– Меня дома, наверное, убьют. Я обещала сразу после школы прийти. Может, пойдем ко мне в гости? – спросила Аня, не желая расставаться со своей подругой.
– Пошли! – мама Наташи всё равно была на работе, так что дома её никто не ждал. К тому же доверие, которое ей оказывали родные, как правильной и послушной девочке, давало ей ряд преимуществ. Одно из которых позволяло ей гулять, где ей заблагорассудиться, до того, как начинает темнеть.
В отличие от Наташи Аня жила в многоэтажном доме. Это было, конечно, не элитное жилье с охраняемой территорией и консьержем на первом этаже, но вполне приличный дом среднего класса, нестарый, неразваливающийся, поддерживаемый жителями в достойном виде.
Дверь квартиры открыла женщина, которую Наташа естественно приняла за Анину маму.
– Здравствуйте, – улыбнулась Наташа из-за спины Ани.
– Это моя подруга Наташа, можно мы у нас немного посидим?
– Конечно, заходите. Обедать позже будешь, Ань? Наташ, может, хочешь чего-нибудь?
– Нет, спасибо, – вероятно, Анина семья всё-таки не так уж и бедна, но всё равно Наташе казалось, что если она согласится поесть у них, то кому-нибудь достанется меньше еды, чем обычно. Тем более, она действительно была не столь уж голодна.
Это была небольшая двухкомнатная квартира. В детской Наташа неожиданно обнаружила для себя какого-то мальчишку лет восьми, увлеченного игровой приставкой.
– Это мой брат, Саша, – объяснила Аня. Наташа даже и не подозревала о наличии у Ани брата. Она никогда не упоминала о нём.
– Привет! – поздоровалась Наташа, но мальчик ничего не ответил, и Наташа сразу почувствовала себя вдвойне некомфортно в чужом доме в одной комнате с человеком, который изначально недружелюбно к тебе настроен. Когда рядом есть уши, которые даже здороваться с тобой не хотят, сразу пропадают все темы для разговора. Она постаралась отвлечься и стала рассматривать вещи в комнате. Двухъярусная кровать, мягкое бесформенное кресло, шкаф для одежды, стеллаж с книгами и статуэтками, телевизор с игровой приставкой и письменный стол с настольной лампой. Почему-то Наташа всегда обращала особое внимание на источники света в комнатах. Она могла совсем не вспомнить, какого цвета были обои или занавески, был ли ковер в комнате, но она всегда помнила, как выглядела люстра, торшер или даже настольная лампа там, где она побыла. У Ани была ультрасовременная офисная настольная лампа, вытянутая, чёрная и совсем не вписывающаяся в интерьер детской.
Наташа перевела взгляд на стеллаж, разглядывая статуэтки, и заметила среди них фотографию в рамке с женщиной, совсем не похожей на ту, что открыла дверь.
– Кто это? – Наташа пригляделась к фотографии. Она была старая и краски сильно выцвели. Хотя, возможно, они никогда и не были яркими.
– Моя мама, – как-то сухо ответила Аня. – А тётя Оля, – видимо, речь шла о женщине, которая открыла дверь, – её сестра и мама Сашки. То есть моя тётя.
– Понятно… А что твои родители тоже на работе?
Просто вырвалось, без задней мысли. Просто фраза, чтобы поддержать разговор. Но она попала в самое сердце.
– Нет, – тихо ответила Аня. Но Наташа почему-то не придала этому значения и продолжила.
– А где? – удивлённо спросила она. Наташа продолжала рассматривать вещи на полках, не обращая особого внимания на возникшую паузу. Ей было на самом деле не так уж и интересно, чем сейчас действительно занимаются родители Ани.
– Слушай, мы тут никак не можем пройти один уровень в игре, и в «Прохождении» тоже нет подсказок. Может, ты догадаешься, что тут нужно сделать? – Аня перевела тему и с улыбкой протянула Наташе игру и книгу с прохождением. Наташа решила, что Аня просто опять стесняется какой-то ерунды, и была рада поговорить на ту тему, которая ни у кого не вызывает смущения.
После двух часов безуспешных виртуальных сражений Наташа решила, что пора бы уже отправиться домой, но Аня ещё вызвалась проводить её до их перекрестка.
– Помнишь, ты меня спросила, где мои родители? – начала Аня, как только они вышли из дома. Она смотрела куда-то в сторону.
Наташа вдруг поняла, что это что-то очень сокровенное, и ответила очень тихо.
– Да…
– Моя мама умерла, когда мне было 3 года. Я её почти не помню. А папа спился и фактически бросил меня. Тётя забрала меня к себе. Хотя муж её саму бросил… из-за Саши. Он инвалид, если ты заметила, он ни разу не вставал. Он не может ходить в обычную школу… Да и вообще, очень много не может делать как все, и за ним нужно постоянно следить и ухаживать. И тёте приходится в одиночку воспитывать нас двоих. Она, конечно, не в восторге от всего этого. И мне кажется, она меня недолюбливает. Потому что я здоровая, а её собственный ребенок нет. И часто срывает на мне свою злость.
