– Смотри, Жак, – улыбнулся Перельман. – На твоих глазах творится история.
Он вынул карманный сканер, яркие огоньки забегали по дисплею.
– Этого дня я ждал много лет, – прошептал профессор. – Ренье! Приготовь колбу для образцов.
Перельман нажал на несколько кнопок.
Тихая, мелодичная музыка разнеслась над болотом.
– Стойте! – крикнул Ренье. – Вы разбудите алых зомби.
– Не бойся, Жак, – отвечал профессор. – Мертвецы не могут ее услышать. Эта симфония только для нас с тобой – и Багряной Сферы…
Музыка нарастала, словно приливная волна.
Никогда еще Жак Ренье не слышал ничего более прекрасного; и в душе его, внезапно, родился безумный страх, – раздавил, высосал последние силы, словно под ногами взревела бездна, готовая пожрать двух жалких дерзких людей.
– Ты слышишь? – спросил профессор. – Правда, это божественно?
Сканер, что держал Перельман, – явно был необычным.
Ученый собрал его сам, после долгих экспериментов. Жак Ренье никогда не решился бы создавать прибор, усиленный артефактами; слишком опасной, безумной казалась эта затея. Но думать об этом сил больше не хватало.
Остались лишь страх, покорность и пустота.
– Вот она! – воскликнул профессор.
Яркий багряный свет озарил болота.
В полумиле от них, над скорченными кустами, вспыхнула волна пламени, – словно новое солнце поднималось над грешным миром.
«Пусть я скорей умру, и все наконец закончится», – стучала мысль в голове Ренье.
– Цени этот момент, Жак, – шепнул Перельман. – Ты будешь всю жизнь вспоминать его. И помни – Сферу видим лишь мы. Она словно бог; открывается только тем, кто ищет ее…
Медленно, разгораясь с каждой секундой, – воспаряла над проклятыми болотами Багряная Сфера.
Ренье смотрел на нее, и не замечал, как тонкие струйки крови струятся из его глаз.
– Торопись! – бросил Перельман.
Лишь с большим трудом ему удалось оторвать свой взгляд от Багряной Сферы. Но он слишком долго шел сюда, – чтобы испортить все в последний момент.
– Дай мне колбу для образцов.
Жак Ренье не мог пошевелиться; впрочем, его и не было там.
Тело француза корчилось, сотрясаясь в дикой агонии. Душа растворилась в Сфере, была пожрана ей, – чтобы страдать там вечность.
– Шевелись!
Перельман в ярости оттолкнул Ренье. Выхватил сумку, стал лихорадочно открывать.
Багряная Сфера медленно приближалась к ним.
Жак скорчился в грязи, тело его дрожало, и кровь хлестала из глаз.
– Ну давай же!
Игорь Перельман вытащил колбу для образцов. Резко сдавил в ладони, – вскрикнуло умирающее стекло, и перед профессором открылась подпространственная вакуоль.
Самое надежное место, чтобы хранить артефакты.
– Она идет, – шептали мертвые губы Жака Ренье. – Идет, чтобы забрать нас с собой.
Перельман высоко поднял сканер.
Быстро, – привычными, доведенными до автомата движениями, – нажимал кнопки. Много раз он практиковался в лаборатории, и мог сделать все с закрытыми глазами.
Сфера дрогнула.
– Давай же! – прошептал Игорь.
Кнопки начали загораться ярче. Профессор чувствовал, как стремительно разогревается сканер. Энергия аномалии оказалась много сильнее, чем Перельман мог даже предполагать.
Игорь сжал зубы.
Теперь все зависело от того, – сможет ли он заставить Сферу войти в субпространственную вакуоль.
Жак Ренье молчал.
Его глаза вытекли; тело стремительно начинало гнить.
Багряный шар завис перед лицом Игоря, – и стал превращаться в его лицо. Белый дым окутал горящий сканер.
– Врешь, – пробормотал Перельман. – Я сильнее тебя. Ты поедешь со мной.
Открылись багряные глаза Сферы.
Игорь заглянул в них, – и увидел себя. Свои страхи, свое предательство – и свою ничтожность. Страх сковал его, сжал сердце раскаленной волной. Но пальцы по-прежнему бежали по кнопкам, набирая нужную комбинацию.
Одна ошибка, один неверный шаг, – и все будет кончено.
Но Перельман знал, что ошибки не будет.
Сфера дрогнула.
Медленно, против воли, поплыла в раскрытую вакуоль. Глаза багряного лика вспыхнули, – и в них отразились страх и беспомощность. Но это боялась Сфера, – не человек.
– Я победил, – чуть слышно прошептал Перельман.
Сканер в его руках начал плавиться.
И в этот момент, – где-то в полумиле отсюда, возле обломков упавшего самолета, Джек «Питбуль» коротко приказал:
– Взрывайте.
Бойер нажал на кнопку.
Оглушительный взрыв разнесся над Проклятыми Болотами. Безумный огонь заметался среди обломков упавшего самолета, – сжигая, уничтожая то, что еще осталось.
