Среди этого великолепия возвышался центральный трон. Его невероятная глыба была развернута к обзорному экрану — оккулюсу. Над оккулюсом в цепях висел разрубленный и распятый скелет легионера.
От него концентрическими кругами расходились навигационные, артиллерийские и коммуникационные консоли. Однако между контрольными панелями не мелькали жрецы в робах, бормочущие еретические молитвы. Не было видно ни отдающих приказы и настраивающих приборы офицеров в униформе, ни заклейменных сервиторов, подключенных к своим рабочим постам и монотонно бормочущих команды на машинном коде.
Это наверняка сон, хотя происходящее и не походило ни на одно из прежних видений Талоса. Однако других объяснений он придумать не мог.
— Я здесь, — вслух произнес Талос.
: ТЫ ВИДЕЛ МНОГО СНОВ
: ТЕПЕРЬ ТЫ СНОВА БЛИЗОК К ПРОБУЖДЕНИЮ
: САДИСЬ, БРАТ
Он не улыбнулся. Талос улыбался редко, даже когда его что-то веселило, — хотя услышать предложение сесть на собственный командный трон было, несомненно, забавно. Талос подчинился, пусть и для того только, чтобы узнать, что будет дальше.
: ТАК БЛИЗКО, ЧТО ПОЧТИ МОГУ ДОТРОНУТЬСЯ
От этого по коже пророка побежали мурашки. Он поднял голову и взглянул на распятые останки Рувена.
: ТЫ НЕ ТОТ ВОИН, КАКИМ ДОЛЖЕН БЫЛ БЫТЬ
: НО НАМ С ТОБОЙ НАДО ПОГОВОРИТЬ
: ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС
: ДРУГОГО ШАНСА НЕ БУДЕТ
Талос остался сидеть, всем видом выражая стоическое терпение. Он не дал гневу и сомнениям прорваться наружу. Сетка целеуказателя скользнула по изрубленному скелету Рувена, не желая брать цель.
: ТЫ ПРЕВРАТИЛ МОЙ ТРУП В ОТЛИЧНОЕ УКРАШЕНИЕ
: ЭТО ПОЧТИ ЗАБАВНО
Талос откинулся на спинку трона, как делал на настоящем мостике.
— Даже смерть не заставит тебя замолчать?
: ТЕБЕ САМОМУ ОСТАЛОСЬ ЖИТЬ НЕСКОЛЬКО МЕСЯЦЕВ, ПРОРОК
Череп, подвешенный на цепи, пялился пустыми глазницами.
— Неужели? — спросил Талос. — И как же тебе достались эти бесценные сведения?
: НЕ ПРИТВОРЯЙСЯ, ЧТО ЭТА МИНУТА НЕ ИМЕЕТ ДЛЯ ТЕБЯ НИКАКОГО ЗНАЧЕНИЯ
: ТЫ ДУМАЕШЬ, Я НЕ СЛЫШУ, КАК ТВОЕ СЕРДЦЕ ЗАБИЛОСЬ ЧАЩЕ
Талос погладил рукоять древнего меча, лежавшего рядом с ним. Следовало собраться с мыслями. В лучшем случае это была ловушка. В худшем — колдовство. А наиболее вероятно — и то и другое. Ничего хорошего.
: ТЫ НИЧЕГО НЕ ПОМНИШЬ, ТАК ВЕДЬ
: ТЫ ПРИШЕЛ СЮДА В ПОИСКАХ ЧЕСТНОГО БОЯ
: ВОЙНЫ ЗА ПРАВОЕ ДЕЛО
: НО ТЫ НИКОГДА НЕ ДОЛЖЕН БЫЛ ВОЗВРАЩАТЬСЯ НА ВОСТОЧНУЮ ГРАНИЦУ
: МНОГИЕ ЖДАЛИ ТВОЕГО ВОЗВРАЩЕНИЯ, ЗАТАИВ В СЕРДЦАХ ПЛАНЫ МЕСТИ
Пророк все еще поглаживал крылатую рукоять меча. Восточная граница. В голову не приходило ни одной причины возвращаться туда.
— Думаю, ты лжешь, падаль.
: ЗАЧЕМ МНЕ ЛГАТЬ
: ТЫ БЕЖИШЬ ОТ ВЕЛИКОГО ОКА
: БЕЖИШЬ ОТ ЭЛЬДАРОВ
: БЕЖИШЬ ОТ СУДЬБЫ, КОТОРУЮ УГОТОВИЛИ ТЕБЕ КСЕНОСОВСКИЕ ВЕДЬМЫ
: КУДА ЖЕ ЕЩЕ БЕЖАТЬ, КРОМЕ КАК НА ДРУГОЙ КРАЙ ГАЛАКТИКИ
Возможно, в словах мага заключалась правда, но у пророка не было ни малейшего желания признавать это. Он промолчал.
