Все месяцы переговоров обе стороны лихорадочно готовились к войне, которая могла начаться. Это была задача сухопутного и морского командования обеих стран, поскольку вооруженные силы всегда должны быть готовы силой претворить в жизнь политику национальных интересов, пусть даже и противоречащую интересам других государств.
У русских приготовления были особенно поспешными, потому что и сухопутные и морские дела были у русских на Дальнем Востоке в запущенном состоянии. Между 1882-м и 1898 годами русское командование повысило эффективность армии, но военно-морские силы были улучшены в меньшей степени. Но в 1898 году военным министром стал генерал Алексей Николаевич Куропаткин, и проблемам Дальнего Востока впервые было уделено внимание, которого они заслуживали. Генерал Куропаткин начал усиление крепостей и перевел туда новые войска. К 1900 году в Маньчжурии и Сибири было сосредоточено 60 000 русских войск. Куропаткин не мог действовать быстрее, потому что требовалось обеспечить снабжение войск, а у него был ограниченный бюджет, и доставка грузов по одноколейной Транссибирской магистрали происходила медленно. В 1900 году он заявил, что ему потребуется от шести до семи лет, чтобы усилить вооруженные силы, и он попросил «величайшей осторожности в наших внешних отношениях, дабы мы не ввергли себя в войну в невыгодном положении».
К 1902 году русские военные ясно сознавали опасность войны с Японией. Они планировали усилить мощь с 19 батальонов в 1898 году до 128, еще 40 батальонов нужно было держать в Сибири в качестве резерва; но к моменту разрыва дипломатических отношений, зимой 1904 года, это выполнено не было. Войска в Сибири и Маньчжурии только начали снабжаться современным вооружением.
Между российскими генералами и чиновниками были серьезные расхождения. Генерал Куропаткин предпочитал действовать постепенно и не вызывать враждебность Японии. Вице-адмирал Алексеев, командующий Квантунским укрепленным районом и действующий командующий Маньчжурскими войсками, прекратил организованную эвакуацию Маньчжурии, которая была обещана русскими в 1902 году. Это было сделано по совету статс-секретаря Безобразова, после серьезных возражений генерала Куропаткина. Мукден, из которого в первые полгода производилась эвакуация, был вновь оккупирован. Ньючуань (Инкоу) также был реоккупирован. Войска были посланы в Корею для охраны лесных концессий, что было совершенно ненужным.
В 1903 году российский кабинет погряз в разногласиях. Безобразов и адмирал Алексеев проводили свою независимую политику на Дальнем Востоке, несмотря на решения кабинета министров в Санкт-Петербурге. Генерал Куропаткин и несколько других министров обратились к царю, и он согласился, что война с Японией в этот момент нежелательна. Весной 1903 года Куропаткин был послан на Дальний Восток, чтобы взять ситуацию под контроль. Между тем статс-секретарь Безобразов вернулся в Петербург и в отсутствие Куропаткина очень успешно отстаивал свое предложение. В июне 1903 года государственный совет заседал в Порт-Артуре. Там были Куропаткин и адмирал Алексеев. Заседание было столь важным, что были приглашены послы России в Китае и Корее. Безобразов также присутствовал. Все согласились, что надо остановить события, происходящие в Маньчжурии и Корее, и в дальнейшем заставить японцев уйти. Куропаткин вернулся в Петербург, уверенный, что дал правильные инструкции и что оставленные на Дальнем Востоке люди их выполнят. Но вместо этого адмирал Алексеев в результате интриг получил большую власть и пост наместника на Дальнем Востоке. Он взял на себя участие в переговорах с Японией. Генерал Куропаткин как военный министр подписал протест. Он попытался убедить царя, что Алексеев ведет Россию прямо к войне, отказываясь отдать концессии, которые требует Япония. Алексеев был уверен, что Япония далеко не готова к войне и что он сможет сохранить важные концессии, держа твердую линию. Он считал, что любая отданная концессия ведет к новым уступкам и что политика уступок будет рассматриваться как признак слабости.
Но генерал Куропаткин знал, что к войне была не готова не Япония, а Россия.
Явных признаков этого не было видно. У России была регулярная армия в миллион человек, а вместе с резервами (каждый годный к военной службе мужчина был резервистом) 345 000 отважных казаков и ополчением Россия могла быстро мобилизовать 4 500 000 человек. В 1900 году на Дальнем Востоке находилось 150 000 русских войск, но в результате договора с Китаем их численность была сокращена. Когда дипломатические отношения с Японией были прерваны, в Сибири, Маньчжурии и вдоль корейской границы находилось только 80 000 русских солдат.
