Нахожу несколько вариантов дешевле — разлет цен от пятнадцати до двадцати тысяч плюс залог. То есть, чтобы съехать, мне надо тридцать-сорок тысяч. Пригорюниваюсь еще больше. У меня нет таких денег… И я не знаю, как мне надо извернуться, чтобы найти их за оставшиеся дни. Иначе попросту стану бездомной.
Слышу тяжелую походку Ляли в коридоре, очень скоро она появляется на кухне.
— Привет. Что случилось? — спрашивает она озабоченным голосом.
Видно, слишком у меня лицо кислое, раз Ляля решила задать такой вопрос.
— Меня выперли из кафе, — признаюсь с виноватым видом.
— Ой-ой… извини, занять не смогу, — тут же говорит она.
Усаживается на табуретку рядом, смотрит с беспокойством.
— Да я и не прошу, их же надо будет с чего-то отдавать, а мне не с чего. Переселюсь в какой-нибудь заброшенный чердак, буду соседствовать с пауками, — нервно смеюсь я.
Мы обе замолкаем, опускаем взгляды на стол, некоторое время рассматриваем розовые и фиолетовые цветочки на клеенчатой скатерти.
— Что, все так плохо? — спрашивает Ляля.
— Как-нибудь постараюсь пережить… — вздыхаю.
— У тебя со здоровьем как? — вдруг меняет тему Ляля.
— Предлагаешь попробовать продать почку? — снова нервно смеюсь.
— Тьфу на тебя! — машет рукой Ляля. — Какая почка? Попробуй сурматеринство, как я…
— Сурматеринство? — Моя бровь ползет вверх. — Так ты это не для себя ребенка… — запинаюсь на последнем слове, чувствую, как краснеют щеки.
— Одна, без мужа, на съемной квартире с ребенком? Да еще и без работы? Пффф, я че, дура, что ли? — фыркает соседка. — Не-е-е, я дебилизмом не страдаю. Я тоже, как ты, не так давно приехала сюда, тыкалась-мыкалась, думала, куда приткнуться, вот нашла вариант. Рожу, получу деньги и свалю за рубеж. На фиг, меня эта страна задолбала. Работы нормальной нет, ничего нет.
Чем дольше она говорит, тем сильнее меня передергивает. Нужда нуждой, но чтобы отдать ребенка… Нет, я не осуждаю тех, кто отдает своих детей на усыновление, но даже примерно не представляю, как это тяжело.
Сколько себя помню, всегда хотела детей.
Не с Антоном, конечно. Ни за что! Если из него вышел такой паршивый муж, какой бы из него получился отец? Упаси боже от такого папашки.
Я люблю детей и много раз представляла себя мамой, но о сурматеринстве не задумывалась никогда. Пусть ДНК не твоя, но ты же носишь малыша под сердцем целых девять месяцев, как потом отдать? Даже за все деньги мира это слишком.
— Для меня бы это было очень тяжко — родить, а потом отдать…
Ляля разводит руками:
— А прикинь, как тяжко тем, кто не может иметь детей? Хочешь, хочешь, а не можешь… Для некоторых это единственный шанс вообще.
— Это да, — киваю. — Но отдать своего ребенка…
— Ну, вообще-то, это не мой ребенок, Мира, — фыркает она.
— Я это понимаю, но…
— Нет, не понимаешь, — качает головой она. — Это самое главное для сурмамы — понять, что ты отдаешь не своего ребенка. Он их, тех людей, которые сдали биоматериал. Я просто позволяю малышу вырасти в моем животе. Без меня его вообще не было бы, сечешь? Я делаю людям хорошее дело, благодаря мне они станут родителями. Ты бы что предпочла? Вырасти в животе сурмамы или вообще не вырасти? Вот!
Никогда не смотрела на этот вопрос под таким углом. Может, зря?
Глава 9. Кукушка
Глеб
Я приехал в клинику заранее, пожалуй даже слишком рано. Специально припарковался у входа, чтобы иметь идеальный обзор. Внимательно вглядываюсь в каждое женское лицо, чтобы не пропустить то самое, на которое вот уже несколько дней любуюсь в телефоне.
Это заняло у меня время, но я нашел подходящую мать для будущего ребенка. По глупости сначала доверил это Анжеле, но жена не справилась, как обычно. Так что я все взял в свои руки. Как всегда.