: КАК ДАВНО ТЫ ВЕДЕШЬ ЭТУ ВОЙНУ, ТАЛОС
Он покачал головой и сглотнул, почувствовав внезапную сухость в горле.
— Очень долго. Самым кровавым десятилетием была Ересь. Затем — Годы Набегов, когда мы называли Тсагуальсу домом. Два века горькой славы, прежде чем Империум добрался до нас.
: И СКОЛЬКО ЛЕТ ПРОШЛО С ТЕХ ПОР, КАК МЫ ПОКИНУЛИ МЕРТВЫЙ МИР
— Для Империума? — Талос сузил глаза, услышав этот вопрос. — Почти десять тыся…
: НЕТ
: СКОЛЬКО ЛЕТ ПРОШЛО ДЛЯ ЛЕГИОНОВ ПРЕДАТЕЛЕЙ
: И СКОЛЬКО ДЛЯ ТЕБЯ, ТАЛОС
Он снова сглотнул, почувствовав, куда все это ведет. Варп уничтожил всю значимость реального мира, вплоть до физических законов и протяженности времени. Для некоторых предателей в Оке с Великой Ереси прошли считаные дни, а для других — пятьдесят тысячелетий. Все они — каждый, кто предал Императора в ту золотую эпоху, — отсчитывал утекшие с тех пор года по разной шкале.
— Сто лет, как мы покинули Тсагуальсу.
Меньше, чем для многих, но больше, чем для некоторых.
: СТО ЛЕТ ДЛЯ ТЕБЯ
: СТО ЛЕТ ДЛЯ ПЕРВОГО КОГТЯ
: ЭТО ОЗНАЧАЕТ, ЧТО ТЕБЕ БОЛЬШЕ ТРЕХСОТ ЛЕТ, ПРОРОК
Талос кивнул, встретившись взглядом с пустыми глазницами черепа.
— Примерно так.
: ВСЕ ЕЩЕ ТАК МОЛОД ДЛЯ ОТСТУПНИКА
: ВСЕ ЕЩЕ НАИВЕН
: НО ДОСТАТОЧНО МНОГО, ЧТОБЫ УЖЕ УСВОИТЬ ОПРЕДЕЛЕННЫЕ УРОКИ
: И ВСЕ ЖЕ ТЫ ЭТОГО НЕ СДЕЛАЛ
Пророк пристально смотрел на месиво распятых костей и на буквы, бегущие поверх них. Они помаргивали на дисплее почти нетерпеливо, словно ожидали ответа.
— Если ты находишь мои знания недостаточными, преподобный, прошу, просвети меня.
: ЗАЧЕМ ТЫ ВЕДЕШЬ ЭТУ ВОЙНУ
Пророк фыркнул.
— Ради мести.
: МЕСТИ ЗА ЧТО
— Чтобы отомстить за ту несправедливость, что нам причинили.
: О КАКОЙ НЕСПРАВЕДЛИВОСТИ ТЫ ГОВОРИШЬ
Легионер встал, чувствуя, как по затылку бежит холодок.
— Ты знаешь о какой. Ты знаешь, ради чего сражается Восьмой легион.
: ВОСЬМОЙ ЛЕГИОН НЕ ЗНАЕТ, РАДИ ЧЕГО СРАЖАЕТСЯ
: ТЫ ЛИШЬ ПРИДУМЫВАЕШЬ ПРЕДЛОГИ, ЧТОБЫ ОПРАВДАТЬ ЦЕЛУЮ ЖИЗНЬ, РАСТРАЧЕННУЮ НА БЕСПЛОДНУЮ НЕНАВИСТЬ
: ЛЕГИОН СРАЖАЕТСЯ ЛИШЬ ПОТОМУ, ЧТО ЭТО ЕГО ЗАБАВЛЯЕТ, И ПОТОМУ, ЧТО ЕМУ ПРИЯТНО ГОСПОДСТВОВАТЬ НАД СЛАБЫМИ
— Чистая выдумка.
Талос рассмеялся, хотя никогда еще не был так далек от веселья. Он даже начал подумывать о том, а не расстрелять ли нелепо распятый на цепях скелет, но вряд ли это проявление злобы к чему-нибудь бы привело.
— Мы восстали, потому что должны были восстать. Пацифизм Империума обречен на неудачу. Порядок можно сохранить только тогда, когда подданные боятся возмездия. Контроль посредством страха. Мир посредством страха. Мы были тем оружием, в котором нуждалось человечество. И все еще остаемся им.
: ЛЕГИОН НИКОГДА НЕ СРАЖАЛСЯ ЗА ЭТИ ИДЕАЛЫ
: ТВОИ ЗАБЛУЖДЕНИЯ НИКОГДА ДАЖЕ НЕ БЫЛИ ОСОБЕННО ПОПУЛЯРНЫ В НАШИХ РЯДАХ
: И СТАЛИ ОКОНЧАТЕЛЬНО БЕСПОЛЕЗНЫ, КОГДА ПРАВДА ВЫШЛА НАРУЖУ
: ТЫ ЦЕПЛЯЕШЬСЯ СЕЙЧАС ЗА СВОИ ИЛЛЮЗИИ ЛИШЬ ПОТОМУ, ЧТО ТЕБЕ НЕ ОСТАЕТСЯ НИЧЕГО, КРОМЕ НЕНАВИСТИ
— Ненависть — все, что мне нужно.