Наташа совсем не ожидала, что всё окажется настолько печально. Она даже не знала, что нужно и правильно говорить в таких случаях. Она подавила первое желание произнести «мне жаль», представив себя на месте Ани. Жалость – это последнее, что она хотела бы получить от окружающих в этой ситуации. Да, и в любой другой. Но, вероятно, именно это она и испытывала сейчас, хотя и заменила в своём внутреннем диалоге это слово на «сострадание».
– Понятно, – она произнесла это немного грустно, сострадающе, но не стала делать из этого трагедию. Она бы хотела сказать, что для неё этот факт не имеет значения, что Аня для неё такой же человек, как и все, ничем не хуже, и ей не нужно стесняться своей судьбы. Она ведь ни в чем невиновата. Но она догадывалась, что не сможет это сформулировать так, чтобы не усугубить ситуацию, поэтому решила обойтись одним словом, чтобы поставить точку в этой теме и закрыть её. – А не хочешь ко мне теперь в гости? У меня есть шоколадный торт! – Наташа почувствовала, что вызванную из глубин прошлого горечь надо срочно заесть чем-то сладким.
– Что же ты раньше молчала?! – без колебаний согласилась Аня. – Конечно, хочу!
Они пошли к Наташе домой, вместе делали уроки, ели торт, смеялись над умными речами из телевизора и звонили на неизвестные телефонные номера.
– Алло? – слышался чей-нибудь незнакомый голос в трубке.
– Мы смываемся, – кричали Аня с Наташей хором в трубку и спускали воду в туалете так, чтобы это было слышно и на другом конце телефонного провода.
Они засиделись допоздна, хохоча до слёз над любой глупостью. Пришлось позвонить Аниной тёте и уговорить её позволить племяннице остаться в гостях на ночь. Та была нисколько не против. Но прецедент дал повод тому, чтобы с тех пор Аня часто оставалась ночевать у Наташи, пока однажды совсем не переехала к ней.
Брат
На следующую ночь после признания Ани Наташа никак не могла уснуть. Она вспомнила отца, который тоже умер, когда она была ещё совсем маленькой. Что там после смерти? Говорят, есть душа, которая живёт вечно… И что? Она так же всё видит и чувствует? А где она будет жить? В раю? А что такое рай? В каком-то фильме говорили, что рай и ад точно такие, какими ты себе их представляешь. Для каждого свой. Какой был бы рай у меня? Что я люблю больше всего? Наташа стала припоминать все приятности в жизни. Всё. Я люблю мир таким, какой он есть. Мой рай был бы жизнью на земле. А тогда каким был бы ад? Она вспомнила о войнах, неизлечимых болезнях и голодающих. Ад тоже был бы жизнью на земле. Если так, то я, видимо, даже не заметила бы, что умерла, потому что в обоих случаях осталась бы на земле. А если не так? А что если ты умираешь и просто перестаешь чувствовать и думать?! Тебя просто нет…
Дрожь пробрала Наташу до души. И она не смогла сдержать слёз. Это была истерика. Была ночь, и она старалась никого не разбудить и плакать как можно тише, но никак не могла смириться с мыслью, что однажды её просто не станет. И её мамы. И брата. И вообще всех, кого она знает и любит. С каждой новой воображаемой потерей страх овладевал девочкой всё сильнее.
– Почему, почему, почему… – вырывалось у неё сквозь нескончаемый поток слёз.
– Натусик, что случилось? – в комнату вошёл старший брат, который из коридора услышал всхлипы ребёнка.
Наташа плакала и не могла произнести ничего внятного из-за удушающего страха. Вадим сел на кровать рядом с Наташей и обнял сестрёнку, позволив ей выплакаться, не сдерживая слёз.
– Ну ты чего? – наконец обеспокоенно спросил он.
– Мы все умрём… – по слову выдавил десятилетний ребёнок.
– Ооо, – брат невольно усмехнулся. И хотя он старался дальше говорить серьёзно, у него не получалось избавиться от улыбки облегчения. Как будто смерть это нечто более поправимое, чем если бы у ребёнка болел живот или его обижали бы в школе. – Но это ещё не скоро случится… У тебя ещё вся жизнь впереди.
– А у мамы? – она подавила новые всхлипы.
– Люди живут до тех пор, пока мы о них помним. Даже после смерти родные и близкие всегда остаются рядом, в твоём сердце, – Вадим пытался найти какие-нибудь ободряющие фразы и вспоминал все теории, стараясь не задевать серьёзных тем вроде религии.