Не собираюсь полагаться на волю случая в таком важном вопросе. Мне нужен идеальный сын, и я получу его к своему тридцатилетию. Отличный подарок для меня. Все, как я и планировал.
Встреча с врачом-консультантом назначена на восемь утра, но выбранной мной девушке велели явиться чуть раньше, по моей просьбе. Хочу якобы случайно встретиться с ней в коридоре, коротко переговорить, посмотреть на нее, убедиться, что это именно та особа, и меня не пытаются облапошить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мирослава Горцева, двадцати двух лет от роду, имеет трехгодовалого ребенка.
Кукушка, как зову ее про себя.
А кто она еще, после того как отдала на воспитание родственникам супруга своего первого ребенка? Что за дурь у бабы в голове, если она оставила сына и усвистала от мужа в столицу? Ей денег охота? Ей стало скучно в провинции?
Нет, мне плевать, естественно. Еще я не задумывался о мотивах глупых куриц, которые летят в Москву за счастливой жизнью. Просто ненавижу баб, которые бросают своих детей.
Я ведь тоже сын такой кукушки. Она родила меня, пару лет со мной помыкалась, а потом бросила одного в съемной комнате, в коммуналке, и умотала на дачу к друзьям на несколько дней. Больше я ее никогда не видел. Если бы не соседи, может, я там и помер бы. Спасибо им, вызвали соответствующие службы, считай, повезло. Потом мать подписала отказ от родительских прав. Ничего, я как-то выжил, окреп, теперь у меня своя семья. Только не хватает ребенка.
Жаль, завести потомство по-нормальному не получилось, просчитался я с выбором супруги. Серьезный косяк! Ну ничего, поправлю дело.
Обидно только, что в матери моему сыну достанется девчонка, не отягощенная такими понятиями, как совесть, ответственность. К тому же у нее напрочь отсутствует материнский инстинкт. Сбагрила ж первого! Аж коробит от таких мамаш. Однако она здоровая и понравилась мне внешне. А именно внешность имеет для меня краеугольное значение. Смотрел на фото кандидаток в суррогатные матери и просто с души воротило, а тут приятное лицо, даже чем-то родное показалось, хотя это совершенный бред. Глаза у нее особенные, цепляющие. Я не одну ночь думал над разными кандидатурами, взвешивал все за и против, в конце концов решил — она.
Я бы, конечно, предпочел взять нерожавшую, чтобы без всякого эмоционального багажа, но это запрещено. Оказывается, женщина должна иметь хотя бы одного ребенка, для того чтобы стать суррогатной матерью. Как по мне, глупое правило, совершенно ничего не гарантирующее. Любая беременность может пройти с осложнениями, как мне объяснили. Или без осложнений.
По-хорошему я бы мог вообще обойтись без клиники, просто взять ту же Мирославу, заделать ей ребенка по старинке, а потом предложить отказаться от родительских прав. Она бы не артачилась, отдала же первого. Но я дочку не хочу, мне нужен только сын.
Поэтому клиника, поэтому ЭКО и все эти бумажные проволочки.
В общем, что имеем, то имеем.
Пусть мамаша не ахти каких моральных устоев, зато здоровая и красивая.
Впрочем, чего я вообще переживаю? Моя мать, скорей всего, была такой же, но я ведь вырос абсолютно нормальным человеком, достойным членом общества. А мой пацан даже не узнает, что его будет воспитывать не его биологическая мать.
Да, знаю, по отношению к Анжеле я поступаю не слишком красиво, но брать ее яйцеклетку для оплодотворения не буду точно. Она с дефектом, а мне оно для будущего потомства не надо. У меня-то идеальные живчики, для них нужен подходящий биоматериал.
Это, кстати, якобы запрещено — брать биоматериал у суррогатной матери. Впрочем, выбирать пол ребенка тоже запрещено, но в какой стране живем. Тут все запрещенное при нужных манипуляциях становится разрешенным. Все проблемы я с главврачом клиники уже решил.
Оно, вообще-то, и хорошо, что Мирослава без моральных принципов. Значит, точно не возникнет проблем, когда придет время забрать ребенка.
Забавно даже — сыну кукушки родит кукушка.
Посмеиваюсь своим мыслям и тут вижу, как к клинике приближается она.
На какой-то миг замираю, отмечая, какая у нее плавная походка, как развеваются на осеннем ветру ее пушистые волосы, как забавно она морщит носик.
