Потому Дейв знал, что он может в соответствии со своей неизменной утренней привычкой побездельничать у себя за столом, восседая почти голышом (за исключением полотенца), понаслаждаться второй за день чашкой кофе и полистать «Уолл-стрит джорнал».
Несколько мирных минут спустя, прихватив третью чашку кофе, Дейв неторопливо направился в гардеробную: решать, что надеть.
На сегодня он выбрал легкий желтовато-коричневый костюм — ближе даже к цвету хаки. Хотя гнусная влажная погода, свойственная прошедшему лету, уже закончилась, конец сентября выдался теплым. Шерстяным костюмам Дейва предстояло повисеть на вешалках еще несколько недель.
Надев брюки, подпоясавшись и натянув удобные, мягкие — перчаточной кожи — туфли от Белли, Дейв развернул свежую, накрахмаленную рубашку. Надев ее, он после некоторого размышления взял с вешалки бледно-желтый галстук с повторяющимся голубым узором. В дверь гардеробной было встроено зеркало в человеческий рост. Дейв задвинул дверь на три четверти и взглянул на себя.
«Что, так и не научился завязывать галстук без зеркала?» — поинтересовался его ангел-хранитель.
Дейв придирчиво оглядел себя. Неплохо. Очень даже неплохо. Талия не изменилась со времен колледжа. Сорок семь лет, но по виду не скажешь. Эй, красавчик, ты никак собираешься жить вечно? Дейв утвердительно кивнул. Ежедневные пробежки, два раза в неделю занятия на тренажерах, курение лишь изредка, и то не сигареты, а дорогие сигары, диета, о которой даже Хелен худого слова не сказала бы, потребление алкоголя — очень умеренное…
— Дейви!
Оклик донесся из кабинета — вопросительный голос Берни Леви. Его резкий бруклинский выговор ни с чем не спутаешь. Дейв взглянул на свой «Ролекс». Семь сорок три. Видно, сегодня утром на дорогах свободно. Президент и председатель правления «Сентерекса» явился в контору намного раньше обычного.
Дейв накинул пиджак, повел плечами, поправил галстук, слегка сместившийся влево, и, прихватив чашку, открыл дверь гардеробной.
— Я здесь, Берни. Что такое?
Берни стоял спиной к гардеробной. Дейв увидел пистолет, лишь когда Берни развернулся.
2
В джунглях существует две разновидности времени: долгое и медленное. Долгое время — это то, в котором ты обычно живешь. Ты сидишь под деревом, или в какой-нибудь хижине с крышей из пальмовых листьев, или в палатке, или, может, крадешься на цыпочках в колонне по одному в какой-нибудь глуши — и ничего не происходит.
Вторая разновидность — это медленное время. Раздается резкий металлический щелчок — кто-то дослал патрон в ствол АК-47. Потом выстрелы, взрывы, крики, вокруг свистят пули, и все целую вечность целятся в тебя. А потом, после нескольких часов всеобъемлющего ужаса и такой же ярости, стрельба прекращается, ты возвращаешься из ада и смотришь на свой «Таймекс».
И что же? С тех пор как ты смотрел на часы в последний раз, прошло всего пять минут.
Медленное время. Стрелки часов вязнут в патоке. Мужчины плачут оттого, что секунды идут так медленно. Эти мужчины — MACV-SOG.[3]
На их нарукавных нашивках оскаленный череп в зеленом берете. Они — сильнейшие из сильных, храбрейшие из храбрых. Их ничем не смутишь. Они смотрят на часы. Они плачут.
Однажды днем, когда в воздухе еще витал запах пороха и нагретой латуни, первый лейтенант Дэвид Эллиот положил свой «Таймекс» в корпусе из вороненой стали на трухлявый пень, загнал в свой автоматический кольт сорок пятого калибра полную обойму — и разнес часы вдребезги.
Пистолет в руке Берни Леви казался нелепо крохотным. Берни был на пять дюймов ниже Дейва и на двадцать фунтов тяжелее. Руки у него были большие и мясистые. Пистолет чуть ли не терялся в этой ручище. Пистолет был никелированный.
«Маленький калибр, — прошептал ангел-хранитель Дейва. — Двадцать пятый? Возможно, двадцать второй. Недостаточно останавливающей силы. Впрочем, на этом расстоянии, может, и хватит».
— Берни, зачем тебе…
Берни выглядел измученным. Глаза у него были красные и запавшие, как будто он слишком долго не спал. Лицо, некогда по-ястребиному чеканное, с возрастом оплыло. Подбородок дрожал от каких-то чувств, которые Дейв не мог распознать. «Сколько ему? Вроде бы шестьдесят три?» Дейв подумал, что ему следовало бы лучше помнить возраст Берни.
— …пистолет?
Глаза у Берни были пустые, веки полуопущены. Как у рептилии — холодные, пустые. В них вообще ничего не было. Дейв ожидал что-то увидеть в них. Но что — сам не знал.
— Во имя Господа, зачем?
Берни чуть шевельнул рукой, поднимая пистолет. «Боже милостивый, он же собирается спустить курок!»
