– Так надо, Авдотья! Ну что, моё солнышко, пора и нам в путь? – руки у неё были крепкие, она подняла меня и прижала к себе, поглаживая мои волосы. – Намучилась ты родненькая, но не бойся, теперь нам с тобой будет хорошо, пошли?
– Пошли! – согласилась я, обнимая шею бабушки.
Прямо перед нами появился туннель из света, притаптывая ромашки, бабушка понесла меня к свету. Мне было хорошо, а свет ярким и при этом, не раздражал глаза. В лучах стояли: мама с папой, муж, сестра и лучшая подруга. Дорогие моему сердцу люди, которых я потеряла на своем жизненном пути – они ждали меня. Вот мы и встретились, родненькие мои….
– Уфффффф! – Приход… Я лежал на полу и смотрел на люстру надо мной. Затылок немного болел, несмотря на ковер, хлопнулся я довольно чувствительно. Я стал прислушиваться к своему телу – болезненных ощущений вроде бы не было, разве только легкое покалывание на уровне сердца, ну и затылок. Я осмелел и встал на ноги, головокружения не было. Только усталость в ногах и руках, но не смертельная.
Значит и правда, бабушка Авдотья умерла во сне…, и какой же сон у неё был странный…, и сон ли это был?
Глава № 3
Подойдя на дрожащих ногах к креслу, я решил отдохнуть в нем немного и подумать над контактом с бабушкой, удивительно, но контакт был еще и с другим человеком, а это было совсем необъяснимо. А еще, не смотря на пережитую смерть бабушки, того упадка сил, что был в других случаях, я не наблюдал. Может из-за того, что Авдотья не мучилась в последние свои минуты, а может, мой организм был готов к плохим последствиям, ведь когда я взял этот платок, то морально был готов и к боли, и к усталости.
То, что я видел последние минуты умерших, не вызывало сомнений, а вот про какие еще возможности говорила прапрабабушка, было непонятно. И еще один вопрос смущал меня, как я вызывал и вступал в контакт с умершими? Личная вещь погибшего была связующим звеном, но как конкретно? Главное думать о совершенно отвлечённых вещах, в этот раз я думал о стихах. Опыты надо было продолжать, однозначно!
Маме я опять ничего не сказал, но так хотелось поделиться с кем-нибудь, ведь это было так необычно и меня переполняли эмоции. Через пару недель, я решился на следующий шаг. Мама меня воспитывала одна, и на вопросы про отца, отвечала однобоко. Служил в армии и погиб на фронте, без всякой дополнительной информации. На каком это фронте в 77 году, я не спрашивал. Когда мы из города уехали и поселились в селе Дубровка, мне было четыре года, и я совершенно не помню той жизни, городской. Так что, ни соседи, ни знакомые моей матери, не могли рассказать про отца, а мама была немногословной, если дело касалось прошлого.
Отец! Вот кого я выбрал объектом своего следующего опыта, а для этого надо было обзавестись личной вещью папы. Что это могло быть, я не знал, для реализации этого плана, надо было как-то раскрутить мать, может у неё что-то хранилось, на память. Не может же быть, чтоб ничего не было?
И вот в один из вечеров, когда мама вернулась с работы, я дождался, пока она управится с домашними делами, после чего подошёл к ней. Обнял её и расцеловал, сказал, что люблю её, то да сё и как мне хорошо, что она у меня есть. Издалека начал, попытался её расслабить – получилось наоборот. Она опять заволновалась: о моём здоровье спросила, терял ли я сознание еще и как себя чувствую? Тогда я решил поменять политику и сыграть нечестно, так, мол, и так, у всех есть отцы, а у меня нет. Здоровье, мол, не очень у меня, а хотелось бы почувствовать мужское плечо, твоё, мама, я чувствую каждый день, но не хватает мужского. Задатки хитрого засранца, открывались уже в тринадцатилетнем возрасте…
Но ведь отец твой умер, сынок! Где возьму тебе отца? Расстроилась мамочка, прижимая меня к себе. Я ответил, знаю, что он умер, но ведь должно было остаться, хоть что-нибудь из его вещей, я бы взял эту вещь и почувствовал бы его «плечо», и мне бы стало легче! Мама повздыхала, немного попричитала, как ей было тяжело одной тянуть меня, но всё же сходила в свою комнату и принесла старый фотоаппарат «Фет» в кожаной кобуре. Это, мол, был аппарат твоего отца, и если ты хочешь фотографировать им, то ничего не выйдет, он сломан. Меня переполняли те же чувства, что и Колумба, увидевшего неизведанные земли в подзорной трубе. С трудом дождавшись, когда мама заснёт, я схватил в руки папину «мыльницу» и устроился на кровати, в своей комнате. Я готов был отправиться в прошлое и увидеть своего отца, точней увидеть мир его глазами и почувствовать последние мысли.
