Японцы приняли в своей армии модель организации германского генерального штаба, изучив предварительно организацию армии в разных странах и решив, что германская наиболее рациональна. К 1904 году, как раз перед началом войны, у японцев была постоянная армия из 180 000 человек, которая вместе с резервами достигала численности в 850 000 человек. Она была гораздо меньше российской, но японская армия целиком была сконцентрирована в Азии, и это давало ей преимущество. По качеству японское вооружение было примерно таким же, как и в России. Русские развивали скорострельные полевые орудия, но не многие из них находились на Дальнем Востоке к моменту начала боевых действий. У японцев не было к началу войны пулеметов, но во время войны были приняты на вооружение пулеметы Хотчкисса. У русских были пулеметы «Максим».
Между тем на море у японцев было значительное превосходство над русскими: и в организации военно-морских сил, и в боевых кораблях. В апреле 1985 года русские морские силы на Дальнем Востоке значительно превосходили японские. В этом году оба государства начали строить новые корабли. У России были все преимущества, потому что она большинство кораблей строила сама, в то время как Япония в 1895 году еще не имела судостроительной промышленности, способной строить военные корабли, поэтому их приходилось покупать за границей. Япония начала дорогостоящую программу строительства, используя в основном британские верфи. К 1902 году баланс морских сил на Дальнем Востоке сильно отличался от того, который был семью годами раньше. У Японии было шесть новых больших линкоров, превосходивших российские линкоры, шесть больших бронированных крейсеров, десять легких крейсеров и шестнадцать крейсеров либо со старым вооружением, либо тихоходных, поэтому их нельзя было считать лучшими кораблями флота. Также у Японии было девятнадцать эсминцев, делавших до тридцати узлов, и пятьдесят восемь первоклассных торпедных миноносцев, которые могли сыграть наиболее важную роль в грядущей морской войне.
Несмотря на предупреждения некоторых российских военных и морских военачальников, почти ничего не было сделано для усиления флота в Азии, особенно в Порт-Артуре, где некоторые корабли были построенны еще китайцами в 1880–1892 годах. Здесь была гавань, док и военно-морская база, со складами для провианта и боеприпасов. Портовые службы были электрифицированы, но они едва могли бы удовлетворить нужды военного флота. Порт Владивостока, где размещалась часть русского флота, замерзал на три холодных месяца в году, и связь с ним поддерживалась только ледоколами, что делало корабли уязвимыми, когда они пробирались в блокированную гавань.
У Японии было четыре военно-морские базы, все хорошо укрепленные и способные снабжать и ремонтировать суда флота. Ее морские силы по численности уступали русским, но ее корабли были гораздо мощнее, и ее снабженческие линии были гораздо короче.
Японцы понимали зимой 1904 года, что переговоры не дадут плодов. Они знали своих противников, а также понимали: чтобы победить в сражении, которое представляется неизбежным, они должны первыми установить контроль на море. За месяцы до разрыва дипломатических отношений японцы детально разработали комплексные планы морских и сухопутных приемов ведения войны. Их план состоял в том, чтобы внезапно ударить по врагу и, уничтожив его морские силы, сразу ввести войска в Корею и Маньчжурию. Эти войска должны были опрокинуть русских до того, как те смогут получить подкрепление, раньше, чем русские сумеют получить людей и вооружение по Транссибирской магистрали.
5 февраля, за день до того, как японский министр в Петербурге порвал отношения с царским правительством, главные силы русского флота бросили якорь в гавани Порт-Артура под флагом вице-адмирала Старка. Главные же силы японского флота бросили якорь в гавани Сасебо под командованием адмирала Того. Как похожи и как различны были их приготовления к этому дню! Адмирал Алексеев так плохо понимал положение, которое он сам создал на недавних переговорах, что не верил, будто Япония может спровоцировать войну. Японцы хорошо изучили российские сухопутные и морские силы, но и Россия изучила японцев, хотя и плохо понимала их. Что касается сухопутных сил, то адмирал и его ставка недооценивали японских солдат, считая их более плохими воинами по сравнению с русскими. Русские говорили о «замешательстве» японцев при выполнении маневров, о низком качестве японской кавалерии: «Даже когда им предоставляется блестящая возможность, они не стремятся быстро продвигаться вперед, гораздо больше опасаясь упасть с лошади, чем перейти в аллюр».
Русские пренебрежительно отзывались об использовании японцами артиллерии; они отмечали, что японцы не любят ночные атаки и рукопашный бой со штыковой атакой.