Русские военно-морские силы на Дальнем Востоке в это время были недостаточно современными и сильными. Зная это, находясь перед угрозой войны, морское командование отправило туда два мощных современных линкора «Цесаревич» и «Ретвизан», которые должны были прибыть в Порт-Артур перед началом боевых действий. «Цесаревич», являвшийся последней моделью французского линкора, был заказан во Франции, чего русские обычно не делали, а «Ретвизан», хотя был несколько меньше, был построен по тому же проекту на верфи в Филадельфии.
Русский флот после начала войны был разделен между Владивостоком и Порт-Артуром, и основные морские силы были сосредоточены в Порт-Артуре. У России было в Порт-Артуре семь тяжелых броненосных крейсеров, а во Владивостоке – четыре тяжелых крейсера. Эти силы были подкреплены эсминцами, торпедными миноносцами и различными транспортными кораблями. Для боевых действий самыми важными были линейные корабли, и их было всего восемнадцать.
В начале 1904 года, когда стало очевидным, что переговоры с Японией благополучно не закончатся, Россия приготовилась к усилению своих военно-морских сил на Дальнем Востоке. В это время Россия держала флот в Средиземном море, и двенадцати кораблям этого флота был отдан приказ проследовать через Суэцкий канал в Красное море, потом через Индийский океан, вокруг южной оконечности полуострова Малакка, в воды северной части Тихого океана и в Желтое море. Эскадра была собрана в Порт-Саиде: большой линкор «Ослябя», современный корабль водоизмещением 12 000 тонн, который делал девятнадцать узлов (больше, чем любой японский линкор), два крейсера, несколько легких крейсеров и много торпедных миноносцев.
Таково было положение русских к началу войны. Центры народонаселения России и ее правительство находились далеко от театра военных действий. Ее линии снабжения были слабыми и плохо защищенными. Ее приготовления к войне были неудовлетворительны, несмотря на заверения адмирала Алексеева, чьи великолепные борода и усы маскировали круглое, наивное лицо ребенка. Алексеев и вел себя как ребенок в дипломатических переговорах, уступая японцам в умении вести дискуссию. Он был уверен, что Япония слабее России и не хочет войны и что японцы просто блефуют.
А насколько были подготовлены в это время японцы?
С 1895 года японское самолюбие сильно страдало под давлением западных держав, когда Японии пришлось сдать завоеванные позиции в Маньчжурии. В 1896 году японцы наблюдали, как русские открыли Русско-Китайский банк и начали строить железнодорожную линию в Маньчжурии, которая только укрепляла могущество России. Они наблюдали, как на следующий год немцы вошли в Циндао. В 1903 году они наблюдали, как министр Павлов поехал в Корею и договорился о лесных концессиях. Они узнали о попытках русского министра скрыть аренду корейского порта Масан на южном побережье Кореи, выходящем к Японии. Последней каплей стал шаг Павлова, когда тот обеспечил права России на шахтах в Корее в 1903 году и русские войска оккупировали Йонампхо на южном берегу реки Ялу. Тогда японцы запротестовали и начались переговоры.
В это же время японская армия и военно-морские силы тайно готовились к войне. Маршал Ямагата, создатель модернизированной японской армии, полагал, что разведка является наиболее важной частью его работы, и с 1892 года начал посылать военных экспертов в Маньчжурию для оценки русских сил. Офицеров командировали в наиболее развитые европейские государства для обучения языкам, чтобы потом они переводили на японский книги по тактике врагов. Японский кабинет министров был прекрасно осведомлен о стремлении России к экспансии на Дальнем Востоке, и такие деятели, как маркиз Ито, граф Иноуе, министр иностранных дел и фельдмаршал Ояма, командующий японской пехотой, больше знали о силе и слабости каждой великой державы, чем дипломаты и военные других стран мира. Япония сознательно начала в 1850 году программу модернизации. Вместе с этим возникло желание обезопасить империю так, как это делают другие державы, и, когда в 1868 году завершился переход от феодализма, эти планы были разработаны.
Японцы приняли в своей армии модель организации германского генерального штаба, изучив предварительно организацию армии в разных странах и решив, что германская наиболее рациональна. К 1904 году, как раз перед началом войны, у японцев была постоянная армия из 180 000 человек, которая вместе с резервами достигала численности в 850 000 человек. Она была гораздо меньше российской, но японская армия целиком была сконцентрирована в Азии, и это давало ей преимущество. По качеству японское вооружение было примерно таким же, как и в России. Русские развивали скорострельные полевые орудия, но не многие из них находились на Дальнем Востоке к моменту начала боевых действий. У японцев не было к началу войны пулеметов, но во время войны были приняты на вооружение пулеметы Хотчкисса. У русских были пулеметы «Максим».
