
Велю себе успокоиться.
Поворачиваюсь обратно к холодильнику, продолжаю расчищать место под торт. Действую максимально аккуратно, чтобы не повредить другие коробки. Потом буквально с придыханием беру торт со стола.
Подхожу к холодильнику, медленно протягиваю руки, чтобы поместить коробку на полочку, а она слишком высокая, надо аккуратно втиснуть. Сосредоточенная на важном деле, я пропускаю момент, когда Владимир оказывается за моей спиной, почти вплотную. Чувствую, как мужская рука скользит по филейной части, а потом пребольно ее сжимает.
— Ой! — визжу как ненормальная.
Ослабляю хватку всего на секунду. Маленькую такую, крохотную секундочку… А торт уже на полу.
Владимир тут же отскакивает в сторону, будто это совсем не он только что лапал меня за задницу.
— Ты что сделала, дура ненормальная? — орет он на меня. — У тебя руки из жопы, что ли? Ты хоть представляешь, сколько стоит такой торт?!
Столбенею, переводя взгляд то на торт, то на администратора. Он, конечно, и раньше был не подарок, но так себя не вел.
Тихо шепчу:
— Но я же… Но вы же… Но я же из-за вас…
— Что ты мямлишь? Еще меня обвини, дура безрукая… Сама уронила!
«Дура безрукая», «тупая курица», «никчемушница» и так далее, и по тому же больному месту. О, сколько таких изречений я наслушалась от Антона. Ему все было плохо, что бы я ни сделала. Как бы сильно ни старалась, ни разу не похвалил, зато всегда находил, за что поругать.
— Чего зависла? — продолжает Владимир хамским тоном. — Слушай меня, болезная… Стоишь, ресницами хлопаешь…
А ведь с остальными официантками он общается вполне нормально, зато со мной вот так. Ни к кому больше не пристает, а ко мне посчитал, что можно.
Продолжаю молчать, а он распаляется еще больше:
— Ты понимаешь, что как только я сообщу хозяйке про торт, тебя вытолкают взашей? Тебе это ясно? Подумай, как можешь загладить вину…
И тут он как-то по-особенному мерзко ухмыляется.
Намекает на секс? Меня буквально тошнит, как только представляю себя с этим уродом.
Отчего-то вспоминается недавно сказанная Лялей фраза: «Жертва до тех пор жертва, пока ведет себя как жертва». Это она рассуждала про сериал, но, боже мой, как же подходит мне эта фраза! Вечно оправдываюсь, мямлю, хотя по факту невиновата. Хоть бы раз взяла и отстояла себя…
Мне дико надоело быть вечной грушей для битья. Больше не хочу!
— Я ни в чем не виновата, — говорю спокойно, но достаточно громко, чтобы он расслышал.
У начальника глаза увеличиваются в размере.
— Ты еще спорить со мной будешь?
— Вы ко мне приставали, схватили меня за попу, поэтому я уронила торт!
— Я не понял, у тебя глюки, что ли? Да тебя на наркотики надо проверить, ты же обдолбанная…
— Сам ты обдолбанный! — вдруг слышу чей-то голос.
Громкий такой, жутко похожий на мой. Но я же не могла такое сказать начальнику, нет? Однако в хранилище никого, кроме него и меня, нет, так что выходит — мои слова.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Вон висит камера! — пыхчу, указывая в верхний угол комнаты. — Так что я смогу доказать…
— Ничего ты не докажешь! — вопит он. — Камера со вчерашнего дня не работает, так что…
Мой лоб покрывается испариной. Вот так да! Только теперь до меня доходит, почему он подловил меня именно здесь.
— А у меня нежная кожа, — нагло заявляю, — наверняка после твоей лапищи остался синяк! Так что доказательства все равно есть… Прямо сейчас пойду к хозяйке кафе и пожалуюсь.
Вижу, как багровеет лицо администратора. Он открывает рот, чтобы на меня заорать и… закрывает его! Замечаю, как пытается с собой справиться.
— Это будет твое слово против моего, — говорит он почти нормальным голосом. — Давай замнем, я сам закажу новый торт и…
А мне впервые в жизни не хочется ничего заминать. Не счесть, сколько раз я вот так просто проглатывала обиды. Он хоть бы для галочки извинился. Но нет! Не считает он нужным извиняться. Как же, кто я такая, чтобы передо мной извиняться…
Но если я позволю этому козлу вытереть об в себя ноги, так навечно и останусь никем — четко это понимаю.
Закрываю глаза, вспоминаю сегодняшний сон: лицо Антона, его руки, которые тянутся ко мне. Меня передергивает. Я больше не позволю ни ему, ни этому наглому хмырю, ни кому-то другому безнаказанно надо мной издеваться.
Мне очень страшно, хочется удрать куда подальше, но вместо этого я прищуриваю глаза и спрашиваю:
— Замнем, значит? А потом что? Ввернемся назад в прошлое, где ты не успел схватить меня за задницу, а потом обозвать по-всякому?
— Эм… — тянет он. — Ты успокойся. Давай договоримся.
— Я не буду с тобой ни о чем договариваться…
На этом срываюсь с места и бегу прямиком в кабинет владелицы кафе.
* Dйlicieux — вкусно (перевод с французского).
Глава 8. По кусочкам
Мира
Следующим утром сижу на кухне, пью чай без сахара и пытаюсь собрать себя по кусочкам.
Это ж какой-то пипец, товарищи!
Меня вчера облапали, оскорбили, так я еще и виновата осталась. Первый раз решилась отстоять себя и сразу вляпалась по самые огурцы.
Естественно, меня уволили, а заработанные за это время деньги пошли на оплату торта. Дурацкий дорогущий торт из фирменной кондитерской. Я в жизни не поверю, что он стоил, как моя зарплата за две недели, но чеков мне никто не показал.
Вкалывала в этом кафе как проклятая, а в результате получила фигу. Смачную такую…
Кто же знал, что это Владимир — любовник хозяйки кафе. Я даже предположить такого не могла! Во-первых, у них с Дарьей Ивановной разница в возрасте лет десять минимум. Не думаю, что ему больше тридцати, а ей сорок. Во-вторых, она замужем… Причем муж такой с виду приличный, ласковый.
Не понимаю тех, кто изменяет своим мужьям, тем более если мужья хорошие, не то что мой. Зачем тогда вообще жениться, если собираешься гулять?
В то же время ловлю себя на мысли, что не жалею о том, что сделала.
Я ведь не одна вчера лишилась работы, Владимиру тоже досталось. Несмотря ни на что, мне было чертовски приятно слышать, как Дарья Ивановна на него орала. У меня прям душа радовалась.
Ну что, Мира, порадовала душу? Теперь спускайся на грешную землю…
Первым делом просматриваю новые объявления о съеме жилья. Больше не могу себе позволить мажорство в виде комнаты за двадцать пять тысяч. Сама двухкомнатная квартира, которую мы с Лялей снимаем, стоит сорок с небольшим в месяц, плюс коммуналка, вот и получилось по двадцать пять на меня и Лялю. Но это я по приезде в Москву просто не ориентировалась в ценах, а мне нужно было срочно куда-то деться.
Впрочем, я и согласилась-то на этот вариант только потому, что тут мне не надо было платить риелтору или отдавать залог. К тому же прельщал тот факт, что квартира рядом с метро.