До двух часов ночи я крутил этот фотоаппарат, и так, и сяк, думал обо всём, отвлечённом, не получалось! Пробовал включать настольную лампу и выключать, смотрел в щель «мыльницы». Принёс даже из кухни свечи, приготовленные на случай отсутствия света и конца света, зажигал их – не помогало. Контакта не было!
Утром мама меня кое-как разбудила, с трудом разлепив глаза, я поплёлся мыться. Потом мы разошлись по своим делам, я в школу, мама – на работу в «базовки», доить коров. К тому времени мы ещё не знали, что подходит развал СССР, и ещё пару лет оставалось, до разрухи нашего колхоза, и не только нашего….
После учёбы, я на всех порах бежал домой, и это не смотря на конец мая и теплую погоду. Друзья звали играть в футбол, но я отказался, дома меня ждали новые испытания с этим «Фетом». На этот раз, я решил заняться этой «мистикой» где-нибудь в уединенном месте, сеновал – самое то!
И снова я сидел, поджав под себя ноги, в середине строения. Сена в эту пору осталось уже мало, за зиму скормили нашей коровушке Мани, так что чувствовал я себя здесь довольно просторно, как царь. В ладонях держал фотоаппарат, пытался срастись с чудом техники, найти контакт. Не получалось!
Мозг снова стал отвлекаться, вспомнилось недавнее выступление на уроке литературы, как я заикался, рассказывая стих у доски, весь класс ржал над моей путаницей. И как-то машинально, я стал повторять тот стих, покручивая в руках вещицу отца:
Ночевала тучка золотая
На груди утёса великана;
Утром в путь она умчалась рано,
По лазури весело играя….
И началось…, но в этот раз было по-другому! В руках почувствовал тепло…, почти жар и я бросил взгляд на фотоаппарат. Он превращался в светящийся шар и разрастался на глазах, я хотел его бросить в сторону, но не мог, как загипнотизированный смотрел на это чудо. В какой-то момент шар стал гигантским, почти в мой рост, но тяжести я не чувствовал, только жар. А потом свет меня затянул, или точнее, я соединился с этой сферой.
Свет резко пропал, и я оказался парящим над городком. Подо мной были крыши домов и других зданий, а еще от меня вилась вниз светящаяся веревка.
– Кто это такой? – почувствовал я чью-то мысль, вроде, как и сам это сказал вслух. – Неужто, Сереженька?
Глава № 4
– Не удивляйся! Я всё знаю о тебе! – я был в странном создании, оно делало пируэты в воздухе, опасно пролетая над крышами. Карлсон, что-ли? Это создание прочло мою мысль: – Эх, малыш, не Карлсон я…, я просто тот, кого вы называете ангелом. А ещё я твой далекий родственник!
Что-то много я встречаю родственников в последнее время, хотел бы я сказать вслух, но не смог. Это создание меня понимало и без слов, а я вот не мог понять, что оно думает. С теми случаями, что с бабушкой, что с дедушкой, даже с рыбаком, я чувствовал и знал, что они думают в последний момент. А тут было совершенно по-другому. Я подумал про отца, по идее сейчас должен был быть в нём!
Конец ознакомительного фрагмента.