— Берни, ну отзовись же ты!
Берни шевельнул губами, поджал их, потом расслабил. Дейв увидел, как у него напряглась рука.
— Берни, ты не можешь так поступить! Даже ничего не сказав! Берни, ради бога…
У Берни дернулись плечи. Он облизал губы.
— Дейви, это… если бы только у меня был выбор!.. Ты не знаешь, Дейви… Берни Леви винит себя, и Бог его не простит. Дейви, Дейви, ты не представляешь, как мне тяжело!
Как ни странно, Дейв чуть не рассмеялся. Чуть.
— Никак тебе от этого хуже, чем мне? Ты это хочешь сказать, Берни?
Берни вздохнул и поджал губы.
— Ты вечно подшучиваешь, Дейви, вечно умничаешь.
Рука, сжимающая пистолет, снова напряглась.
Медленное время. Кофе — не кипяток, но достаточно горячий. Он целую вечность летел в лицо Берни, в его широко раскрытые глаза. Кофе плеснул прямо в них. Берни взвыл. Дейв сделал шаг вперед, другой, третий, его левая рука опустилась и выпрямилась. Это длилось несколько часов — он шел прямо на дуло пистолета.
Дейв схватил и вывернул руку Берни, скривившись от боли в забинтованной кисти. Его колено въехало Берни в пах. У Берни вырвался звук наподобие того, какой издает проколотая шина. Пистолет выпал у него из руки. Дейв поймал его на лету. Берни согнулся; его голова была на уровне пояса Дейва. Дейв ударил его рукоятью пистолета по затылку. Сильно. Дважды.
Берни упал на пол и замер. Дэвид Эллиот стоял над ним, жадно хватая ртом воздух, ожидая, пока время вернется в обычное русло, и отчаянно желая узнать, что ему, черт побери, делать дальше.
В корпоративной офисной жизни есть свои волнующие моменты. В ней есть злодеи и герои, победы и поражения, есть и яростные схватки. Дружба завязывается и рвется, звучат резкие слова, вспыхивают яростное соперничество и открытая вражда. Однако все конфликты административных работников располагаются в политической, а отнюдь не в физической плоскости. Бизнесмены стреляют друг в друга только на экране телевизора, да и то лишь в самых дурацких программах.
Все эти мысли, в самом сжатом виде, пронеслись в голове у Дэвида Эллиота, пока он пытался отдышаться. Он быстро обдумал последние несколько минут, но так и не нашел никакой зацепки, позволявшей понять, отчего вдруг его босс, человек, которого Дейв считал своим другом, внезапно поднял на него заряженное оружие.
Если, конечно, это не была дурацкая шутка.
Шутка? Ну-ну…
У Дейва заныло под ложечкой. Он посмотрел на пистолет. Маленький браунинг. Не игрушка. Никаких тебе накладок из слоновой кости на рукоятке. Дейв вынул обойму. Восемь патронов. Дейв оттянул затвор. Из патронника выпал патрон и покатился по полу. Дейв подобрал его. Экспансивные пули с полостью в головной части, двадцать пятый калибр.
Не шутка.
И что теперь? Что могло заставить Бернарда Леви, которого Дейв считал самым уравновешенным руководителем на свете, поднять пистолет на одного из своих подчиненных?
Ничего. Подобной причины просто не существовало. Еще вчера утром, незадолго до того, как отправиться в поездку на Лонг-Айленд, осмотреть их новое приобретение, Дейв сидел в кабинете у Берни и просматривал вместе с ним маркетинговые отчеты. Это была прекрасная встреча, теплая и сердечная, и в конце концов Берни одобрил все рекомендации Дейва.
На той встрече не прозвучало ни единого недоброго слова. Ни намека.
Может, что-то раньше? Маловероятно. Дейв руководил несколькими из двух десятков отделений «Сентерекса». Руководил он хорошо, и результат всегда был именно такой, как и ожидался. Тут никаких причин для конфликта не было.
Нет, они с Берни не всегда были единодушны. Берни был дельцом старой школы, монументальным руководителем многопрофильной корпорации. Он был выходцем с улиц Бруклина, сыном иммигрантов. Не имея за душой ничего, кроме энергии, чутья на удачные возможности и нюха на удачные покупки, Берни построил «Сентерекс» с нуля.
Берни до сих пор совершал покупки. Он просто не мог удержаться. Они были для него словно воздух. Берни обожал находить компании поменьше — иногда минимально прибыльные, иногда нет, — которые можно было купить задешево, а потом улучшить. Некоторые он сохранял как часть портфолио «Сентерекса». Некоторые продавал, но всегда с прибылью. Все это соответствовало его представлениям о совместной финансовой деятельности. Время от времени кто-нибудь из администрации «Сентерекса» не соглашался с мнением Берни касательно объектов предполагаемой покупки и спорил с ним. Дейв и сам решительно возражал против намерения Берни приобрести «Лаборатории Локьера» и еще более решительно — против его желания возложить ответственность за финансовую операцию на него, Дейва, как только сделка будет заключена.