Он поднял болтер и навел два ствола на сломанные ребра скелета.
— Моя ненависть чиста. Мы заслуженно мстим отступившемуся от нас Империуму. Мы были правы, наказав те миры за их грехи и угрожая гибелью тем, кто нарушал наши законы. Контроль. Посредством. Страха. Те системы, что мы умиротворили…
: ЖИТЕЛЕЙ ТЕХ СИСТЕМ, ЧТО МЫ УМИРОТВОРИЛИ, УЖЕ ПРАКТИЧЕСКИ НЕЛЬЗЯ НАЗВАТЬ ЛЮДЬМИ
: МЫ ПРЕВРАТИЛИ ИХ В ТРУСЛИВЫХ ЖИВОТНЫХ, ЛИШЕННЫХ СВОБОДЫ ВОЛИ
: ЖИВУЩИХ В СТРАХЕ НАРУШИТЬ ЗАКОН
: КАК И ТЕ СКУЛЯЩИЕ ОТ УЖАСА ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ СТАДА, ЧТО НАСЕЛЯЮТ СЕЙЧАС НЕДРА НАШИХ КОРАБЛЕЙ
— Я считаю правильным то, что я сделал.
Пророк понимал, сколь нелепа его поза, — он не мог дольше целиться, не претворяя угрозу в жизнь, но и выплескивать бессмысленный гнев не желал.
— Я считаю правильным то, что мы все сделали.
: МНОГИЕ ИЗ НАШИХ БРАТЬЕВ НИКОГДА НЕ РАЗДЕЛЯЛИ ТВОИХ ИДЕАЛОВ
: ЭТО НЕ СЕКРЕТ
: ВОТ ПОЧЕМУ КУРЦ УНИЧТОЖИЛ НОСТРАМО
: ЧТОБЫ ЗАПРУДИТЬ ПОТОК ЯДА, ТЕКУЩЕГО В ВОСЬМОЙ ЛЕГИОН
: И ВОТ ПОЧЕМУ ИМПЕРИУМ НАС НАКАЗАЛ
— «Урок легиона», — Талос опустил оружие. — Примарх много раз повторял эти слова.
: МЫ ПРЕВРАТИЛИСЬ В ТО САМОЕ, ПРОТИВ ЧЕГО ПРЕДОСТЕРЕГАЛИ ЦЕЛЫЕ МИРЫ
: МЫ СТАЛИ УБИЙЦАМИ И НАСИЛЬНИКАМИ, КОТОРЫМИ ЗАПРЕЩАЛИ БЫТЬ ИМ
: ВОЛЬНЫМИ УБИВАТЬ ПО СОБСТВЕННОЙ ПРИХОТИ И СВОБОДНЫМИ ОТ ВОЗМЕЗДИЯ
Последовало долгое молчание. Талос ощутил, как корабль содрогнулся в ответ на что-то жуткое, происходящее снаружи.
: МЫ ХЛАДНОКРОВНО ПРОЛИВАЛИ КРОВЬ В ТУ ЭПОХУ, ДО ТОГО, КАК ГАЛАКТИКА ЗАПЫЛАЛА В ОГНЕ
: И КРОВЬ РАВНО ЛИЛАСЬ ИЗ ВЕН ВИНОВНЫХ И НЕВИННЫХ
: ПОТОМУ ЧТО МЫ БЫЛИ СИЛЬНЫ, А ОНИ СЛАБЫ
— Он ненавидел нас, я знаю это наверняка. Курц любил и ненавидел нас в равной мере.
Талос обернулся к трону, и голос его смягчился от раздумий. Мысли вспыхивали и угасали за черными агатами его глаз, прячущихся за красными линзами шлема.
Многое из этого было правдой и не являлось секретом для пророка. Курц уничтожил их родной мир под влиянием меланхолии, пытаясь остановить поток убийц и насильников, стремящихся в легион, — но оказалось уже слишком поздно. Большую часть легиона уже составляла та самая преступная мразь, от которой он хотел избавить человечество. Это было не тайной и не откровением — просто постыдной истиной.
И все же их война была оправданна. Умиротворение, достигнутое сокрушительным ударом, и затем власть, основанная на вечном страхе. Какое-то время это работало. Мир, воцарившийся в десятках покоренных систем, был прекрасен. Население решалось восстать лишь тогда, когда ботинок переставал давить им на горло. И в этих случаях винить следовало покорителей, проявивших слабость, а не взбунтовавшихся покоренных. Сопротивление у человека в крови. Нельзя ненавидеть за это весь человеческий род.
