Он проследил мой взгляд.
– А знаете, еще лет десять назад все верили, что Зона никак не повлияет на остальной мир. Подумаешь! Парочка артефактов. Игрушка для досужих ученых и богатых бездельников.
Я смотрел, как большой, мохнатый крысопаук пожирает человеческую ладонь.
Мне почему-то не хотелось знать, откуда она здесь.
– Но во вселенной все связано, мистер Хорс, – сказал незнакомец. – Нельзя открыть дверь, и надеяться, что туда никто не войдет. Вот это…
Он кивнул на тварей, ползавших по полу.
Людей те не боялись. Совсем.
– Только первый звоночек. Завтра… может быть, послезавтра… Эта зараза растечется по всему миру. Мутации. Заражения. Аномалии.
Незнакомец небрежно пожал плечами.
– Как знать! Может, нам бы и удалось удержать их в Зоне. Не дать растечься по всему миру. Только ведь никто этого не делает. Ученые! Наемники! Сталкеры! Все спешат туда, отщипнуть кусочек безумия. А чем станет мир через пятьдесят лет? Сто? Об этом никто не думает…
Он взял меня за подбородок, заставил поднять лицо.
– Впрочем, вас это не должно пугать, мистер Хорс. Вы не доживете.
Где-то далеко капала вода.
– Чего ты хочешь?
Своего голоса я не узнал.
– И кто ты?
– Меня звали Вацлав Бенич… Когда-то. Очень давно.
Странная судорога прошла по его лицу.
– Что вы знаете об огне, мистер Хорс? Говорят, он очищает. Это неправда.
– Зачем я тебе?
Серые тени двигались.
Вацлав был не один, – там, за его спиной, стояли двое бандитов. В полумраке я лишь с трудом мог их рассмотреть.
Думаю, это им достанется честь меня закопать. А если улыбнется удача, – парням разрешат еще и разрезать мое тело на части.
– Есть у нас один общий друг, – сказал Вацлав. – Его зовут Питбуль. Не могли бы вы ему кое-что передать?
– Что? – спросил я.
– Вот это…
Он врезал мне в живот.
Я дернулся, наручники зазвенели.
– И это…
Вацлав ударил меня в лицо.
Голова дернулась, в глазах потемнело. Наверное, на пару секунд я вновь потерял сознание.
Когда открыл глаза, – Бенич надевал на правую руку кастет.
Сухо лязгнули маленькие пластины, из жидко-кристаллического металла, и оружие превратилось в сплошную металлическую перчатку.
– И это, – произнес Вацлав.
Его кулак врубился мне в солнечное сплетение.
Было так больно, что я позабыл про самое главное. Как сильно я хочу убить этого человека.
Все, о чем я мог просить бога, – это умереть самому.
К счастью, бога нет, поэтому он меня не услышал.
– Есть у нас с Питбулем одно незавершенное дело, – заметил Вацлав. – Так, пара пустяков. Я бы даже не вспомнил, но вот оказался случайно здесь. Дай, думаю, совмещу…
– Что он сделал тебе?
Я не думал, что мне удастся выдавить пару слов. Чудом, но удалось.
– Он дал мне умереть, – улыбнулся Вацлав.
7
– Я ненавидел его. Очень долго. Но как сказал Шестикрылый Ангел, когда друзья предают тебя, это значит, что пала еще одна стена, отделяющая тебя от Бога…
Вацлав снял перчатку-кастет, и расправил пальцы.
– Путь, ведущий к Господу, очень долог. И чем больше преград ты встретишь, тем быстрее дойдешь до цели.
Он взял меня за подбородок.
– Вы хотите увидеть Бога, мистер Хорс? Познать его? И услышать Голос?
– Иди к черту, – пробормотал я.
Вацлав кивнул.
– Я уже был там, мистер Хорс. Интересно… и поучительно. Чем ближе к смерти, тем больше понимаешь о жизни. Впрочем, о чем я?
Он достал носовой платок, и аккуратно вытер кастет от моей крови.
– Наше маленькое непонимание с Питбулем… Слишком жалкая и мелочная причина, чтобы тратить на нее время. У меня есть другое дело к вам, мистер Хорс.
– Дэрринг? – спросил я.
– Именно.
Вацлав бросил платок.
Два крысопаука сразу же набросились на него, порвали в клочья и утащили добычу прочь.
– Они любят кровь, – пояснил Вацлав. – Как и все создания Зоны.
Мне не понравилось то, что блеснуло в его глазах.
– Завтра утром… лучше прямо сейчас. Вы позвоните Дэррингу и скажете, что не можете взяться за его дело.
Вацлав пожал плечами.
– Найдите причину сами. Скажем, новый заказ, и он вам нравится больше. Или вы просто раздумали лететь в Зону, – поверьте, там есть чего бояться. Никто вас не обвинит.
Он вынул телефон.
– Или вам надо ехать на похороны… Если никто не умер, убейте кого-нибудь, из своих знакомых, – пусть все будет очень правдоподобно. Или скажите, что заболели коклюшем. Впрочем, какая разница?