Земля под ногами дрогнула, разошлась, – и Вацлав, раскинув руки, упал в гудящее пламя.
– НЕТ! – вскрикнул в отчаянии Перельман.
Сфера вспыхнула.
Пасть багряного лика широко распахнулась, оскалившись тремя рядами зубов. Сканер выпал из дрожащих рук Перельмана.
– Нет, – прошептал Игорь. – Ты моя; ты не можешь убить меня.
Багряные щупальца поднялись из земли.
Обвили ноги профессора, и медленно потянули вниз, – сдирая заживо мясо с костей. Оглушительная боль пронзила Игоря, – и тут же исчезла.
Страх и отчаяние наполнили его душу, – когда Перельман в последний раз заглянул в багряные глаза Сферы.
Его тело лопнуло, взорвалось кровавым фонтаном брызг.
Сияющий шар ослепительно вспыхнул, и унесся прочь, – в Никуда и Ничто.
Ренье поднялся.
Дрожа, поднес к лицу окровавленные руки. Кое-как ощупал лицо.
Он был жив. В тот, последний момент, – Сфера отпустила его, вернув и душу, и жизнь в гниющее тело.
Вакуоль схлопнулась. Жак подошел к ней, – там, в глубине подпространства, бился и вздрагивал Осколок Багряной Сферы.
Безумный смех охватил Ренье.
– Ты моя, – пробормотал он. – Теперь ты моя.
Он коснулся вакуоли ладонью, – и та превратилась в колбу для образцов.
Сквозь матовое стекло, невозможно было увидеть, что прячется внутри.
– Теперь я богат, – прошептал Ренье. – Весь мир принадлежит мне.
Очки Игоря Перельмана хрустнули под ботинком Жака.
ЧАСТЬ I
Глава 1
1
Сингапур
– Вы ведь работаете за деньги?
– Нет, – я покачал головой. – Не работаю; просто развлекаюсь.
Я открыл коробку с сигарами.
– Хотя про деньги вы, несомненно, правы. Лучше всего развлекаешься, когда тебе платят.
Republic Plaza возносится к облакам над деловым центром Сингапура.
Один из самых высоких небоскребов в мире, – 66 этажей, 15 скоростных лифтов, почти тысяча футов из бетона и стали.
Вы никогда не забудете его необычные очертания, – словно хищная тварь тянет узкую, злую морду из зарослей мегаполиса.
Я люблю этот небоскреб.
– Значит, тогда, в Ливии, вы просто развлекались?
Уилльям Дэрринг провел сигарой под носом.
Я усмехнулся:
– Вы думаете, деньги могли бы это покрыть?
Дэрринг неплохо смотрелся в моем кресле для посетителей.
Он хорошо выглядел везде.
На обложке журнала «Тайм». В списке самых богатых людей мира.
Уверен, – в гробу он тоже будет просто неотразим.
Я присел на краешек стола.
– Как я понял, речь о вашем сыне?
Дэррингу было слегка за сорок.
Сложно стать в этом возрасте миллиардером, – особенно, если привык ничего не делать. Но брак с богатой, не очень молодой женщиной, – порой творит чудеса.
Особенно, если она вовремя откинет копыта, и оставит тебе все свое состояние.
– Вы правы, – Дэрринг кивнул. – Ричард мой пасынок… Он пропал. Я хочу, чтобы вы нашли его, и вернули домой. Вы ведь занимаетесь такими вещами?
– Конечно, – я кивнул. – Правда, обычно я ищу людей, чтобы их прикончить. Так проще.
Дэрринг улыбнулся.
Если вы хотите понять человека, – спросите себя, чего он боится.
Я боюсь скучной, однообразной жизни.
Вот почему я выбрал свою профессию.
Уилльям Дэрринг боялся старости.
Может быть, потому, что молодость и широкая улыбка плейбоя открыли ему дверь в мир богатства. Возможно, глядя на себя в зеркале и видя морщины, – он понимал, что с каждым днем приближается ко дню своей смерти.
Но я был уверен, что старость пугает его не поэтому.
Кэтрин – его жена, – была старой.
Богатая, пожилая, вся в трещинках от тонких морщин. Ей так хотелось выглядеть молодой, рядом с очаровашкой-мужем. И чем больше она старалась, – тем более жалкой выглядела.
Я видел Кэтрин незадолго до ее смерти.
Мне было ее жаль.
И теперь, глядя по утрам в высокое зеркало, Уилльям Дэрринг видел в нем не себя, – но свою жену. Богатую, жалкую и ничтожную.
Он превращался в то, что презирал сильнее всего.
– Расскажите мне о себе, – сказал Дэрринг.
Я улыбнулся.
– Спросите у тех, кто воевал в Ливии и Центральной Америке. Они расскажут обо мне лучше, чем я. А лучше, сходите на их могилы.
– Говорят, вы русский?
– Люди многое говорят. В этом их главная беда.
Дэрринг взглянул на мою визитную карточку.