Японцы, напротив, не позволяли себе высокомерно отзываться о русских военных, чьи солдаты и матросы имели репутацию самых выносливых в мире. Одно из британских военных официальных лиц объявило, что российская армия «непобедима». Японский генерал Фуджи, глава коллегии японского штаба, изучал русских солдат и счел их смелыми и очень выносливыми, имеющими волю к сражению в штыковой атаке, но не слишком умелыми в ней. Но вместе с тем японцы не позволяли себе недооценивать врага. «Сила и смелость – это их характеристики в бою, и именно поэтому мы должны быть всегда хладнокровны и осторожны», – писал генерал Фуджи.
5 февраля – это был день, когда в двух противостоящих силах встретились два совершенно разных способа мышления. Японцы едва ли могли подозревать, что адмирал Старк отправит вооруженный крейсер «Варяг» в корейский порт Чемульпо для защиты русских интересов и прикажет ему не покидать порт без особого разрешения. Как приказ будет передан? Ответ был весьма неопределенным. Тем или иным способом, сказал он.
В Японии военные и моряки строили предположения, как быстро они сумеют занять порты Кореи и пройти на север до реки Ялу или отрезать порты от России. И в то время когда адмирал Алексеев собирался поужинать в своей штаб-квартире, а линии связи между Петербургом и Токио раскалялись от закодированных сообщений, четыре батальона сухопутных войск 12-й японской дивизии получили приказ выступить в поход и погрузиться на борт трех больших японских транспортных кораблей. «Дайрен Мару» и «Хэйджо Мару» перевозили 2500 человек. «Отару Мару» стал временной пристанью для миноносцев, паровых баркасов и других плавсредств для быстрой высадки войск. К двум часам утра 6 февраля войска начали грузиться на корабли. В то же самое время все адмиралы и капитаны соединенного японского флота собрались на борту линкора «Микаса», на котором был поднят флаг адмирала Того, и им было зачитано воодушевляющее послание, которое пришло непосредственно от императора. Русские в это время ничего не знали; не знали они и до середины следующего дня, что жребий брошен. Японцы начали войну.
Глава 2
Первые сражения
В девять часов утра 6 февраля 1904 года линкор «Микаса» вел главные силы японского флота из гавани Сасебо. Адмиралу Того было предписано идти в Порт-Артур, где, по данным разведки, встал на якорь российский флот, и произвести в ночь на 8 февраля торпедную атаку. Если атака окажется успешной, тогда на следующее утро эсминцы и бронированные крейсеры вступят в бой, чтобы завершить уничтожение российских сил.
К шести часам вечера 8 февраля японский флот достиг острова Роунд, что в шестидесяти милях восточнее Порт-Артура в заливе Бохай. Время пришло. Через час эсминцы были посланы в атаку. По плану в этот момент первая, вторая и третья флотилии эсминцев (всего десять кораблей) должны были идти прямо в Порт-Артур, а оставшиеся девять эсминцев – в Дальний, где, по данным разведки, могли стоять на якоре отдельные русские корабли.
Русские в Порт-Артуре были совершенно не готовы к какой бы то ни было атаке. Они знали, что японский министр отозван из Петербурга, но не ожидали войны. Адмирал Алексеев был совершенно уверен, что японцы слишком слабы, чтобы вести войну, поэтому жизнь в Порт-Артуре шла своим чередом.
Адмирал Старк не был ни слепцом, ни глупцом. Он предполагал, что роковые события могут произойти в любой момент. Ему стало известно, что японский консул в Чифу зафрахтовал британский пароход «Фу Чоу», который забрал в Порт-Артуре и Дальнем всех японских граждан. Это была очень важная информация. Адмирал Старк попросил у адмирала Алексеева разрешения привести флот в боевую готовность. Алексеев отрицательно покачал головой. «Такие действия могут оказаться преждевременны», – сказал он. Поэтому торпедные сети не были поставлены, тяжелые орудия на корабли русского флота не погрузили, и экипажи спали в подвесных койках вместо того, чтобы стоять на своих орудийных станциях. Некоторые русские корабли были на паровой тяге.
В ночь на 8 февраля эсминцы русского флота стояли во внутренней гавани Порт-Артура, а большие корабли в сопровождении только двух эсминцев стояли на внешнем рейде. Эти два эсминца, «Расторопный» и «Бесстрашный», были в морском дозоре, в их задачу входила охрана флота. Им было приказано то же, что и в мирное время: они должны были осмотреть море в радиусе двадцати миль вокруг гавани, встать на якорь и доложить командующему флотом. Они должны были идти с огнями, фиксировать каждый замеченный корабль, останавливать его и осматривать. Никто не говорил, что они не должны стрелять, но никто и не отдавал специального приказа открывать огонь, если покажется предполагаемый враг.