– Зачем ты это делаешь? – спросил я. – Что такого важного в Ричарде?
Вацлав с укором посмотрел на меня.
– Все мы созданы Господом, мистер Хорс. И каждый из нас, – любимое дитя Божье. Все мы особенные; все избранные.
– Хочешь сам найти Ричарда? – спросил я. – Убить его? Или… или он уже мертв?
– Все мы уже мертвы, – согласился Вацлав. – Только одни готовы к этому, а другие нет.
Его бандиты-подручные подошли ко мне.
– Конечно, – заметил он. – Я могу просто убить вас. Но Дэрринг тогда начнет задавать вопросы… Мы с ним никогда не встречались, но мне известно, что он весьма осторожен. И подозрителен.
Вацлав развел руками.
– Поэтому будет лучше, если вы ему позвоните, и просто сами откажетесь.
– Хорошо, – глухо прохрипел я. – Я все сделаю.
Он покачал головой.
– Не так быстро, мистер Хорс. Думали, я поверю вам на слово? Мы посмеемся, выпьем «Сингапур слинг», и просто разойдемся друзьями. Ах, если бы, мистер Хорс! К несчастью, так не бывает.
– Не хочешь дружить со мной? – усмехнулся я. – А я уж было собрался послать тебе приглашение на Facebook.
Вацлав обернулся.
Голос его внезапно стал резким.
– Если ты обрел Бога, у тебя уже нет друзей, – сказал он. – Господу можно отдать лишь всю душу целиком.
– Ты не можешь держать меня здесь, Вацлав.
Я сплюнул кровью.
– Может, я не нашел Бога… Но это лишь потому, что под кровать забыл утром заглянуть. Зато друзей у меня хватает. Они найдут тебя. Так что отпусти лучше.
– Конечно.
Вацлав кивнул.
– Никто и не собирается вас здесь долго держать. В конце концов, ваше тело просто сожрут крысопауки.
Он задумался.
– Не уверен, вводят ли они жертве яд, чтобы обездвижить ее. Боюсь, мы этого не узнаем. Через час, или даже меньше, вы выйдете отсюда, мистер Хорс. Совершенно свободный. Мои люди отвезут вас домой. Живого…
Вацлав улыбнулся.
– Правда, не скажу, что здорового.
Один из помощников принес большой тубус; Вацлав сунул туда руку, и улыбнулся. Когда он вытащил ладонь, то держал странное существо, похожее на морскую звезду.
– Расстегните ему рубашку, – приказал Вацлав.
– Что это?
– Анемон…
Тварь лежала на поднятой ладони.
Потом дернулась и начала медленно ползти вверх, по руке.
– Живут ближе к центру Зоны. В Паутинчатой аномалии… Очень сложно достать. Сталкеры их боятся.
Вацлав отлепил тварь от своей руки, и поднес к лицу.
Улыбнулся.
– Анемон станет вашим новым другом, мистер Хорс. Верным. На всю жизнь… Жизнь, конечно, будет короткой. Но какая разница, если у вас есть настоящий друг?
Он кивнул бандитам.
– Расстегните ему рубашку.
Гангстеры не стали церемониться. Просто порвали.
– Я прикреплю анемона к вам на грудь, мистер Хорс, – пояснил Вацлав. – Не думайте, его не будет заметно… Он погрузится в плоть, и полностью с ней сольется. Разве это не значит, найти родственную душу?
Он вновь поднес тварь к лицу.
Медленно, с наслаждением облизал ее.
– Анемон заставит вас делать все, что я прикажу. Как бы сильно вы ни сопротивлялись… И помните! Всякий раз, когда вы пытаетесь спорить с ним, – он впрыскивает вам в кровь новую порцию яда. Так что не ссорьтесь по мелочам.
Вацлав прищелкнул пальцами.
– К счастью для вас, я не потребую ничего сложного. Просто возьмете телефон, и позвоните Дэррингу. А всякий раз, как вам вздумается передумать и рассказать ему о нашей беседе… Анемон проснется, и вновь остановит вас.
– Так, для протокола, – негромко произнес я. – Может быть, не сегодня… Но я убью вас всех. Найду и убью.
8
В жизни я жалел о двух вещах.
В Киото, полмесяца назад, я встретил одну девчонку. Случайно. Она пыталась меня убить, а я ее. Обычные будни.
Я знал, у нас с ней ничего не получится.
Но получилось. А потом, когда работа закончилась, у меня был выбор, – бросить все и бежать за ней, забыв про гордость и высунув язык по-щенячьи, или поправить широкополую шляпу, и раствориться в закате.
Я выбрал закат.
Не хотел показаться слюнтяем в ее глазах. А может, просто надеялся, что она побежит за мной.
Только это бы значило, что я в ней ошибся. Не люблю девчонок без гордости. И тогда бы я сам кинулся бежать со всех ног, лишь бы не догнала.
Поганый расклад.
Но с тех пор, иногда, – я думаю, а что, если… К черту! Прошло всего-то полмесяца. Еще успею забыть.
Да, а второе, о чем я жалею, – это протез хряща.
